Том 7. Моникины - Купер Джеймс Фенимор - Страница 38

Итак, доктор Резоно направился из столицы в горы, где он наглядно показал своим питомцам, как можно высоко подняться и как низко пасть, то приводил их на край пропасти, то подвергал соблазнам плодородных долин (последнее, по его справедливому замечанию, было опаснее), водил их, голодных и замерзших, по кремнистым тропинкам, дабы проверить их стойкость, нанимал в служанки самых неловких крестьянок, чтобы испытать глубину философии Балаболы, и придумывал много других подобных проверок, которые легко могут прийти на ум всем имеющим матримониальный опыт, живут ли они в хижинах или во дворцах.

Когда эта часть испытания успешно завершилась (доказав кротость нрава Балаболы), всей компании было приказано отправиться к ледяному барьеру, отделяющему край моникинов от людского, с целью проверить, способна ли теплота их взаимной привязанности противостоять мирской стуже. Здесь, к несчастью (ибо приходится сказать правду), доктор Резоно совершил великую неосторожность. У него явилось злополучное желание добавить лавров к своей славе ученого и сквозь природную брешь в барьере доплыть до острова, который он открыл во время давней экспедиции такого же рода. На этом острове находился пласт породы, в котором он усматривал часть сорока тысяч квадратных миль, выброшенных в воздух великим взрывом земного котла.

Философ предвидел интереснейшие результаты от установления этого важного факта, ибо за пятьсот лет до того ученые Высокопрыгии потрудились и окончательно установили наибольшее расстояние, на какое могли быть заброшены обломки при достопамятной катастрофе, так что последнее время все усилия были сосредоточены на определении наименьшего расстояния, которое пролетели эти обломки. Возможно, мне следовало бы рассказать о последствиях такого ученого рвения со всей мягкостью, но тем не менее именно из-за этой неосторожности все четверо попались охотникам на тюленей, промышлявшим у северных берегов этого острова (знакомых и соседей, как потом выяснилось, капитана Пока). Они безжалостно захватили путешественников в плен и вскоре продали их на возвращавшийся из Индии корабль, с которым встретились близ острова Св. Елены. Святая Елена! Могила того, кто стал образцом для последующих поколений как по скромности своих желаний, по простоте душевного склада, по глубокому уважению к истине и справедливости, так и по непоколебимой верности долгу и по умению ценить всякое благородство!

Когда доктор Резоно окончил свой рассказ, мы проходили мимо этого острова, и, обернувшись к капитану Поку, я торжественно спросил этого проницательного и искусного мореплавателя:

— Не думаете ли вы, что будущее в этом деле с лихвой отомстит за прошлое? Неужели История не воздаст должное великому покойнику? Не будут ли некоторые имена преданы вековечному позору за то, что герой был прикован к скале? И могла ли бы ваша страна, страна свободных людей, когда-либо унизить себя таким актом варварства и мести?

Капитан выслушал меня очень спокойно и, угостившись изрядной дозой табака, ответил:

— Послушайте, сэр Джон! В Станингтоне, если нам попадется свирепая зверюга, мы всегда сажаем ее в клетку. Как я вам не раз говорил, я не бог весть какой математик, но если собака укусит меня раз, я дам ей пинка, два раза — я отхлещу ее, три раза — посажу на цепь.

Увы, некоторые умы так неудачно устроены, что в них нет сочувствия к возвышенному. Все их стремления непосредственны и подчинены здравому смыслу. Таким людям Наполеон представляется более похожим на лютого тигра, чем на человека. Они осуждают его, потому что он не умел низвести свое понимание величия до уровня их доморощенной морали. К их числу, по-видимому, приходится отнести и капитана Ноя Пока.

Желание сообщить о том, как доктор Резоно и его спутники попали в руки к людям, заставило меня упустить из виду кое-какие менее важные подробности, умолчать о которых, однако, я мог бы только в ущерб себе.

В начале плавания, после двух дней пребывания в открытом море, я устроил нашим моникинам приятный сюрприз. В Англии я заказал большой запас курток и штанов из шкур различных животных — собак, кошек, овец, тигров, леопардов, свиней и т. д., с соответствующими мордами, копытами и когтями. И когда после завтрака дамы вышли на палубу, их взор больше не оскорбляли наши примитивные добавления к природе — вся команда носилась по вантам в облике тех или иных животных, перечисленных выше. Мы с Ноем выступали в обличье морских львов, так как капитан заявил, что натуру этого животного он понимает особенно хорошо. Разумеется, этот деликатный знак внимания был должным образом оценен, и мне пришлось выслушивать лестные слова благодарности.

Кроме того, я предусмотрительно заказал такую же одежду из бумажных тканей, искусно имитировавших шкуры, чтобы носить ее в тропиках. Когда же мы достигли Фолклендских островов, команда вновь облачилась в настоящие шкуры — без проволочек и, могу добавить, весьма охотно.

Ной вначале возражал против этой затеи, говоря, что не будет чувствовать себя уверенно на судне, команда которого состоит из диких зверей. Но затем усмотрел в этом веселую шутку и теперь окликал матросов не по именам, а только, как он выражался, по их природе. «Эй, кот, поскреби здесь!» — кричал он. «Тигр, лезь туда!» «Ты, боров, вон из этой лужи!» «Пес, поворачивайся живей!» «Конь, тяни!» — фантазия подсказывала ему тут всевозможные выдумки. Команда подхватила эту затею и дала волю матросскому остроумию. Их фамилия (у них у всех она была одна — Смит) уступила место новым наименованиям. И над палубой с утра до вечера только и слышалось: «Том-Пес», «Джек-Кот», «Билл-Тигр», «Сэм-Боров» и «Дик-Конь».

Веселое настроение помогает переносить телесные страдания. С того дня, как Огненная Земля осталась за кормой, погода стала бурной, с юга и запада налетали жестокие штормы, и нам было чрезвычайно трудно продвигаться к югу. Наблюдения были очень затруднены, так как солнце пряталось в тучи иногда на целую неделю. Морской нюх Ноя в это критическое время приобрел для нас всех необыкновенную важность. Время от времени капитан подбадривал нас, утверждая, что мы идем на юг, хотя помощники признавались, что не знают, где находится судно и куда оно направляется: ни солнца, ни луны, ни звезд мы не видели уже больше недели.

В этом состоянии тревоги и сомнения мы пробыли уже около двух недель, когда Ной вдруг появился на палубе и властным зычным голосом крикнул: — Эй, Боб-Обезьяна!

Поскольку Роберт в силу своих обязанностей часто услуживал моникинам, я одел его в платье из обезьяньих шкур, понимая, что такой костюм будет больше по вкусу нашим гостям, чем свиная кожа или мех ласки. Боб-Обезьяна быстро появился и, приблизившись к своему начальнику, спокойно повернулся к нему спиной, и получил три-четыре обычных напоминания, что порученное ему дело надо выполнять бодро. На этот раз я сделал странное открытие. Боб воспользовался шириной своих невыразимых, которые были скроены на юнгу повыше ростом (одного из тех, кто провалился, пытаясь выговорить «сэр»), запихнул в них старый британский флаг — для уплотнения, объяснил он мне позже — и этим сильно смягчил свои частые неприятности.

Возвратимся, однако, к ходу событий. Получив свою порцию пинков, Роберт мужественно повернулся и спросил, что угодно капитану. Ему было велено принести самую большую и самую лучшую тыкву из личной кладовой мистера Пока, который никогда не выходил в море без запаса того, что он называл «станингтонской пищей». Капитан зажал тыкву между ног и тщательно счистил с нее всю зеленовато-желтую кожуру, после чего получился шар почти белого цвета. Затем он потребовал ведерко со смолой и пальцем начал чертить по тыкве знаки, довольно точно воспроизводя контуры материков и крупнейших островов мира. Но область близ южного полюса он оставил нетронутой, потому что там находились острова с лежбищами котиков, которые он считал как бы частной собственностью станингтонцев.

— Ну, доктор, — сказал он, указывая на тыкву. — вот вам земной шар, а вот смола! Нарисуйте, пожалуйста, остров Высокопрыгию по самым точным данным вашей Академии. Капните также на те места, где вам известны рифы или мели. Затем обозначьте тот остров, где вы попали в плен, причем так, чтобы можно было разобрать мысы и направление береговой линии.