Укус мрака - Обер Брижит - Страница 23

– Происходит что-то странное.

– Что?

Она наклонилась над плечом Лори и вдруг почувствовала, что у нее сжимается желудок. Экран стал чернеть на глазах, покрылся большим черным пятном, и вдруг от компьютера пошел запах гари и повалил дым.

– Он перегорает, – невнятно произнес Лори. – Джимми перегорает! Они добрались до него!

– Вероятно, короткое замыкание. Поистине, нам не везет, – проворчала Саманта, отбрасывая с лица рыжую прядь.

– Это не короткое замыкание, Джимми не похож на другие компьютеры, он всегда разговаривал со мной. А теперь они убили его!

Саманта с огорчением смотрела на Лори. В компьютере короткое замыкание, а паренек совсем отрубается от действительности!

– Они набрались сил, они совсем рядом, я их чувствую, – продолжал Лори. – Надо разбудить остальных. Скорее!

Сэм собиралась ответить, когда на мониторе Джимми вдруг появилась череда очень ярких белых стрелок.

– Осторожно! – закричал Лори, резко толкнув Сэм. Она навзничь упала на влажную листву и увидела, что компьютер начал вертеться, как волчок, набирая скорость, потом оторвался от земли и продолжал вертеться в воздухе, после чего с треском взорвался, разлетевшись на куски раскаленного пластика. Горячий обломок задел ее щеку, и, чтобы уберечься, она откатилась в сторону. Вновь наступила тишина. Прозвучала жизнерадостная трель птицы. Джимми, разломанный на куски, валялся на грязной земле. Сэм поднялась, коснулась раненой щеки и увидела, что на нее, округлив глаза, смотрит Лори. Он схватил ее за запястье и подвел к зеркалу заднего вида.

Ожог был примерно три сантиметра длиной, между левым глазом и подбородком, и представлял собой четкую букву V, которая пламенела на бледной коже рыжеволосой женщины.

– Версус наложил на вас свой знак, – прошептал Лори. – Надо продезинфицировать ожог.

– Ну что за глупости, это просто отлетевшая клавиша Джимми…

– Да ну? – сказал Лори, указывая на развалившийся компьютер.

Сэм посмотрела в ту же сторону и непроизвольно сжала его плечо.

Из разбитого на мелкие кусочки компьютера вылез черный таракан, потом еще один, потом третий, потом появилась копошащаяся группа; они тянули усики к небу и с раздражающим скрежетом с жадностью шарили по земле.

– Что случилось?

Встревоженный голос Марвина заставил их дружно повернуться. Джем и Герби молча смотрели на происходящее.

Потом Герби сильно ударил ногой по остаткам компьютера, и черные тараканы бросились наутек во всех направлениях. Джем методично давил их своими кроссовками «Nike», из-под которых брызгами разлетались их слизистые внутренности.

А в ста метрах ниже по склону Аллан Мак-Мюллен созерцал нечто иссохшее, что свисало у него между ног. Он уже не решался этим мочиться. Лежа на заднем сиденье, застывшие, с широко открытыми глазами, как настоящие трупы, спали Язон и Бренда. Аллан с трудом вновь застегнул брюки: пальцы все меньше его слушались. Он ведь умер. Надо, чтобы он хорошенько это усвоил. Он у-м-е-р. И малыши – тоже. Ему так хотелось бы вернуться домой. Поставить в микроволновку пиццу. И съесть ее вместе с рыженькой фараоншей. Эта рыженькая штучка как раз в его вкусе. Положить рыжуху в микроволновку. Вот было бы смеху. Он посмотрел пустым взглядом вверх по горе, в сторону леса, словно мог там что-то увидеть.

Черные тараканы копошились у него под кожей, щекотали пищевод, печень, простату. Поэтому-то ему и показалось, что надо облегчиться. Бренда что-то проворчала во сне, обнажив пожелтевшие зубы. Он растроганно улыбнулся. Она была такая хорошенькая. Только грязная. Надо бы постирать ее платьице и причесать эту всклокоченную гривку и… Он запнулся, почувствовав за спиной чье-то присутствие, и увидел своего сына, который засовывал в рыхлую землю гниющую культю. Потом, когда она покрылась крохотными муравьями, он вытащил ее и стал облизывать свое изувеченное запястье с видом лакомки, как некогда облизывал мороженое.

– Скоро пойдет снег, – сказала Саманта, глядя на серо-свинцовое небо и продолжая прикладывать к ожогу тампон с йодом, который нашелся в аптечке.

Она использовала йод и для обработки раны Джема, который собрал всю свою гордость, чтобы не застонать во время этой процедуры.

Марвин подул на пальцы. Сидя на скале возле ручья и глядя в пространство, он не произнес ни слова за последние пятнадцать минут. Уилкокс вынул из багажника и наполнил свежей водой два термоса, потом открыл пакетик шоколадных батончиков и пустил их по кругу. Рут Миралес отказалась и от того и от другого. Она стояла возле огромной секвойи, крепко стянув вокруг похудевшего тела полы утепленного плаща, скрестив руки, упрямо глядя на дорогу, уходящую вниз.

– Они на подходе, – произнесла она своим каркающим голосом.

Джем кончил завязывать шнурки. Он подумал, что Саманта права: вот-вот пойдет снег. В горах он всегда выпадает рано. А на них с Лори только ветровки. Немного раздраженно Рут повторила: «Они на подходе». Уилкокс взял ее за плечи:

– Сильно похолодало, вам, Рут, следовало бы посидеть в машине.

Теперь он был доволен, что остался в своей потертой кожаной куртке, которую Саманта уговаривала его выбросить. Рут с осуждением покачала головой:

– Вы не слушаете, шериф, вы никогда не слушаете. Вы абсолютно убеждены, что знаете все, а на самом деле вы ничего не знаете.

Ероша свою седоватую бороду, Уилкокс пожал плечами.

– Ну ладно, если вам так хочется, выкладывайте, что там у вас есть, но только сядьте в машину.

– Скоро все мы окажемся под покровом Мрака, – отрезала Рут, покорно следуя к «универсалу».

– Я считаю, что надо оставить машину и углубиться в парк, чтобы найти лыжную станцию, – предложила Саманта таким тоном, словно речь шла о планах на лето.

– Пешком, без багажа, без пищи, по снегу и с перспективой встретиться с медведями… Я думаю, что без машины нам не обойтись, – неожиданно возразил Марвин, выпрямляясь во весь свой рост.

Он совсем заледенел в своем шикарном костюме.

– А с машиной нас очень быстро засекут Аньелло и его сыщики. Джем будет обвинен в убийстве, а нас отстранят от дела, – ответила Саманта.

– Давайте проголосуем, – дрожа от холода, предложил Марвин.

– Кто за то, чтобы топать ногами, поднимите руки, – звонко провозгласила Саманта. Потом она осознала, что только что произнесла, и нерадостно улыбнулась.

Лори, Джем и Герби подняли руки.

– О'кей, очевидно, один я такой домосед. Ладно, раз надо играть в трапперов[26], то давайте готовиться. За работу! – согласился Марвин и начал рыться в «универсале».

Все трое, держась за руки и совершенно бесшумно, продвигались вперед своей нетвердой походкой автоматов, глядя невидящим взором вглубь леса. Над их головами громоздились густые облака, отражаясь, словно от поверхности прозрачного пруда, в выцветшей радужной оболочке их глаз. Они не разговаривали, и из растрескавшихся губ не вырывался даже слабый парок дыхания. Ни один звук не выдавал их приближения. Иногда их челюсти смыкались в пустоте, как у кошки, которая подстерегает птичку и заранее предвкушает удовольствие вцепиться в добычу.

«Настоящая семейная экскурсия, – неотчетливо подумал Аллан. – Он и дети в горах. Спокойная прогулка». Если бы только его не мучил этот голод… Рыженькая. Рыженькая бабенка предназначена, конечно, для него. Господин обещал ему это. Господин? Какой господин? И что он здесь делает, вместо того чтобы вкалывать на работе? Ах да, авария. Синди пришла бы в ярость, узнай она, что дети скончались. Но ведь и сама она тоже скончалась. Где? Где сейчас Синди? Впрочем, ни малейшего желания встретиться с ней, с ее тридцатью пятью килограммами тела, изъеденного раком в последней стадии, с ее глазами, запавшими глубже, чем у ярмарочного скелета. Ни малейшего желания видеть, как она непрерывно плачет и плачет, отказываясь умирать. Пусть Синди остается в лимбе[27] или возле Отца Небесного, которого она, вероятно, уже сумела разжалобить своим хныканьем.