Вирт - Нун Джефф - Страница 27

– Молодой человек, грань реальна, и ты не знаешь, поскольку уже подошел совсем близко.

– К чему подошел?

– К ступени. Становится не хуже; становится лучше.

– Ты так думаешь?

– Туда, где твое настоящее место. Где все твое. Мир снов, абсолютно безперьевой.

– Мне нравится здесь, на Земле.

– Дездемона ждет тебя.

– Что?!

О Господи!

– Она ждет. Взгляни.

И Джентельмен вежливо подвел меня к балюстраде балкона, и я взглянул вниз на тусовку танцующих, и там была Дездемона, застывшая в ожидании, в центре толпы, неподвижная, как изваяние, ее желтая блуза заляпана кровью, и ее лицо обезображено трещинами и шрамами. Сестра манила меня к себе, оттуда – снизу, с танцопола, – протянув ко мне руки, подгоняя меня.

– Дездемона, – только и смог вымолвить я.

– Да, это она, – сказал джентельмен. – Она ждет.

Я повернулся к нему, но он уже дрожал, растворяясь в воздухе.

– Скажи мне, кто ты? – потребовал я.

– Не дай Гадюке достать тебя, – сказал он. – Будь осторожен. Очень, очень осторожен. Оставайся чистым. Всегда на границе. Ты знаешь, я никогда не лгу.

– Эй, подожди...

Но он снова уставился поверх моего плеча, и я резко развернулся, и увидел Битла и Сьюз, они обнимали друг друга, а Тристан просто стоял и смотрел – прямо в глаза Джентельмена. Это был взгляд любви, той обреченной любви, что никогда не оставит тебя в одиночестве.

– Тристан скажет тебе, кто я, – сказал незнакомец.

– Кот? Кот Игрун? – сказал я, повернувшись на голос, но голос уже исчез. Кот исчез.

Снова это кошмарное ощущение. Эта пустота.

Я свесился с балкона, ища глазами Дездемону. И была она там, вся в дыму и крови, и уже уносилась прочь, в дым и кровь. И я не мог ей помочь. Я не смог, мать твою, ей помочь! Ее обезображенное шрамами лицо заволокло туманом, оно растворялось в нем, словно в грезах любви, в толпе, в Вирте.

Я терял ее.

Терял.

То, что нам хочется больше всего, то, что от нас ускользает.

Я бросился к лестнице и слетел вниз, перепрыгивая через три ступеньки, увертываясь от танцующих – вниз к танцполу и исчезающему, блекнущему силуэту сестры. Я ворвался в тусовку, но на этот раз сквозь толпу было не протолкнуться. Кажется, я отшвырнул с дороги какого-то бедного призрака, когда продирался между людьми. Мир закрывался, и я влетел прямо в руки Бриджит.

Бриджит!

Этот дымный силуэт, который я видел на краю, сверху; теперь она была у меня в объятиях, и дым поднимался с ее кожи, гораздо сильнее и гуще, чем я привык, и ее глаза были в пятнах теней, и источали понимание. Она вырвалась от меня, обратно в объятия ее партнера по танцу, красивого мальчика с вьющимися каштановыми волосами.

– Бриджит! – воскликнул я.

– Нет, – ответила теневая девушка, и может быть это и вправду была не она. Может быть, я просто грезил.

– Ты просто грезишь, – отозвался голос у меня в голове. Но это был голос Бриджит. Она думала, обращаясь ко мне сквозь Теневые волны, и выглядела как призрак вчерашнего дня. Я уловил лишь мимолетный проблеск узнавания у нее в глазах, а потом она исчезла, растворившись в волне дыма.

И на ее месте возникло другое лицо – лицо все в шрамах. Лицо Мердок. Полицейской. Покусанной собакой. Пронизывающей. Реальной.

Она двигалась сквозь толпу, как демон.

Тяжелые утраты

Куда ты бежишь, когда в твоей жизни появляется скверная девушка? Может быть, ты бежишь домой к мамочке. Может быть, к очередной любовнице. Или, может быть, в твою жизнь, как это случилось со мной, врывается Битл – некто могущественный и сильный, даже если он в тот момент вглухую отъехал от чрезмерного злоупотребления дешевыми перьями Ленточного Червя.

Я рванулся на лестницу, снова преодолевая по три ступеньки за раз и не обращая внимания на возмущенные крики танцующих, и влетел прямо в руки главного Райдера. Когда я проорал ему на ухо эти плохие новости, вирт-пелену из глаз Битла как будто корова языком слизала. У меня сразу возникла ассоциация с плотными шторами, распахнутыми навстречу великолепному солнечному дню. Он вскрыл пару Джэммерсов уже на ходу. Схватил меня за руку и потащил сквозь тусовку, распихивая и отталкивая танцующих.

– Битл! А как же Мэнди?! – выкрикнул я на бегу.

Но Битл уже отъехал. Джэм вставил ему, и он лихорадочно сканировал взглядом пространство в поисках выхода наружу.

– Нельзя ее здесь бросать, Битл!

– Малышка сама в состоянии разрулить ситуацию, – короткий вдох, и затем: – Здесь должен быть черный ход.

Мы продрались сквозь толпу, исключительно благодаря силе ругательств Битла и заджэмованной энергии в его кулаках. Я услышал крик снизу:

– Прочь с дороги! Полиция!

Примерно так.

Вы когда-нибудь видели копа, который пытается прорваться сквозь тусовку танцующих граждан-полулегалов? Я полагаю, что в этом смысле у Мердок были очень нехуевые проблемы. Так что отсоси, милая! Я оказался прямо напротив столов с едой, и Барни, шеф-повар, одарил меня сияющим взглядом.

– Тебе понравилась моя еда, Ежик?

Я сказал ему, что он – Король Пира, и что ангелы вкусили от его щедрот. Он указал нам на заднюю дверь.

– Вот выход, Ежик, – сказал он. – Приятного аппетита.

И мы загремели вниз по тяжелым ступенькам блестящей стальной лестницы – пожарному выходу в небеса. Мы с Битлом, снова вместе, как в добрые старые времена. Явственное ощущение полета... наверное, это сказывались остатки принятых Крыльев Грома. Потом мы оказались внизу, на глухой улочке, и побежали, как черти от ладана.

Наверное, у меня не особенно получается об этом рассказывать. Но я прошу, чтобы вы мне поверили. Вот он я – в окружении винных бутылок и манекенов, солонок и клюшек для гольфа, машинных двигателей и вывесок пабов. В этой комнате – тысяча разных вещей, и я был просто одной из них. Свет едва пробивался сквозь окна, забитые листовым железом, и я пытался выплеснуть все это на убитом, по-настоящему древнем текстовом процессоре, каких теперь просто не делают, и с трудом находил слова.

Иногда слова просто не получаются.

Иногда слова просто не получаются!

Поверьте мне хотя бы в этом. И доверяйте мне, если можете. Я стараюсь изо всех сил, чтобы рассказать вам правду. Просто бывает, что иногда мне становится слишком тяжело...

Вот так мы потеряли Дездемону.

Нет. Нет, пока еще – нет.

Самое странное, что касается нашего ночного бегства: Битла я чувствовал лучше, чем себя самого. Я не знал, где я. Но Битл был всегда, во все времена – очень четко и ясно. Я следил за его продвижением, словно через увеличительное стекло – наблюдал, как он несется, сломя голову, в темноте.

Я сам был только тенью Битла, приставшей к его пламени, когда мы с ним бежали по темной аллее, на задах ресторана «Сливи Тув». Что-то тяжеловесное и громоздкое колотилось у меня в кармане, но я тогда не обращал на это внимания. Я чувствовал, что какая-то непонятная, невразумительная толпа бежит следом со мной, но я не знал, кто они такие. Может быть, я все еще был на волне Крыльев Грома, но это тонкое щекотание в горле уже давно растворилось в кровяном потоке. Так на чем же я был?

На чем?

У меня было странное ощущение, словно ночь отдается мне, заполняя меня своими картинками.

Я улавливал отблески абсолютно всего.

Я был под Виртовым кайфом, и бежал сквозь темное пространство, и сзади неслась какая-то толпа – и никакого пера у меня во рту.

Оглушительно выли полицейские сирены, творя плохую музыку.

Сирены, свистки.

Вой генератора, качавшего энергию для набора дуговых ламп.

Свет теневых копов.

Топот ног по бетону. Настоящих человеческих ног.

Я не знал, где я.

Тяжело грохнулся о кирпичную стену, повернулся – и там была Мердок, и ее испещренное шрамами лицо уставилось на меня.

Танцоры, бывшие танцоры, запаниковали у меня за спиной в плотной тусовке, и разбежались кто куда. И я остался один, нос к носу со шрамами Мердок.