Питер Пэн и Похитители теней - Барри Дэйв - Страница 3

Зубы у него застучали. Бедолага зажал рот рукой.

— Ты уверен, мистер Пальмер? — переспросил Нерецца. — А то я могу это устроить!

Пальмер замотал головой.

— Почему-то я так и думал, — негромко сказал Нерецца. — Что тебя понимаю.

Нерецца отступил от Пальмера и посмотрел вниз. «Воронье гнездо» находилось в шестидесяти футах[2] над поверхностью воды. Корабль наклонился, делая галс, и под ногами у Нереццы заплескалось море. Палуба находилась где-то сбоку и выглядела неправдоподобно маленькой посреди огромного голубого океана. Нерецца видел запрокинутые лица команды: все напряженно следили за драмой, что разворачивалась наверху. Нерецца остался доволен. Он рассчитывал на всеобщее внимание.

Капитан развернулся к Пальмеру и вскинул кинжал так, чтобы его видели все. Он повысил голос — а голос у капитана был мощный, такой, что его было отлично слышно по всему кораблю с кормы до носа, — и обратился к съежившемуся матросу.

— Мистер Пальмер, — прогремел он, — я предлагаю тебе два варианта на выбор! Даже три варианта — я капитан справедливый и беспристрастный. Во-первых, ты можешь сегодня вечером побывать у нашего досточтимого гостя, что живет в каюте рядом с моей.

Моряки внизу ахнули от ужаса.

Пальмер всхлипнул и снова замотал головой.

— Во-вторых, — продолжал Нерецца, — я могу вырезать у тебя в боках жабры и бросить в море, чтобы с тобой позабавились акулы…

И он повертел кинжалом так, чтобы тот засверкал на солнце. Пальмер расплакался.

— И в-третьих! — рявкнул Нерецца. — Ты можешь прыгнуть вниз! Прямо сейчас. Я больше не желаю слушать твои бестолковые объяснения. Сумеешь доплыть до острова — того острова, который именно ты должен был заметить, — добро пожаловать обратно на корабль, мистер Пальмер. Я человек не злопамятный.

Нерецца перевел дух, шумно сопя своим деревянным носом.

— Ну, что ты выбираешь? Заплыв? Акул? Или визит к…

Пальмер исчез. Нерецца перегнулся через борт и спокойно проводил взглядом удаляющееся тело. Всплеск, круги белой пены на воде — впрочем, они быстро остались далеко за кормой, корабль шел ходко.

Удалось Пальмеру всплыть на поверхность или нет — Нерецца не знал, да его это и не интересовало. Он даже не оглянулся назад, отдавая приказы — приказы, которые матросы бросились выполнять еще проворнее обычного. Корабль поменял курс и направился к двум облачкам на горизонте.

Глава 3

По нашу сторону горы

— Капитан! — завопил наблюдатель с верхушки пальмы. — Там мальчишка!

— Где? — раздался хриплый рев изнутри ветхого форта.

Мгновением позже на пороге появился тот, кому принадлежал этот голос: высокий, поджарый человек с длинными сальными черными волосами, рубленым лицом, близко посаженными темными глазами и крючковатым носом, под которым красовались замечательные усы в добрый фут шириною. Именно благодаря усам этот человек и получил свое легендарное прозвище — Черный Ус, — наводившее ужас на всех прочих пиратов на свете.

— Ост-норд-ост, капитан! — крикнул часовой. — Летит вниз с горы!

Форт был собран из упавших пальмовых стволов, лиан и непонятных колючих и шипастых растений. Все это вместе кое-как слепили в уродливое подобие стены, за которой теснилось полдюжины хижин и навесов. На одном углу стены, высоко вверху, находился наблюдательный пост — одинокая пальма с вянущими листьями. Черный Ус вышел за ворота — единственный проход в стене. Сделав несколько шагов, он вдруг остановился, и его лицо, обычно грозное, сделалось озабоченным.

— А что, этот… эта тварь где-то тут, поблизости? — спросил он у часового, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Часовой окинул взглядом окрестности форта.

— Никак нет, капитан! — отозвался он. — Куда-то делась — по крайней мере, пока.

Черный Ус вновь исполнился уверенности, вышел на поляну перед фортом и, щурясь на ярком солнце, устремил взгляд на гору.

— Сми! — крикнул он. — Подай трубу!

— Есть, капитан! — отозвался матрос. — Уже несу… Ой!

Первый помощник Сми — невысокий неуклюжий человечек в коротких мешковатых брюках — запнулся о порог, что он проделывал по десять раз на дню с тех пор, как был построен этот форт. Сми плюхнулся в грязь, подзорная труба вылетела из его руки и подкатилась к ногам Черного Уса. Тот посмотрел на трубу, потом на Сми.

— Сми, — сказал он скорее устало, чем гневно, — ты выдающийся идиот!

— Так точно, капитан! — ответил Сми, поднимаясь на ноги.

Он подобрал трубу и вручил ее Черному Усу. Тот взял ее правой рукой и, обернувшись к горе, поднес к правому глазу.

— Настрой! — потребовал он.

Сми трусцой подбежал к капитану и принялся медленно вращать объектив: делать это самостоятельно своим крюком, который он носил вместо левой руки, Черный Ус пока не научился. Крюк выглядел как жуткий стальной полумесяц, который выковал из кинжала один из матросов порукастее, и на капитанской культе он держался с помощью прочного кожаного ремня. Крюк был острый как бритва, такой острый, что Черный Ус сам несколько раз им порезался в самых неподходящих местах, когда по рассеянности решил почесаться.

Сми предлагал затупить крюк, но Черному Усу нравилось, что он такой острый и сверкающий. Ему нравилось видеть страх в глазах своих людей, когда он протягивал крюк в их сторону. Черный Ус начинал подумывать о том, что, несмотря на все неудобства, такому человеку, как он, — человеку, чей авторитет держится на страхе, который он внушает другим, — крюк подходит куда больше, чем рука.

Про себя ему даже нравилось прозвище, которым теперь называли его моряки — разумеется, за глаза, то есть когда думали, будто он их не слышит. Да, первым его назвал так именно мальчишка, тот проклятый, ненавистный мальчишка. И тем не менее Черному Усу нравилось, как это звучит. «Капитан Крюк»! Жуткое имя.

— Хватит настраивать! — буркнул он, отпихивая Сми. — Вот он, поганец этакий!

Твердой рукой опытного морехода капитан Крюк (мы теперь будем называть его так — раз уж он сам называл себя так же!) провожал трубой стремительную фигурку мальчишки, скользящего вдоль гребня горы, над макушками деревьев. Когда мальчишка подлетел ближе, Крюку удалось разглядеть, что тот держит в руке что-то темное и круглое: то ли кокос, то ли булыжник… Крюк знал, что тот задумал: в последнее время негодник повадился летать в пиратский лагерь чуть ли не ежедневно.

— Сми! — бросил Крюк. — Мой пистолет, быстро!

— Есть, капитан! — откликнулся Сми и ринулся к воротам. — Ой! — добавил он, споткнувшись и буквально ввалившись в форт.

— Живей, идиот! — прикрикнул Крюк.

— Вот он, капитан! — радостно сообщил Сми, вновь появляясь на пороге. — Ой!

Он снова споткнулся, пистолет вылетел у него из рук, пронесся мимо Крюка, ударился об землю и выстрелил, выпустив клуб дыма и жалкое «пук!». Пуля беспомощно поскакала по земле.

Крюк подобрал пистолет.

— Сми, — произнес он тем ровным, размеренным тоном, которым капитан Крюк говорил лишь тогда, когда бывал близок к тому, чтобы кого-нибудь убить. — У нас есть еще порох? Сухой порох, я имею в виду?

— Нет, капитан, — ответил Сми, опасливо поднимаясь на ноги. — Вы его весь вчера извели, когда вы…

— Я сам знаю, что делал вчера! — отрезал Крюк.

Вчера он палил в мальчишку, который целых полчаса швырялся в пиратов кокосами. От пистолетных пуль он уворачивался с обидной легкостью, да еще и хохотал, хохотал во все горло над человеком, который некогда был самым грозным в мире пиратом!

Крюк выругался и швырнул пистолет на землю. Он готов был разрыдаться от бессилия. Пират сам не мог понять, как он до такого докатился: застрял на этом дурацком острове, над ним издевается гнусный мальчишка, отрубивший ему руку, а он не может даже отыграться на гнусных дружках этого гнусного мальчишки из-за того, что их защищают дикари!

А хуже всего то, что он, капитан Крюк, который некогда вольно бороздил семь морей, теперь боится отойти дальше, чем на несколько ярдов, от этого тесного форта! Он боится повстречаться с той зверюгой, что сожрала его руку после того, как ее отрубил этот проклятый мальчишка. Это был гигантский крокодил, длиной больше шлюпки, по прозвищу Мистер Грин. Эта рептилия повадилась шляться в окрестностях форта, карауля в зарослях, выжидая своего часа, и ее огромные хищные челюсти все время ухмылялись голодной зубастой улыбочкой.