Третий муж герцога Литерского (СИ) - "Jailex" - Страница 46

Мебель в доме была вся, но такая старая, что Эжен решил не засчитывать ее наличие.

На заднем дворе было место, где можно разбить пару грядок. Наверняка, Тори знает, как это делается.

- Сколько стоит этот дом? – спросил Эжен, решая, что если цена будет высокой, лучше отказаться.

- Думаю, пять тысяч вполне приемлемая сумма, - отозвался Люмен, поглаживая тонкие прутики ограды.

Пять тысяч было очень дорого для такого дома. Они разговаривали достаточно долго для того, чтобы Эжен уже решил, что этот разговор не приведет ни к чему путному, но тут Люмен неожиданно согласился на его цену.

Пока они ехали обратно и оформляли сделку, вечер подошел к своему концу. В комнату, которую они снимали, Эжен ввалился ужасно уставшим.

В комнате пахло болезнью и грустью. Эжен присел в кресло, ожидая заказанный ужин. Двигаться не хотелось, радости от сегодняшней покупки он не ощущал. Хотелось лечь, уснуть и проснуться дома, в поместье отца задолго до начала этой истории.

Во время ужина Эжен вспомнил про книжицу из мешка Тори. Он достал ее и открыл на первой странице.

«Отец вложил все деньги в торговое судно господина Матиса. Я не уверен, что это хорошая идея, но отец говорит, что господин Матис – надежный человек.

Сегодня я познакомился с удивительным человеком. Он не только превосходен своей внешностью, но и восхитителен душой. От его улыбки по моему телу бегут мурашки…»

Эжен пролистал пару страниц.

«Еще раз убеждаюсь, что Кисиль – прекрасный человек. Сегодня я пригласил его на совместную прогулку. Завтра хочу спросить у отца разрешения ухаживать за ним…»

Кисиль? Тот самый Кисиль, муж герцога?

«Я был не прав в отношении господина Матиса, торговое судно вернулось. Все благополучно. Я радуюсь, потому что младшие братья слишком малы, чтобы оказаться заложниками неосторожного решения отца…

Кисиль очень разносторонне развит. Он много и с удовольствием говорит о философских трудах, при этом он отлично разбирается в политике. Кисиль говорит о том, что ему интересно сделать политическую карьеру при дворе короля. Мне было бы интересно поддержать его в этом. Чем больше времени я с ним провожу, тем больше я в него влюбляюсь…»

Эжен пораженно захлопнул книжку. Кисиль не казался ему человеком, способным заниматься политикой при дворе – интригами, сделками. Делать это успешно и наслаждаться этим. Впрочем, видимо у него все равно не вышло, судя по тому, что он стал третьим мужем.

Эжен пролистнул страницы, развернув дневник на середине.

«Господин Матис прилично надул отца, оставив его виноватым за потопленный корабль, погубленные жизни и скрылся в неизвестном направлении. Я в отчаянии, не представляю, что делать. Суммы, которые нужны к выплате кажутся мне нереальными, близкими к звездам. Даже, если мы продадим дом, не выйдет даже половины…»

«Кисиль поистине благородный и прекрасный человек! Он предложил мне погасить все долги семьи, и когда я спросил, что буду должен за это, он сказал «помочь мне в деле, это не опасно для жизни». Конечно, я согласился! Такой прекрасный шанс спасти семью…»

Эжен чувствовал, как леденеют кончики пальцев, и пересыхает во рту от ужаса. Он зло отбросил дурацкую книжку и подошел к кровати, на которой лежал Тори.

- Тори, - тихо позвал Эжен.

Ответа, конечно, не было. Эжен взял руку любовника в свою. Она была холодной. Трясущимися пальцами он прикоснулся к коже на груди, стараясь найти, где бьется сердце.

Тишина.

- Тори!- с отчаянием в голосе позвал Эжен.

Тори ему уже не ответит. Эжен спрятал лицо в ладонях.

Здесь окончательный конец его прошлой жизни. Он больше никому не должен и ни с кем не связан.

глава 29.

Эжен перебрался в свой дом сразу после похорон Тори, случившихся на следующий день после его смерти. И вот уже неделю приводил дом в порядок, не позволяя никаким мыслям прорваться. Он занимался непривычной для себя работой, уставая так, что сил хватало только чтобы добраться до кровати и уснуть. Он мало ел, совершенно не испытывая чувства голода. Эжен не мог сказать, что страдает после смерти Тори, но все же она была приличным потрясением. Сейчас ему нужно было решить, как строить свою жизнь дальше. Жить отшельником было невозможно – найти источник дохода стоило уже в ближайшее время. Одежда, которую он взял с собой при побеге, уже начала приобретать поношенный вид, а украшения, которые он продавал, исхудали числом. Впрочем, если быть с собой честным, Эжен совершенно не представлял себе, чем заняться.

Забор он покрасил розовой и зеленой красками, рамы белой. Теперь снаружи дом выглядел привлекательней, чем раньше.

За эту неделю Эжен не только научился многим вещам по дому, которые раньше всегда выполняли слуги, но и опробовал готовку. Вышло у него неплохо, учитывая тот фактор, что это был его первый опыт.

Вяло текущее безделье решил в итоге случай. Случай звали Иши. Иши был молоденьким парнишкой. Худым и истощенным, в царапинах и ссадинах. Он потерял сознание как раз у дома Эжена. Сделать вид, что ничего не замечал, Эжену не позволила совесть.

В доме мальчишка проснулся быстро, слабо приподнял голову и испуганно уставился на Эжена.

- Тихо, я не обижу.

Иши оказался исполнительным и преданным слугой. Работать по дому он начал уже через пару дней после своего обморока. Денег он за работу не просил, радуясь крову и еде. Эжен, лишенный теперь уважительной причины избегать печальных мыслей, погрузился в невеселые размышления.

Не того он хотел, когда стремился к свободной жизни. Утомительные обязанности и решения бытовых вопросов, которых он удачливо избегал в своей прошлой жизни, угнетали. Вкус свободы оказался иным, с горьким осадком собственных ошибок.

Последний год жизни показал Эжену, что людям совсем не стоит доверять. Все из них преследуют только свои цели.

Эжен вновь открыл дневник Тори, к которому не прикасался со смерти любовника. Страница была выбрана наугад, где-то после середины.

«Сегодня мы с Кисилем переспали. Он знает о моих чувствах. И я понимаю, что с его стороны это подачка, но я рад и такому. Ненавижу себя за эти чувства, но ничего не могу поделать. После того, как мы занимались любовью, он объявил, что выходит замуж. Это было печальное для меня известие. Значит, сердце его нашло родного для себя человечка, и у меня нет шанса. Однако, он увидев мою печаль, поспешил рассказать, что это политический брак, о котором его просил лично король. Это и есть то дело, в котором мне нужно помочь. Я должен буду изображать слугу. Ничего не понимаю! А он не желает объяснять…»