Ущелье белых духов - Новиков Валентин Афанасьевич - Страница 24

Виталька вернулся в палатку, забрался в спальный мешок.

– Что не спишь? – сонным голосом спросил Лёня.

Виталька не ответил. Голос бы его выдал, а слёз в темноте никто не мог видеть.

Рано утром они уже шагали по гребню. Скоро вдали появилась стена. Все остановились и некоторое время смотрели на неё, потом пошли дальше. По мере приближения стена вырастала…

И вот они, задрав головы, уже смотрят вверх.

– Ну, – сказал Матвей, вплотную подойдя к стене. – Дедушка твой, стало быть, сюда поднимался? – Он гнусно улыбнулся и спросил: – А бабушка не поднималась?

– Дедушка не лез на эту стену, – ответил Виталька. – Он говорил, что надо идти в обход. Спуститься, а потом снова подняться на гребень.

– И много на это требуется времени?

– День.

– Потерять день? Ищи дураков. Ну что, поползём на стену?

– Можно попытаться, – ответил Лёня. – Давай верёвку.

Они связались и поползли.

– Не нелепо ли… – с беспокойством сказал профессор.

Николай глядел в бинокль.

– Накинь верёвку на уступ, балда! – крикнул он. – Да не на тот! Вон, справа. Не видно ему, что ли? – Николай нервничал, напряжённо хмурился. – Надо было мне самому идти…

– Охраняю! – донёсся голос Лени. – Можешь идти.

Они карабкались всё выше и выше. Лицо Николая вытянулось, губы сжались. Он уже не отнимал бинокля от глаз.

Наконец Матвей и Лёня вскарабкались наверх, замахали руками. Матвей собрал в кольца верёвку и бросил её вниз.

– Сначала Витальку с собакой, – сказал Николай. Он сам начал обвязывать собаку какими-то замысловатыми петлями. – Ну, с богом…

И вот Виталька с собакой уже болтаются где-то между землёй и небом. Виталька упирался в стену ногами и ледорубом, стараясь, чтобы Рэм не поранил бока о камни. Собака не делала ни малейшего движения, чтобы освободиться от верёвок.

С вершины гребня открылся вид на ущелье. Внизу из белого тумана поднимались острые каменные столбы. Туман едва заметно шевелился. А может быть, так только казалось. Скрытая туманом, глухо ревела река.

Путь по гребню был не трудным, но зато утомительным и долгим. Все шли тяжело, свесив вниз руки. Эллочка уже едва заметно пошатывалась под тяжестью своего рюкзака, но когда Николай попытался у неё забрать рюкзак, она зло сказала:

– Если я уроню носовой платок, тогда, так и быть, позволю тебе его поднять.

Гребень упирался в исполинский горный хребет. Надо было снова спускаться в ущелье по крутому каменному склону.

Виталька снял рюкзак и начал разуваться.

– Как это понять? – подошёл к нему Николай.

– Спускаться будем завтра утром, – сказал Виталька.

– Почему?

– Дедушка говорил, что с этого гребня в ущелье можно спускаться только на рассвете.

– Глупости. Спустимся и внизу поставим палатки.

– Он говорил, там негде их ставить. И вообще… откуда ты знаешь, что там?

– И правда, – сказал профессор. – Сегодня отдохнём, пораньше ляжем спать, а утром на рассвете выйдем.

Николай пожал плечами и снял рюкзак.

Виталька достал маленькую паяльную лампу, набрал в котелок снегу. Снег лежал плотным длинным пластом с северной стороны гребня. Высота здесь не превышала трёх с половиной тысяч метров. Завтра предстоял самый тяжёлый день пути. И не здесь, наверху, а внизу, в тёмной, затянутой туманом глубине ущелья. Если бы не эти проклятые рюкзаки с уймой приборов, палатками и аквалангами! Перед дорогой Николай размышлял над каждой консервной банкой. Виталька едва уговорил его взять лёгкое малокалиберное ружьё. И всё-таки рюкзаки казались наполненными свинцом.

Виталька открыл только одну банку с тушёной бараниной, бросил мясо в кашу. Посолил, попробовал. Получилось неплохо.

Пока он готовил ужин, были поставлены обе палатки.

– А что всё-таки там, внизу? – спросил за ужином Лёня.

– Туман, – ответил Виталька. – Скользкие камни. Придётся идти по воде. Весь день. И по снегу.

Едва забрезжил тусклый холодный рассвет, когда они, позавтракав и напившись крепкого чаю, связались верёвкой и начали спускаться в глубину залитого густым туманом ущелья.

Виталька не отдохнул за ночь. Такими же усталыми выглядели Матвей, Николай и Лёня. А на профессора и Эллочку было жалко смотреть. И всё из-за этих проклятых рюкзаков.

Когда поднимаешься вверх и видишь вершину, то чувствуешь прилив сил. А здесь людей окружала серая мгла, зловещая и немая.

Крутой спуск скоро стал почти отвесным.

– Ничего, – сказал Матвей. – Дедушка здесь пройти, пожалуй, мог, а бабушке не пройти…

Спустились по верёвке, привязанной к скальному выступу. Замыкал группу Николай. Он отвязал верёвку, сбросил её вниз и стал медленно спускаться, цепляясь за едва заметные выступы. Матвей и Леня следили за ним с вытянутыми напряжёнными лицами. Они, как видно, всё-таки не ожидали столь трудной и опасной дороги. Рэм полз за Николаем. Он внимательно следил, куда ступал альпинист, и сам довольно ловко сползал от выступа к выступу. Только в одном месте, где склон переходил в отвес, собака остановилась и тихо засвистела.

Николай посмотрел вверх. Оглянулся на стоявших внизу и стал подниматься к собаке. Он взял Рэма на руки, осторожно взвалил его на плечо. Одна рука его теперь была занята. Медленно и осторожно он спускался всё ниже и ниже. Но вот все увидели, как его нога скользит по гладкой каменной стене, не находя опоры. Виталька почувствовал, что у него перехватило дыхание. Ещё миг, и Николай покатится вниз вместе с собакой. Но нет, он нашёл какой-то невидимый снизу выступ…

И вот Николай уже стоит вместе со всеми, весёлый и спокойный, прижимая к себе собаку.

Рэм лизнул его в щёку.

– Ну ладно, ладно. – Николай потрепал гриву собаки и взвалил на плечи свой рюкзак.

– Жить надоело? – спросил Матвей. – Нельзя, что ли, было спустить собаку вместе с Виталькой, так же, как мы их поднимали?

– Не стоило возиться. Я знал, что обойдусь…

– Собака могла испугаться, рвануться из рук.

– Не стоило её брать, – сказала Эллочка. – Ведь она нам здесь совершенно не нужна. Просто излишняя роскошь или излишняя обуза.

– Допустим, обуза небольшая, – ответил Николай. – Подумаешь, пришлось нести его немного.

– Рэм может сорваться. Будет очень жаль такого чудесного пса. А главное – он нам здесь совершенно не нужен.

– Знаешь, Эллочка, ты сейчас говоришь о собаке именно то, чего о ней никогда нельзя говорить. Дело в том, что собака может не понадобиться всю жизнь. Если бы мы могли заглянуть в будущее…

– Ты хочешь сказать – может и понадобиться?

– Кто знает…

– Интересно, испугалась бы она ящера?

Николай быстро и серьёзно взглянул на Эллочку.

– По-видимому.

Наконец спустились вниз, в туман. Ущелье походило скорее на узкую трещину в горном хребте, чем на ущелье.

– И что, всегда здесь этот туман? – спросил Леня.

– Дедушка говорил, – ответил Виталька, – если лето сухое, туман немного реже.

– Немного реже – немного гуще, всё равно, хоть глаз выколи.

На дне ущелья лежал мокрый снег. Ноги проваливались в ледяную воду. В тумане над бесконечным громом потока висели ажурные снежные арки, ходить по которым могли бы отважиться лишь духи.

Под мокрым снегом были скользкие камни, ноги то и дело срывались, и тогда ничего не оставалось, как ткнуться руками и лицом в снег.

– По таким бульварам я ещё не гулял, – угрюмо сказал Николай.

Ему никто не ответил. Всё труднее становилось идти по податливой слякоти. Несколько часов пути по мокрому снегу в сплошном тумане так вымотали всех, что дети начали тихонько поругиваться. Виталька рад был, что они перестали снисходительно острить насчёт его дедушки.

Вскрикнула Эллочка, видно, неловко оступилась. Все остановились.

– Ну… – выжидающе спросил Николай..

– Нет, ничего, – ответила Эллочка.

– Виталик, будет когда-нибудь этому конец? – спросил профессор.

– Ещё, наверно, километра полтора…

– И там будет легче?

– Труднее.