Серебряная пуля - Атеев Алексей Григорьевич Аркадий Бутырский - Страница 51

Несколько человек убежало. Двоих поймали и вернули, а остальные так и оставались в бегах. По вечерам ребятишки уходили с территории ненавистного детдома, собирались в окрестных перелесках, жгли костры, пекли украденную в столовой картошку, а иной раз жарили кур. В поселке их начинали побаиваться, не раз и не два пытались жаловаться, но безрезультатно. Всем было наплевать.

Сережа думал, думал и наконец надумал. Казалось, кто-то изнутри подсказывал, что ответ на все вопросы, выход из тупика можно найти только на острове возле каменной гробницы. Там в него вселилось нечто, там оно может покинуть его. Однако как добраться до острова? Сережа плохо представлял, в какой стороне его бывший дом, но что-то уверенно подсказывало, что старое пепелище он найдет без труда. Это казалось странным. Ведь Сережа хорошо знал, что летней порой добраться до заимки почти невозможно. Тайга и болота надежно скрывали ее. Сама мысль побывать в тех местах рождала в душе смутные ощущения некой вины, скорее даже неосознанной гнетущей тоски.

Наступило время июньского полнолуния, но ничего не произошло. Правда, он испытывал некое неясное томление, поднимая голову к сверкающему в вышине диску.

Июнь между тем катился к своему завершению, а внутри Сережи словно что-то зудело, подталкивая к бегству из детдома, к возвращению в тайгу. Но как идти туда одному?

Как-то вечером Сережа отозвал Соболя в сторону. Тот был несколько удивлен, но последовал за ним.

– Послушай, Юра, – он в первый раз назвал Соболя по имени, – тебе не надоело здесь торчать?

– Допустим, надоело, – осторожно ответил Соболь, – а что ты предлагаешь?

– Сбежать.

– Как это?.. – Соболь сделал неопределенный жест в сторону здания детдома. – Сбежать, конечно, можно, но куда? А вообще я не ожидал от тебя ничего подобного.

– Мало ли что… Уж больно тут надоело.

– Так куда бежать?

– В лес.

– В лес? В какой еще лес? Что там делать? В индейцев играть? Чем мы будем питаться? Глупости все это…

– Нет, ты послушай. Я тебе не рассказывал… – Сережа замолчал. – Когда нас, мою семью то есть, арестовали, мы жили в глухой тайге, скрывались…

– Что-то такое я слышал, – сообщил Соболь.

– Так вот, – продолжил Сережа, – отец мой случайно наткнулся на золотую жилу…

– Врешь! – Соболь внимательно посмотрел на Сережу.

– Чего мне врать? Весь год мы мыли золото, а потом нагрянули чекисты. Золото там и осталось. Спрятанное. Можно вернуться и забрать, а уж потом…

– И что потом?

– Там видно будет. Главное, найти его.

– А ты знаешь, где оно спрятано?

– Конечно. На одном из островов посреди болота.

– И далеко туда добираться?

– Порядочно. Но добраться можно.

Соболь замялся, он верил и не верил Сереже. Его тянуло к приключению, но врожденная осторожность заставляла настороженно относиться ко всяческим авантюрам.

– Я подумаю, – наконец вымолвил он, – ну-ка расскажи мне еще раз про ваше житье в тайге.

И Сережа стал вдохновенно врать. Вернее, враньем был только рассказ о найденной золотой жиле и ее разработке. Однако именно это больше всего интересовало Соболя. Он требовал деталей.

– Много ли вы намыли? – жадно спросил он.

«Сколько же сказать», – лихорадочно соображал Сережа.

– Килограммов пять, – нашелся он.

– Сколько же это на рубли?

– Не знаю. Может, тысяч пятьдесят…

– Так много?!

– А может, и больше!

– Все же мне не верится.

– Дело твое. Не хочешь, я все равно уйду один. Одному, конечно, труднее придется. Но все равно доберусь.

– Ладно, не торопи. Обещал, подумаю.

Через пару дней Соболь сам возобновил разговор.

– Я тут покумекал, – сообщил он, – и вот что решил. Пойти, конечно, можно, только давай возьмем с собой еще кого-нибудь…

– Что за новости?! – Сережа изобразил негодование. – Я тебе одному доверился, а ты разболтал?!

– Никому я ничего пока не болтал, – возразил Соболь, – просто подумал, что вдвоем нам тяжеленько будет, а втроем-вчетвером полегче.

«Ага, – сообразил Сережа, – хочет обезопасить себя, надеется в случае чего на поддержку дружков. Впрочем, главное – добраться до места, а там видно будет. Пусть хоть десять человек берет…»

– Зачем тебе еще кто-то, – тем не менее возразил он, – так мы золото на двоих поделим, а если по-твоему – еще с кем-то делить придется.

– Ну и поделимся, – холодно сказал Соболь.

– Я не согласен.

– Ладно, давай так, – Соболь был готов на компромисс, – делим на двоих, а их долю я из своей отдам.

– Ишь ты какой щедрый, – усмехнулся Сережа. – Кого же ты хочешь взять?

– Косого и Сморчка.

– Ну конечно, корешей… Ты им уже разболтал…

– Я же сказал, нет. Ждал твоего решения.

– Что ж. Я не возражаю, если ты, конечно, поделишься с ними из своей доли, как и собираешься.

– Заметано, – повеселел Соболь, – начинаем собирать шамовку. Чтобы было чего хавать в дороге. А там как жить будем?

– В погребе должны остаться кое-какие запасы… Рыбы в озере наловим. Может, ружьишко отыщем. Словом, не пропадем.

– А когда ты собираешься отправляться?

– В конце месяца.

– Значит, я говорю с Косым и Сморчком?

– Валяй.

2

22 июня к вечеру по детскому дому прошел слух о начале войны с немцами. Никто толком ничего не знал. Осторожно говорили, что вроде бы германская авиация бомбила наши города. Сережа не придал этим разговорам никакого значения. Он весь был нацелен на побег. Пару раз он проводил «совещания» со своими напарниками. Сморчку и Косому пришлось повторить сказку про золотую жилу. Они сомневались еще меньше, чем Соболь. Особенно возликовал Косой. Почему-то жизнь в лесах необыкновенно прельщала его. О золоте он почти не говорил, видно, оно интересовало его меньше всего. Сморчок же, напротив, пустился в бесконечные рассуждения, что они сделают, когда продадут добычу. В основном трата денег сводилась к покупке несметного количества шоколада и мороженого, поездке в Крым и общению с веселыми девушками. Соболь о своих планах помалкивал, однако чувствовалось, что и он непрерывно размышляет о сладкой жизни.

24 июня факт начала войны был официально подтвержден доставленными в детдом газетами, а на следующий день был назначен побег.

– Это на руку, что началась война. В случае чего скажем, мол, отправились на фронт бить фашистов. Даже если и поймают, особенно ругать не будут, может, даже и похвалят, – сделал заключение Сережа.

Поздно вечером они крадучись выбрались из спальни и бегом пустились прочь. За спинами болтались вещевые мешки, наполненные сухарями, хлебом, консервами, картошкой и другой нехитрой провизией. Ночью ребята достигли железнодорожной станции и сели в товарняк, идущий до Свердловска. Пока все складывалось неплохо. На свердловском вокзале царила обычная для таких мест суета и было непривычно много военных. Видимо, большинство возвращалось из внезапно прерванных отпусков в свои части.

Ребята потолкались среди вокзальной публики, пытаясь узнать, как добраться до Югорска. Наконец выяснилось, что проще всего ловить попутную машину, причем здесь же, на привокзальной площади. Поиски попутки долго оставались безрезультатными. На ребят смотрели в лучшем случае равнодушно, а чаще с подозрением. Наконец нашли запыленный грузовик с затянутым парусиной кузовом, водитель которого ехал в Югорск. Он оценивающе взглянул на ребят.

– А деньги у вас есть?

У них имелось немного денег, но Сергей не стал об этом сообщать и объяснил, что они командированы городским Домом пионеров для сбора редких лекарственных трав. Поверил или не поверил шофер, однако кивнул на кузов.

– Залезайте, а в Югорске поможете разгрузить машину.

Кузов был почти полностью забит ящиками с гвоздями, но ребята кое-как разместились, и машина тронулась.

– Неплохо ты с Домом пионеров придумал, – уважительно сказал Сморчок.

– Толково, – признал и Косой. Соболь, видимо, почувствовал угрозу своему авторитету, потому что явного одобрения не выказал.