Пыльца - Нун Джефф - Страница 28

– Так. Полиция. Оставьте ее в покое.

Запомнившиеся ей голос и Тень матери.

Песопарни сматываются. Бода тоже убегает по кривым улочкам. Убегает от своей матери.

Клермонт-роуд. Внезапно она понимает, где находится. Впереди нее – запущенный райский сад, Александра-парк. Здесь все началось. С другой стороны Принцесс-роуд к воротам парка подъезжает полицейская машина. Бода оглядывается: по зелени и цветам за ней бегут двое копов. Ее мать и еще кто-то. Тень и пес. Бода падает. Клубок корней. Ее нога запуталась там. Мокрый запах травы, земля бьет ее по лицу. Мать-земля.

Это конец.

Мы с Зеро подошли к упавшей. Зеро сильно чихал из-за немыслимого изобилия цветов в парке. Он достал пистолет, я была без оружия. Вот моя дочь.

Я подошла. Ближе. Протянула руку. Коснулась ее.

Белинда вскрикнула и дернулась. Она укусила меня. Наши Тени столкнулись и переплелись. Но я сильнее нее, я лучше знаю Дым. Я заставляю ее волю подчиниться моей, пока она царапает мне ногтями щеки. Господи, как будто ей снова семь лет и мне приходится наказывать ее за какие-то шалости! Мы обе уже на земле, давим цветы. Дождем Летят лепестки. Белинда кричит и ругается на меня Тенью, а потом что-то холодное и твердое…

Отключка.

Удар по затылку.

Я пришла в себя. Лежу на траве, Голову заполнила боль. Через щелки между веками я вижу, что Зеро и моя дочь стоят напротив друг друга. Пистолет Зеро направлен ей прямо в грудь. В Тени Белинды пульсируют злоба и страх. Поверх нее – Тень Зеро, ощетинившаяся прыгающими блохами и грубыми костями. Из Зеро ушло все человеческое. Зеро окончательно превратился в пса.

Я выдавила из себя несколько слов:

– Клегг, что ты делаешь?

Он не ответил. Пистолет не шелохнулся. Солнце пробивалось сквозь древесный полог, ярко-красными волнами высвечивая парковые цветы. Лицо Зеро было спрятано под маской от пыльцы, но я видела его уверенность. Еще раз я спросила его, что он делает.

– Исполняю приказ, – ответил он.

– Это Крекер тебе приказал?

– Хозяин сказал мне убить вас. Обеих.

– Ты как, Белинда? – спросила я. Дочь не ответила. – Клегг, послушай меня, пожалуйста, – я старалась говорить спокойно, потому что Тень легавого была такой нервной, что я боялась, он может сорваться в любой момент, – Крекер обманывает тебя. И всех остальных тоже. У него свои планы.

Рука с пистолетом напряглась.

– Клегг! Слушай меня. Крекер тебя использует.

– Хозяин дал команду, Джонс. Я буду послушным псом.

Поднятое нашей борьбой облако тяжелой пыльцы все еще летало в воздухе. Пыльца не могла проникнуть в нас, поэтому устремилась к Зеро. Он чихнул.

Аааааааапчххххххххххи!!!

Зеро покачнулся, его пистолет дрогнул. Я попыталась встать.

– Джонс! Не двигайся. Ты меня уже злишь.

Я застыла. – Не зли меня, пожалуйста. Я пытаюсь оторваться от Крекера. Правда, пытаюсь, – брови Зеро над краем респиратора покрылись потом. – Но ты же понимаешь, Сивилла… Ты против него. А он сильнее тебя. Он зовет меня. Мне нужно убить вас – и всё. Всё просто.

– А ты не хочешь подумать зачем? – сказала я. – Крекер больше не коп.

– Чего?

– Он хочет нарушить закон. Зеро, я думаю, он связан с делом о цветах…

– Хватит меня так называть! Я не Зеро, – снова напрягся он.

– Хорошо… Зулу. На миг он закрыл глаза, а когда открыл их, Белинда вошла в его сознание. Я почувствовала Тенью, как ч она вступает в него. Она заставила его отвести руку, так что пистолет теперь смотрел на меня. Зеро трясся от страха, голова у него распухла из-за вторжения чужой Тени:

– Сивилла, она хочет, чтобы я выстрелил в тебя…

Тут Белинда вытащила из сумки пистолет. Я говорю «пистолет», но на самом деле это была какая-то древность. Кольт? Выглядел он как игрушка. Где она его взяла?

Моя дочь бросила на него жестокий взгляд.

– Белинда, не делай глупостей…

Звучало это совсем неубедительно, но что я могла сделать? Белинда быстро, почти незаметно глянула на меня, как будто имя что-то ей сказало.

Белинда выстрелила в Зеро.

Мне показалось, что она стреляет из пистолета в первый раз.

Зеро крикнул. Он упал, зажимая плечо. Белинда побежала к кустам.

– Белинда, Белинда… – Мой голос летел за ней среди деревьев.

– Сивилла, – выл Зеро. – Помоги… помоги мне…

Мне пришлось принимать решение – бежать за дочерью или помогать тяжелораненому Клеггу, глупой жертве привязанности к хозяину…

Решение не потребовало много времени: законы копов оказались главнее.

Я опустилась на колени рядом с легавым, прижала его голову к груди.

– Все хорошо, Зеро, – прошептала я. – Переживем.

Зеро скулил и чихал, прочувствованно извиняясь за то, как себя вел. Я велела ему помолчать и в сумраке ветвей стала покачивать его теплое тело вперед-назад, вперед-назад.

Там, куда убежала моя дочь, остались лишь смятые листья. Она не сказала мне ни единого слова.

Некоторое время спустя Бода пробирается среди цветов, которые плотно покрывают землю и вспыхивают яркими пятнами даже в темноте. Совершенно одна на Южном кладбище. Ночь скрыла ее следы. Черный парик пропал, как выпавший по дороге волосок, но светлый сохранился и теперь занял свое место. Ее обритая голова потеет. Убила ли она легавого, которого привела с собой ее мать? Была ли это на самом деле ее мать? Запах от нее был точно таким, как от забытой Тени ее матери. Как она меня назвала?

Белинда?

Слишком трудно обо всем этом думать.

Эта мертвая земля слишком давно не видела людей. Слишком много цветов, слишком много пыльцы в воздухе. Люди предпочитают прятаться за дверями и шторами, за респираторами и пленками защитных мазей. И думают, что это действительно что-то изменит. Бода видит пылинки, плывущие в желтом ночном воздухе над кладбищем, несомые ветром от растения к растению или поймавшие какого-нибудь попутного жучка. Пчелы опухли от нектара. Все растет, но нос Боды – дверь, закрытая для крошек жизни.

Наедине с Койотом.

Она подходит к могиле. Собаколюди скинулись и купили ему памятник. К сожалению, у скульптора не было готового памятника с далматинцем, так что могилу Койота охраняет молочно-белый Лабрадор. Изваяние обвивают плющ и цветы. Скульптурная морда высовывается из цветов, черные листья похожи на пятна на каменном теле. Пес Койот по-прежнему в пути. Бода погружает лицо в цветы, покрывшие могилу псодрайвера. Глубоко вдыхает пыльцу, надеясь, что она вызовет какую-нибудь реакцию. Что угодно, только бы снова почувствовать себя живой. Ее жизнь разваливается на куски.

«Моя мать касалась меня».

Ничего. Ни слез, ни щекотания в носу.

«Может, я уже умерла?» Остались только вопросы, лишь одни они имеют смысл. Койота убил Колумб? Колумб впускает пыльцу из Вирта? Связана ли смерть Койота с появлением аллергии? Копы и кэбы работали вместе?

Под зарослями Бода почти различает высеченный в камне глаз, глаз псодрайвера, смотрящий на нее. Карта обрастает ежиком волос. Через три дня – ее день рождения. Ей будет девятнадцать, может быть, пора привести себя в порядок? И вообще, как может помочь карта на голове, когда она только и делает, что мотается по дорогам, а ее преследуют и копы, и кэбы? Не говоря уже о Гамбо Йо-Йо. И о собственной матери. Она даже не может теперь подать заявление на Соцкорм, потому что ее имя и местонахождение окажутся в информационных банках. Все деньги она потратила на бесконечные разъезды, которые ни к чему не привели. Девушка на ночном кладбище у могилы песопарня, которому она писала песни и посылала стихи о любви, но по-настоящему его не знала. «Вся тяжесть мира давит мне на плечи, клонит меня лечь в землю. Я не поддамся. Я не сделаю того, что от меня хотят». Беспорядочные мысли отравляют разум Боды, пока она вырывает с корнем цветы с могилы Койота. Ее пальцы изрезаны в кровь шипами, а Тень танцует среди зарослей, захваченная растениями. Койот стоит перед ней – безмолвное изваяние, водитель мертвых дорог. Бода отрывает от надгробия комок плюща. Плющ сопротивляется ее усилиям, распуская бутоны и изворачиваясь, пока снова не заплетает изваяние целиком. Она опускает на могильный холмик один-единственный цветок орхидеи.