Посланец небес - Браун Вирджиния - Страница 17

«Как он узнал? Как он смог постичь, с какой горечью я спрашивала Бога о своей вере?» Ответ пришел, как вспышка молнии: когда она услышала, каким тоном Крид отзывался о своем отце, какими мрачными до черноты стали его глаза, когда он упомянул о религии своего отца. И ей стало все понятно. Он чувствовал то, что недавно испытала она, только Крид Браттон еще не смог исцелить свою душу от разочарования. И это омрачало его жизнь. Злость, обида и страх, возникшие в ней, куда-то ушли. Она даже смогла выдавить из себя улыбку.

— Вы ее просто потеряли, так ведь? Вы лишились вашего отца и вашего Бога, а теперь у вас нет веры ни во что и ни в кого.

Ошеломленный ее словами, Крид отступил от Ганны.

— Я ничего не потерял, мисс Макгайр. Я только нашел, от чего и от кого я на самом деле могу зависеть, вот и все, — сказал он, удаляясь снова в тень, и услышал вслед:

— Я полагаю, вы недолго раздумывали перед тем, как свернуть в Джубайл и помочь нам, мистер Браттон.

Но собирая притихших детей и принявшись за обустраивание ночлега, она вернулась к своим собственным сомнениям, захватившим ее с повой силой после резких слов Крида. Он приблизился вплотную к правде — совсем вплотную к пониманию того, что творится в ее сердце и мыслях, — и это напугало ее. Наверное, он сам тоже столкнулся с теми же мучениями, и они принесли ему горечь и разочарование. Неужели это случится и с ней? «Только с моего позволения», — сказала себе Ганна.

И лежа в нижней юбке и сорочке на одеяле, недалеко от костра, она поймала себя на том, что не может уснуть. Ей казалось, что в душе Крида Браттона можно увидеть нечто среднее между печалью, состраданием и страхом, так похожими на одиночество ее души, и от этого ей стало легче.

Сквозь густые кроны деревьев Ганна разглядывала темное небо. На нем среди звезд луна кажется серебристой и яркой, но здесь, на земле, под этими вековыми стражами, от нее исходит лишь слабый свет. Огонь уже угасал, глядя на мир из горячей золы угрюмыми красными искорками.

Положив руку под щеку, Ганна глубоко вздохнула и распустила волосы, упавшие ей на глаза. Перед ней вставали расплывчатые очертания и тени, призраки огня, облетающие лес. В этой загадочной тишине улавливались еле слышные звуки ночи: плеск волн, набегавших на берег, и она почувствовала, что если постараться, то можно услышать, как туман ложится на зеркальную поверхность озера. До нее доносились неясные шорохи, треск падавших деревьев, шепот ветра в ветвях сосен и прощальный крик совы. Ганна закрыла глаза.

Открыв их, она подумала, что, наверное, не надо было ей поворачиваться к огню лицом. Два огромных пятна света горели совсем близко от нее. Но потом до сознания дошло, что она все еще лежит спиной к огню. Холод сковал ее холодные пальцы, она замерла, ее парализовало от страха. Должно быть, это какое-то дикое животное. Оно расположилось совсем недалеко, на сваленном дереве в той стороне, где лежал Крид Браттон.

Это был первый раз, когда она позволила себе негромко вскрикнуть, — настолько тихо, что не напугала бы и мышку. Ганна снова закрыла глаза, желая, чтобы существо поскорей исчезло. Но оно все так же сидело там со злобным, немигающим взглядом. Она услышала, как крик снова вырвался из ее горла, на этот раз громкий, словно из глубины души, и оно моргнуло. Потом что-то тяжелое упало рядом с ней — это был Крид.

— Что за черт? — спросил он, положив тяжелую руку ей на плечо. — С вами все нормально?

Она кивнула, и рукой показала в сторону, где горели глаза. Но когда Крид обернулся, они уже исчезли. Она услышала его нетерпеливый вопрос, что же там такое было, и повернула к нему голову. В этот момент лунный свет пробрался сквозь кружева листвы, освещая лицо Крида, и Ганна увидела неподдельное беспокойство в его глазах.

— Там было какое-то дикое животное. Я видела его. Оно было вон там — два огромных глаза смотрели на меня, как маяки…

Крид перебил ее, поспешно спросив:

— И смотрели не мигая? Держу пари, это была крупная рогатая сова. Вы когда-нибудь ее видели?

Она кивнула.

— Да, но всегда днем, и она не казалась такой… такой злобной.

— Не волнуйтесь. Нечего бояться какой-то совы. Кроме того, вы сами ее до смерти напугали, цитируйте лучше стихи или еще какие-нибудь пошлости, — Крид хихикнул.

— Спасибо за поддержку, — ледяным тоном ответила Ганна.

Крид усмехнулся. Лунный свет освещал и будто покрывал серебряной пылью его лицо, высвечивая мелкие морщинки в уголках глаз, его полуотросшую бороду и небритые щеки. Ее преследовали вопросы: что за жизнь вел этот человек и что толкнуло его в пропасть неверия? Какие на его долю выпали страдания? Может, он потерял свой дом, семью, жену и детей? А может, безответная любовь?

Она напряглась и с решимостью сказала:

— Все нормально, мистер Браттон. Я уже успокоилась.

Его рука все еще оставалась на ее плече, и вдруг Ганна вспомнила, что под грубым одеялом на ней только нижняя юбка и сорочка, и посмотрела на него как-то по-особенному: увидела его мускулистую фигуру, его взъерошенные и падающие на глаза волосы, словно он только что проснулся. Ее взгляд скользнул по обнаженной груди, по штанам из буйволовой кожи. Она подняла глаза и с ужасом поняла, что он заметил, как она разглядывала его. Это, должно быть, развеселило Крида, потому что его улыбка стала шире. В эту минуту Ганна мечтала только об одном: провалиться сквозь землю, но казалось, что он и об этом уже знает.

Рука Крида оставалась неподвижной на ее плече, как приговор.

Он лежал на своих одеялах, поглощенный думами о ней, представляя перед глазами нежный поворот головы и яркое пламя ее волос. Когда она вскрикнула, ему показалось, что это был призыв. Но теперь, когда он был здесь, чувствуя хрупкие плечи и запах ее тела, он растерялся. В его голове звучало слишком много голосов, предостерегающих его, и он не мог не прислушаться к ним.

— Что вы делаете? — прошептала она с напряжением в голосе.

— Ничего.

— Не обманывайте! Я же чувствую… я же вижу по вашим глазам.

Он усмехнулся.

— Фокус. Ловкость рук. Вот так — видно, вот так — нет. Горошина в скорлупе.

От неуверенности Ганна задрожала, сознавая, что его прикосновение как-то странно подействовало на нее, превращая ее тело в желе.

Они молча посмотрели друг на друга, оба осознавшие свое томление — влечение друг к другу и препятствия, стоящие на их пути. Одно из препятствий сразу дало о себе знать. Детский сонный голос попросил попить воды.

Ганна сбросила пелену, которая, казалось, держала их в волшебном мире лунного света. Этот голос взорвал видение на сотни осколков, и она почувствовала себя проснувшимся лунатиком и, обернувшись к Иви, сказала:

— Сейчас принесу, Иви. Минутку.

Крид молчал. Почувствовала ли она ту же дрожь, что и он, когда дотронулся до нее, тот же стремительный порыв чувств, словно закипела кровь. «Это самая лучшая шутка надо мной, — подумал он. — Не слишком ли много их преподносит мне судьба?» Рука Крида упала с плеча Ганны, и он сел на корточки уже с холодным, непроницаемым лицом и обычным выражением пренебрежительной усмешки.

Ганна заметила перемену в нем и обрадовалась: не сейчас, не с ним; он был слишком сильный и в нем столько противоречий, он только выведет ее из состояния равновесия, и она потеряет свои последние силы. Среди ночных кошмаров и сказочных видений в этом мрачном диком лесу она снова почувствовала себя потерянной — потерянной и одинокой.

Видимо, растерянное и удрученное лицо девушки тронуло какие-то струны в душе Крида. Он обратился к ней с улыбкой:

— Все будет хорошо, Ганна. Пока ты со мной, с тобой ничего не случится.

Она поверила ему и, в некотором смущении глядя на него, улыбнулась.

— Я знаю. Спасибо.

Ганна принесла Иви воды и вернулась на свое место. Теперь ей так захотелось спать, что никакие звуки и существа не смогли бы ее разбудить. Она уснула мгновенно и проспала до рассвета.

А Крид уже колдовал над костром, в центре которого на вершине сложенных горкой поленьев в черном от сажи кофейнике закипал кофе. Увидев, что девушка проснулась, Крид посмотрел на нее как-то особенно.