Бизнес по еврейски с нуля - Абрамович Михаил Леонидович - Страница 8

Штучный товар — на поток

«Самое важное для изобретателя — это отнюдь не быть первым, — замечает Гарольд Эванс в книге о разработчиках и изобретателях «Они сотворили Америку», рассказывая об Иде Розенталь. — Главное в том, чтобы делать то, что он или она умеют делать».

Делать то, что вы действительно умеете делать лучше всех, и делать это как для себя самого, — вот еще один и, может быть, самый лучший способ успешно начать свой бизнес.

Иде Розенталь пришлось выходить на предпринимательскую стезю во времена Великой депрессии. Это были страшные времена в когда-то процветающих США: резкий спад промышленности, банковские крахи, высочайшая безработица. В то время женщины — и особенно еврейские женщины — почти не имели шансов не то что утвердиться в бизнесе, но даже просто получить хоть какое-нибудь рабочее место.

Но вечная оптимистка Ида Розенталь не унывала. Она все поставила на одну карту — на элегантный и, главное, комфортный, удобный для женщины бюстгальтер. «Женское белье должно быть женственным», — считала она. Этот товар должен не штамповаться в миллионах экземпляров, а изготавливаться в «штучном порядке», то есть быть не только максимально удобным, но и идти к лицу именно этой женщине.

Шесть месяцев потребовалось Иде, чтобы убедить Международный профсоюз сотрудников легкой промышленности дать ей разрешение на производство штучного товара. Проблемы реализации она брала на себя. А профсоюзным чиновникам лишь доказывала, что новое производство не только не лишит сотни женщин работы, но, наоборот, создаст новые рабочие места. «Дайте мне шанс», — молила она их, и они смилостивились. Ей хватило терпения и выдержки, чтобы убедить их.

Идея Розенталь о новом типе бюстгальтера послужила развитию моды на нижнее белье. Новое поколение женщин уже не мыслит себя без изобретения Розенталь.

Алмазы и монополия:

Искусственный дефицит

В современном обществе золото постепенно утрачивает свое волшебство, превращаясь из символа богатства и успеха во всеобщий товарно-денежный эквивалент, которым торгуют и расплачиваются в магазине, именуемом мировым рынком. А в витрине этого магазина самое видное место занимают теперь бриллианты, сияние которых служит не чем иным, как наиболее ярким и очевидным свидетельством процветания и благоденствия.

Альфонс Ротшильд

«Государство — это я», — говорил Луи XIV. Алмазы — это «Де Бирс», — знают сегодня во всем мире. А началась эта история в середине XIX века, когда в русле рек Вааль и Оранжевая были обнаружены залежи алмазов ювелирного качества. Среди них — знаменитый белый алмаз в 83,5 карата — «Южноафриканская звезда».

Началась «алмазная лихорадка». Толпы искателей сокровищ отправилось в Хоуптаун (где Вааль впадает в реку Оранжевая) в надежде разбогатеть на добыче алмазов.

Иоганнес Николас де Бирс, у которого здесь была ферма, в 1871 г. создал «акционерную компанию», фондами которой и была территория фермы. С группы вкладчиков он собрал ни много ни мало а столько рандов, что составило бы 200 000 евро сегодняшних ценах, сохранив при этом за собой основной капитал.

«Отца-основателя» будущей империи звали те годы Сесил Родс (по имени которого были названы Северная и Южная Родезии), был он восемнадцатилетним сыном приходского викария. Без согласия родителей переехал он в Южную Африку, основав здесь собственную копь. Уже через два года его состояние было эквивалентно 400 000 современных евро.

Родс первым сообразил, что алмазы, лежащие в земле — тоже сокровище, и не такое же, а большее, чем те, что добыты и проданы. Ему первому пришло в голову, что если добыча продолжится такими же темпами, как она начиналась в те дни, то дешевые алмазы заполнят рынок, цена на них резко упадет. В кустарной разработке алмазов он видел мелочное и неэффективное растаскивание, разбазаривание сказочных богатств. Он не хотел з бесценок продавать пещеры Аладдина. Но как добиться, чтобы к твоему мнению прислушались владельцы соседних копей?

Родс, объединившись с соседом, Чарльзом Рад-дом, вознамерился прибрать к рукам главную шахту месторождения Де Бирс. Но как? Цена — несколько миллионов фунтов стерлингов, — сопоставима лишь с той, что была около того времени выплачена Америкой России за Аляску. И тогда

Сесил обратился прямиком в банковский дом Ротшильдов. И убедил-таки хозяина Европы в перспективности предприятия. Инвестиции были получены. За шахту месторождения Де Бирс было выплачено пять миллионов фунтов стерлингов, и 12 марта 1888 г., через 13 лет после находки в Южной Африке первого алмаза, в Африке было создано Де Вире Consolidated Mines Limited (акционерное общество с ограниченной ответственностью «Объединенные копи де Бирса») под руководством Сесила Джона Родса, а в Лондоне — алмазный синдикат. Именно благодаря этому Родс сумел собрать всех владельцев копей и убедить их в том, что, ограничив добычу алмазов, они останутся при тех же, а, возможно, и больших прибылях. Образовался мощный союз предпринимателей, взявший под контроль всю добычу алмазов — для того, чтобы обеспечивать их дефицит.

Именно идеи Родса легли в основу дальнейшего могущества компании «Де Бирс». И не только: именно он заложил государственно-политические основы будущего Южно-Африканского Союза и именно он построил производственно-экономический фундамент будущей транснациональной алмазной империи, соперничать с которой не под силу никому в мире — по сей день.

«Де Бирс» скупил почти все крупные алмазные копи в Южной Африке. Независимыми оставались только Центральные копи Кимберли, хозяином которых был Барни Барнато. К 1887 г. соперничество Родса и Барнато достигло апогея. Но Родса поддерживали крупнейшие банкиры Европы, справедливо полагая, что монополия на алмазные копи позволит обеспечить такой уровень прибыли, которого иными путями не достичь. И Родс смог получить крупный заем, настолько крупный, что сумел «дожать» соперника и приобрести контрольный пакет акций Центральных копей Кимберли. Для этого ему пришлось прибегнуть к демпингу: «Де Бирс» наводнил рынок своим товаром, и цена на алмазы упала. Барнато не выдержал разорительной гонки на понижение и сдался. Как только это произошло, реализация алмазов тут же была резко сокращена и цены вернулись к исходному уровню.

Монополия на алмазы осталась в неприкосновенности даже в 1890 г., когда Конгресс Соединенных Штатов принял закон Шермана, ограничивающий деятельность монополий. Правда, «Де Бирс» был вынужден произвести формальную диверсификацию, но на деле он действовал просто под прикрытием других компаний.

Родс контролировал более 95 % мирового алмазного рынка. Это позволило ему уменьшить добычу алмазов с трех до двух миллионов карат в год. Определились и неизменные пути реализации алмазов: через Лондон, где сложился синдикат оптовых торговцев алмазами. Далее алмазы шли в] Антверпен (Бельгия).

Мировое господство на алмазном рынке позволило «Де Бирс» активно вмешиваться в политически процессы. Родс, богатейший человек, своими усилиями способствовал утверждению влияния британской империи в Африке, прямой колонизации Англией этого континента. Он так и не женился, наследника у него не было, и после его смерти в 1901 г. (всего в 49 лет!), состояние Родса досталось по завещанию Оксфорду для материальной поддержки будущих ученых.

Нелегко было компании «Де Бирс» найти достойного преемника Сесилю Родсу! Им оказался молодой немецкий предприниматель Эрнест Оппенгеймер (в Африке — с 1902 г.).

В 16 лет Оппенгеймер покинул немецкий город Фридбург. Начал свою карьеру он в Лондоне, в компании Dunkelsbuhler, специализирующейся на брокерских операциях с алмазами. Но несомненный административный талант обеспечил ему стремительную карьеру. Его деловые качества привлекли внимание руководства, и его направили в Южную Африку, в Кимберли, дабы он возглавил одно из представительств «Де Бирс».