Солнце мертвых - Атеев Алексей Григорьевич Аркадий Бутырский - Страница 86

«Труп, значит, сожгли, – отметил про себя Тарасов, – а вовсе не похоронили».

– У старика этого есть заместитель, – продолжал Олег Горбатов, – мальчик один. Он выполнил последнюю волю колдуна и учинил погром в доме. Мы же, – он кивнул на товарищей, – участия в погроме почти не принимали, так, покричали чуть-чуть. В основном буйствовала разная нечисть.

– Ну что ж, – заключил Артемьев, – рассказ весьма живописный, чувствуется информационный работник. А вы, спортсмен, – обратился он к Сыроватых, – так и будете молчать?

– Да они почти все сказали, – мрачно произнес тот. – А мальчик этот – мой ученик Стас Недоспас. – Володя нехотя рассказал еще несколько деталей.

– Итак, картина ясна, – подытожил Артемьев. – Вы стали жертвой нечистой силы и исполняли ее желания против своей воли.

Троица дружно закивала головами.

– И управлял вами этот мальчик Стас…

Снова утвердительные кивки.

– А как вы считаете, обладает ли мальчик реальной силой?

Допрашиваемые замялись.

– По-моему, – начал корреспондент, – сила у него огромная. Колдун, умирая, передал ему каким-то образом свое могущество.

– Ну что ж, – сказал Артемьев, – на сегодня достаточно.

– Но нас отпустят? – с мольбой спросил Горбатов.

Артемьев ничего не ответил.

Когда их выводили, спортсмен, выходивший последним, на пороге обернулся и, криво усмехнувшись, произнес:

– Все равно вам с ним не справиться.

– Ну это мы еще посмотрим, – ответил Артемьев. – Олухи они, – заключил он после ухода троицы.

– Олухи-то олухи, но, думается, правы, когда уверяют в могуществе мальчика, – возразил Тарасов.

– Скорее всего, – размышлял вслух профессор, – прямого единоборства мы не осилим. Саркисян уже пробовал. Но есть другой способ – подкараулить, вкатить дозу снотворного, тогда он не страшен.

– А когда действие снотворного кончится?

– Есть разные химические препараты… – уклончиво сообщил Артемьев. – Во всяком случае, я его отсюда увезу. А когда оторвем его от этого кладбища, от нечисти, которой он повелевает, мальчишка будет не так страшен.

– Но ведь ему всего тринадцать лет, – сказал майор, – он несовершеннолетний и не может быть привлечен к уголовной ответственности, да и нет в кодексе статьи, карающей за колдовство.

– Знаешь что, старик, – грубовато сказал Артемьев, впервые обращаясь к Тарасову на «ты», – я, конечно, понимаю, жалко тебе мальца. Но уверяю, он вовсе не ребенок. По сути своей это перевоплотившийся колдун. Детского-то в нем ничего не осталось, только внешность. Подобные случаи известны. В Средние века с такими долго не цацкались, на костер – и дело с концом.

Тарасова передернуло.

– Однако какой ты нервный, – усмехнулся Артемьев. – Он-то больно не церемонился. Саркисяна укокошил.

– Это еще нужно доказать, – вскинулся Тарасов, – ведь толпа…

– Укокошил, укокошил, – перебил его Артемьев, – не сомневайся, его работа. Дом терроризировал?! Терроризировал! А этих дураков ты сейчас видел, из них кого угодно сделать можно. Вот уж истинно зомби, только из крови и плоти.

– Но если он колдун, – не сдавался Тарасов, – то как ты сможешь справиться с ним, ведь он предугадает любое твое действие?

– Ничего, справлюсь, – заявил Артемьев. – Ты уж мне поверь.

– А матери как объяснишь?

– Что ты все на жалость бьешь? – недовольно произнес Артемьев. – Мать вспомнил… Не хочешь принимать в этом участия – не надо!

Тарасов промолчал.

– Конечно, – задумчиво проговорил профессор, – этот странный ребенок представляет для нас огромный интерес. Впервые приходится сталкиваться с подобным. Не думал, что остались до сих пор такие реликты, как эта Лиходеевка.

– А с этими что делать? – спросил Тарасов. – С физруком и другими?

– А что с ними делать? – усмехнулся Артемьев. – Ты же сам сказал, что у нас за колдовство не судят. Конечно, можно было бы обвинить их в хулиганстве, но проще всего отпустить. Пусть катятся на все четыре стороны.

– И когда же вы собираетесь брать мальчишку?

– Да завтра. Чего тянуть.

– Эх… – произнес Тарасов и махнул рукой. Все эти начинания ему очень не нравились.

21

Ночь с воскресенья на понедельник прошла в доме номер 13 спокойно. Жители некоторое время со страхом ждали продолжения вчерашних событий, потом потихоньку легли спать. Только Клава Дормидонтовна не могла уснуть. Всю ночь она, полностью одетая, чтобы в случае чего бежать без оглядки из квартиры, просидела на кровати, тупо уставившись в стену комнаты: не покажется ли мертвец. Но мертвец не показывался.

На следующий день Стас, как обычно, пошел в школу. Там только и было разговоров что о нечистой силе. Но Стас в беседы на эту тему не вступал. Во время третьего урока в класс заглянула школьная медичка и позвала на медосмотр. Дети гурьбой понеслись по лестницам.

В кабинет врача вызывали по одному. Наконец дошла очередь до Стаса.

Осмотр вела незнакомая докторша. Школьная медичка сидела тут же и делала записи в карточках.

Мальчика попросили раздеться до пояса. Он равнодушно выполнил это. Незнакомая докторша заглянула ему в рот, заставила несколько раз присесть, потом стала выслушивать ритм сердцебиения.

– Повернись, мальчик, – попросила она.

Стас повернулся. Прикосновение холодного кружка фонендоскопа заставило его поежиться.

– Стой спокойно! – строго сказала докторша. Неожиданно мальчик почувствовал укол под лопатку. Он дернулся, но сразу же обмяк, все поплыло перед глазами, и он потерял сознание.

Очнулся Стас, как ему показалось, в маленькой больничной палате. Комната была совсем крошечная, кровать и тумбочка едва умещались в ней. Стас провел глазами по стенам, потолку: все белое, окна нет. Где это он?

Попытался пошевелить рукой, она плохо слушалась. Голова была точно набита песком, тяжелая, не оторвать от подушки. Хотелось спать, и мальчик снова закрыл глаза. Сквозь сон он ощущал, что рядом с ним появляются и исчезают какие-то люди. Но что происходило, он не понимал.

Через некоторое время Стас снова очнулся. Голова по-прежнему была тяжелой, хотелось пить. Он попытался пошевелиться, тотчас вошла женщина в белом халате.

– Пить, – попросил мальчик.

Она молча дала ему стакан с каким-то соком.

– Где я? – шепотом произнес Стас, но женщина ничего не ответила и вышла из палаты. Через несколько минут она вошла снова и сделала ему какой-то укол. Стас даже не пошевелился, настолько ему было все безразлично.

Состояние снова изменилось. Голова заработала четко и ясно, но, вот беда, двигаться он почему-то не мог. Вошли двое мужчин с какими-то приборами. Подсоединили датчики к телу. Приборы мягко загудели.

Стас собрался с мыслями. Итак, его, очевидно, пленили. Сделали в школе укол и увезли неизвестно куда. Теперь будут исследовать, как подопытного кролика. Ну что ж, он достаточно могуч, чтобы разнести и эту палату, и само здание, где она находится. Вот только не сейчас, чуть позже. Сейчас ему почему-то этого не хочется. Состояние уж очень приятное. Какая-то удивительно вкусная ломота корежит тело. От нее сладко и томительно. Мальчик повел глазами на мужчин у приборов. Они внимательно смотрели на дисплей, не обращая на самого мальчика внимания. Никакой неприязни Стас к ним не испытывал, наоборот, он чувствовал огромную любовь. Он попытался рассмеяться, это удалось, и мужчины с интересом глянули на него. А Стас заливисто хохотал, уже забыв и про мужчин, и про приборы, и про свое состояние. Ему казалось, что он находится на летнем, душистом, усыпанном цветами лугу. Кругом летают бабочки и стрекозы. Тут же, рядом течет чистая светлая река. Не описать, как хорошо!

– Тесно тут, – сказал один из присутствующих, – надо бы перенести его в более просторную палату.

«Да как же тесно? – подумал мальчик. – Здесь такой простор, луг огромен, как мир». И он продолжал заливисто хохотать от счастья.

Шло время. Но мальчик его почти не ощущал. Его кормили, поили, иногда даже выводили гулять на улицу, но все проходило мимо, как в немом кино.