Третий муж герцога Литерского (СИ) - "Jailex" - Страница 45

- Сам не понимаю, что нашло на Тори. Ему такое не свойственно, - утомленно ответил Эжен.

- Есть факторы, когда люди подвержены такому. Знаете, стресс, длительное воздержание, возможно, депрессия, ранняя беременность. Может, что-то из этого было?

- Было, - устало провел рукой по лицу, - все было.

- Вы хотите сказать, он беременный? – ужаснулся доктор.

- Да, - подтвердил Эжен.

- Боюсь, в таком случае, нужно говорить о шансе сохранения только одной жизни. Это однозначно, - доктор нахмурился, - и на таком сроке это не ребенок.

- Я понимаю, конечно.

- И это не гарантия, понимаете? Он все равно может умереть. Просто борьба организма, направленная только на хозяина даст больше шансов.

- Да.

- Вот, выпейте, вам стоит отдохнуть, - доктор протянул Эжену стакан.

Когда Эжен проснулся, за окном было темно. Он спал на полу, с подложенным под голову, вместо подушки, пледом. Голова болела, и он не сразу сориентировался в происходящем.

- Доктор?

- Да? – отозвался врач, сидящий на краю кровати.

- Как Тори?

- К сожалению, так и не приходит в сознание. Боюсь…

- Ребенок. Его больше нет? – хрипло спросил Эжен.

- Мне жаль, - ответил тот, - сейчас мне пора, я приду утром.

- Спасибо. Деньги. Сколько я вам должен?

- 80 золотых, - врач вопросительно посмотрел на Эжена, а у того мелькнула мысль, что бы делал доктор, если бы у него не было этих денег. Но он только отдал монеты.

Когда врач ушел, Эжен присел на кровать к Тори. На лбу любовника блестели капельки пота, пересохшие губы чуть приоткрыты, грудь еле заметно поднимается.

Эжен запоздало вспомнил о том, что они сегодня должны были заняться покупкой дома. Какой сейчас дом, когда Тори ходит по тонкой границе жизни и смерти?

Было время подумать. Задать себе вопросы, о которых он не задумывался так долго, отгоняя от себя, словно назойливых мух. Почему герцог не послал за ними погоню? Как Тори смог достать печатку? Почему Риэль подтвердил его клятву? Что имел в виду Тори, говоря, что герцог его отпустил? Вспоминал ли о нем Самир хоть раз? Как там теперь живут Литерские? Любит ли он Тори? И самый главный вопрос: стоило ли бежать сейчас?

Конечно, герцог, скорее всего, исполнил бы обещание и отпустил бы его через три месяца? Но вот смог бы он уйти? Плыть по теплому течению чаще намного проще, чем сопротивляться ледяному потоку. Он привык бы к ласковому бездельничеству дома Литерских. Он полюбил бы их со временем или думал, что полюбил, и желание уйти притупилось, оставшись сожалением на фоне. Но его стремления и амбиции навсегда были бы похоронены под печатью младшего мужа. Сожалеть о содеянном совершенно бессмысленно – назад ничего не воротишь. Эддрик так и был бы старшим мужем, Риэль – королевским магом, у Кисиля – собственное дело. Чем бы занимался он? Слонялся по углам целыми днями, ожидая, когда кто-то сможет уделить ему время?

Тогда, на площади, когда он говорил о любви, они казались такими правильными для того момента, но об их искренности Эжен говорить не мог. Что же ему делать сейчас? Брак с Тори, если быть честным с собой, тоже не то, чего он хотел. Жестоко так говорить, но сейчас, когда не стало ребенка, он свободен от обязательств. Он не обязан любить Тори. И не должен оставаться с ним потому, что Тори устроил побег. Но чертова совесть кричала внутри Эжена, кричала, что так нельзя. Тори ранен, Тори потерял ребенка.

В дверь постучали и Эжен поднялся, чтобы открыть. У двери, тянясь к ручке, он случайно задел вещевой мешок Тори. Тот упал и раскрылся. В дверь еще раз постучали.

- Вы будете смотреть дом? – спросил хозяин, поворачиваясь так, чтобы попытаться хоть как-то рассмотреть происходящее в номере.

Эжен совершенно забыл об этом. Да и ему казалось, что назначенное время давно позади, о чем он и спросил у мужчины.

- Задержался, паршивец, - непринужденно пожав плечами, ответил тот.

Если Тори поправится… вернее, когда Тори поправится, им нужен будет дом. Сейчас любовник спит и не заметит его ухода, а когда очнется, это будет приятным подарком.

- Да, - кивнул Эжен, - дайте мне десять минут.

Захлопнув дверь, он поднял мешок Тори. На самом верху оказалась кожаная книжка. Эжен как-то и не задумывался, что бывший слуга умеет читать. Эжен достал книжку и повертел в руках. Ее страницы были исписаны мелким почерком. На страничках стояли даты, а все тексты были от первого лица. Не только читать, но и писать.

- Как интересно, - пробормотал Эжен, закидывая книжицу обратно в мешок.

Продавцом дома был молодой парень. Распущенные светлые волосы спускали почти до талии, тело обтягивала тонкая кофта с высоким воротом.

- Простите, дела задержали, - улыбнулся парень, растягивая тонкие сухие губы, - Я Люмен.

- Эжен, - представился бывший виконт и несостоявшийся герцог.

- Идемте, у меня тут экипаж, - Люмен поманил за собой Эжена.

Экипаж был закрытым. Эжен сел напротив Люмена.

- Дом старый, - начал Люмен, - остался от брата отца. Детей они с мужем так и не захотели завести. Там уже лет пять никто не жил. Я сейчас уезжаю в столицу. Решил продать.

- Вы старший сын? – спросил Эжен.

- Что? – удивленно переспросил Люмен, - нет, я третий сын в семье. А что такое?

- Я… тоже был младшим. Сочувствую вам.

- Чему? – улыбнулся Люмен, - я был вполне любимым и балованным ребенком. Особо, знаете, меня баловал муж старшего брата.

- Ну, младшему мужу это не лишнее, - неловко пожал плечами Эжен.

- Мой старший брат вошел в семью мужа, а не его муж в нашу, - ответил Люмен.

- Как же так? – широко распахнул глаза Эжен.

- А что такого? Его семья выше по статусу, это выгоднее, - теперь плечами пожимал Люмен.

От дальнейших расспросов Эжен решил воздержаться и уставился в окно, разглядывая дорогу. Они проехали мимо рынка, и сейчас экипаж двигался по широкой улице.

- Это недалеко, в конце этой улице.

Дом, который предлагался на продажу, был далек от представлений Эжена. Он, конечно, был двухэтажный, но внешняя отделка давно состарилась, посерев, а кое-где и вовсе отпала, оголяя подгнившее дерево. Окна были покрыты пылью, а цвет, в который раньше были покрашены рамы, сейчас угадать было уже невозможно. Ограда была металлической, выполненной в виде узорных цветов. Если покрасить, выглядеть будет достаточно мило.