Питер Пэн и Похитители теней - Барри Дэйв - Страница 2

— Ну, извини, — сказал Питер. — В общем, в птиценяньках я тоже не нуждаюсь.

Снова звон, на этот раз наставительный.

— Какие еще опасности? — спросил Питер. — На этом острове мне вообще опасаться некого, кроме старого капитана Крюка. Да и тот боится приближаться к нашей стороне острова из-за моллюсканцев. А даже если он и явится, то как он, спрашивается, меня поймает? Летать-то он не умеет! Посмотри правде в глаза, Динька: здесь никто не сможет причинить мне вред. Никто.

Снова звон.

— Ну это ты так думаешь, — возразил Питер. — Лично я с тобой не согласен и не собираюсь торчать тут целый день и спорить с… с птицеженщиной!

Он развернулся к ней спиной и наклонился, собираясь устремиться вниз. Но Динь-Динь облетела его и повисла перед ним, не переставая звенеть.

— Хорошо, хорошо! — сказал Питер, начиная терять терпение. — Все равно я не могу помешать тебе лететь со мной. Только не путайся под ногами, ладно?

И с этими словами он перехватил поудобнее манго, издал боевой клич и полетел вниз, к пиратскому форту. Мальчишка был всецело сосредоточен на том, как сейчас швырнет плод в своего врага, а потому не заметил двух вещей.

Во-первых, он не обратил внимания на крошечную фигурку, которая торопливо карабкалась на вершину горы. А вот если бы Питер увидел ее и пригляделся повнимательнее, то узнал бы Джеймса. Джеймс твердо решил, что на этот раз он свое приключение не упустит!

А второе, что проглядел Питер, — это пятнышко на горизонте, крохотный темный силуэт далеко в море.

И пятнышко это постепенно росло и приближалось.

Глава 2

Выбор

Ветер внезапно принес вкус земли.

Капитан Нерецца обратил свое рябое лицо навстречу ветру. На горизонте висели два пухлых белых облачка, напомнившие капитану взбитые сливки на торте.

Нерецце теперь все напоминало еду: последние две недели он и его команда питались одними сухарями да корабельными крысами. Вся остальная еда у них кончилась, и, что еще хуже, вода тоже была на исходе. Они бесцельно блуждали по морю и мало-помалу приходили в отчаяние. Нерецца уже начал сомневаться, что он вообще существует, этот остров. А вдруг это лишь плод больного воображения безумца?

Но вот они, эти два облачка, висящие сами по себе в чистом, кобальтово-синем небе. И этот дразнящий вкус, так нежно коснувшийся иссохшего, сожженного солью языка…

«Земля!»

Нерецца хотел уже выкрикнуть приказ, но остановился. Однако находившиеся поблизости моряки услышали, как он набирал воздух, и уже уставились на своего капитана. Тому, кто не повиновался Нерецце мгновенно, грозило суровое наказание!

Лицо, которое они видели, напугало бы любого, кто был непривычен к такому зрелищу. Лоб и щеки Нереццы были изрыты глубокими шрамами после болезни, которой он заразился в каком-то забытом Богом порту. Глазки у него были маленькие, близко посаженные, крысиные; гнилые зубы торчали в разные стороны. Однако не это было самой приметной чертой его уродливого лица.

Нерецце недоставало носа.

Нос, данный ему от рождения, капитан потерял в драке. Вместо него он носил отполированный протез из африканского черного дерева. Деревянный нос очень походил на настоящий, вот только ноздрей в нем не было. Он держался на голове с помощью кожаных ремешков. А когда Нерецца желал что-нибудь понюхать, он приподнимал нос, обнажая черную дыру в центре лица. Этой дырой он чуял запахи так же хорошо, как любая ищейка, зато когда он чихал, напротив него лучше было не стоять.

И вот Нерецца приподнял свой нос и втянул дырой морской воздух.

Земля. Однозначно.

Нерецца опустил нос на место и, не обращая внимания на моряков, ждущих его приказов, направился к грот-мачте. Он ухватился за ванты и полез наверх. Такелаж поскрипывал под его весом. Вся команда остановилась и задрала головы, наблюдая за этим непривычным зрелищем. На корабле воцарилась тишина. Слышался лишь посвист ветра да изредка хлопал сухой парус.

Нерецца взбирался все выше, перехватывая один канат за другим. Ступать приходилось осторожно: большая часть его команды лазила на мачты босиком, на нем же были отличные черные кожаные сапоги, натертые до блеска китовым жиром, чтобы не промокали, однако совершенно не приспособленные для лазанья по вантам.

«Так держать!» — сказал он себе, бросив взгляд на палубу далеко внизу и на любопытные лица матросов.

В другое время он велел бы им браться за дело, однако сейчас он хотел, чтобы это видели все. Надо было показать, что он, Нерецца, тут главный и что есть вещи, которых он не потерпит.

Нерецца перемахнул на другой канат, миновав выпуклость паруса. Подтянулся на вторую из трех рей и принялся карабкаться дальше, мимо брам-стеньги, к дыре в днище плетеной корзины «вороньего гнезда». Капитан откинул плетеную крышку люка, подтянулся и забрался внутрь. Впередсмотрящий, матрос с изможденным желтоватым лицом привалился к стенке «вороньего гнезда» и похрапывал.

— Пальмер! — рявкнул Нерецца.

— Есть, сэр! Слушаюсь, сэр! — отозвался застигнутый врасплох впередсмотрящий, вскакивая на ноги. В лицо Нерецце он старался не смотреть, опасаясь, что капитан почует запах грога, из-за которого Пальмер и уснул на вахте. — Господин капитан, сэр, я…

Однако Нерецца перебил его и ровным, холодным тоном произнес:

— Зюйд-зюйд-ост, мистер Пальмер. Видишь там что-нибудь?

Пальмер развернулся не в ту сторону, потом спохватился и уставился, куда было велено, и только затем сообразил посмотреть в подзорную трубу.

— Пара кучевых облаков, сэр! Господин капитан Нерецца, сэр!

Пальмер весь вспотел.

Нерецца медленно, не спеша достал из-за пояса кинжал. Клинок сверкнул на солнце. Пальмер сделал вид, что смотрит в подзорную трубу, однако свободным глазом уставился на нож.

Голос Нереццы оставался все таким же ровным.

— Скорость ветра, мистер Пальмер?

Пальмер взглянул на длинные полосы материи, привязанные к такелажу на концах нескольких рей.

— Четырнадцать-пятнадцать узлов, господин капитан, сэр…

— А что эти облака, мистер Пальмер? Они летят по ветру?

Конец подзорной трубы заходил ходуном. Нерецца протянул руку и направил его в нужную сторону.

— Итак?

— Нет, сэр! Не летят, сэр!

— Не летят, значит? — осведомился Нерецца. — И почему бы это?

Пальмер опустил трубу. Его загорелое лицо от ужаса приобрело цвет дешевого мыла.

— Да что ж ты, парень, сам не чуешь, что ли? — Нерецца поднял свой деревянный нос и шумно втянул воздух. — Или что-то притупило твое обоняние? Уж не грог ли, а?

Капитан улыбнулся. Улыбка вышла неприятная.

Пальмер, весь дрожа, пытался ответить. Видно было, что он что-то произносит, однако говорил он почти беззвучно, и его слов было не слыхать за шумом ветра.

— Что ты там бормочешь?! — рявкнул Нерецца.

— Они не летят, потому что они… потому что они над островом, сэр…

— А что, спрашивается, мы ищем эти последние восемь недель, ты, жалкая пародия на моряка?

— Остров, сэр…

— Да, мистер Пальмер. Остров. И могу держать пари, что это тот самый остров. Остров, который ты прозевал, потому что дрых на вахте. Так это или нет, мистер Пальмер?

— Так точно, сэр. Дрых, сэр, — ответил Пальмер, дрожа еще сильнее.

— Ты замерз, мистер Пальмер? — осведомился Нерецца. Жара стояла такая, что смола сочилась из досок палубы. Нерецца наклонился к матросу, дыша ему прямо в ухо. — Если ты хочешь узнать, что такое настоящий холод, не будет ли тебе угодно навестить нашего уважаемого гостя, того, кто путешествует в каюте рядом с моей? Того, кто выходит на палубу только по ночам? Хочешь встретиться с ним, мистер Пальмер? Встретиться и провести несколько минут с ним наедине?

— Не-ет! — вскричал Пальмер. Теперь в его глазах стоял подлинный ужас. — То есть нет, господин капитан, сэр. Нет. Нет, спасибо.