Вождь - Норман Джон - Страница 28

— Он считает вас привлекательной, — доверительно прошептала она.

— Привлекательной?

— Да.

— Я с Тереннии, — ответила судебный исполнитель. — Я даже не понимаю, что это значит.

— Чрезвычайно привлекательной, — настаивала соседка.

— Меня это совершенно не интересует.

— Тогда почему вы покраснели?

— Я не покраснела, — возразила судебный исполнитель, чувствуя, как горят ее щеки.

— Он хочет вас.

— Он просто грубое животное!

— Он смотрит на вас так, будто вы обычная рабыня, — заметила соседка.

— Вероятно, желает купить меня, — сухо пошутила судебный исполнитель.

— Почему бы и нет, если он способен доставить вам удовольствие?

Судебный исполнитель предпочла не отвечать на это замечание — ее привела в ярость сама мысль о том, что ее могут купить.

— Вероятно, он просто свяжет вас, заткнет рот и унесет, — улыбнулась соседка.

— Может быть.

— Он хочет вас, — настойчивым шепотом повторяла она.

— Пусть хочет, сколько ему угодно, — ответила судебный исполнитель.

— Вы не стали бы говорить так, если бы стояли перед ним на коленях, обнаженной, со связанными руками, — возразила соседка.

— Прошу вас, перестаньте!

— И вы бы стали его рабыней, — продолжала соседка. Судебный исполнитель вздрогнула. — Вы бы хорошо служили ему — он это понимает.

В этот момент молодой офицер флота обернулся, и, к удовольствию судебного исполнителя, их взгляды встретились. Это позволило женщине наконец-то избавиться от унизительного смущения, возникшего при разговоре с соседкой. Молодой офицер, несомненно, запомнил ее с прошлого вечера, заметил пурпурную кайму, столь деликатно, но ясно свидетельствующую о ее родовитости. Да, она тоже принадлежала к аристократии! Это давало женщине возможность поставить на место соседку, происходившую из незнатных хонестори. Соседка должна понять, что не имеет права общаться с ней так откровенно и интимно, как будто они равны, и не просто равны — будто они обе стоят обнаженными на невольничьих торгах, дожидаясь, пока их вызовут на помост и купят. Офицер сидел всего в нескольких шагах от нее, в первом ряду, на почетном месте между капитаном и его первым помощником.

— Слава Империи! — отчетливо произнесла женщина.

Офицер вновь засмотрелся на упражнения гладиаторов. Соседка судебного исполнителя, женщина в брючном костюме, тактично не обратила внимания на этот эпизод.

Судебный исполнитель сжалась от унижения и быстро вытерла слезы, выступившие на глазах. Она тоже промолчала.

Неужели знатный офицер флота мог заподозрить, что надето под ее униформой? Неужели поэтому он и не стал отвечать на приветствие и даже сделал вид, что не узнал ее?

Она взглянула на гладиатора, по-прежнему стоящего в проходе. На его губах играла легкая, почти незаметная улыбка — улыбка презрения. Судебный исполнитель быстро отвернулась и уставилась на арену, будто заметив там нечто занимательное.

Еще никогда в своей жизни она не испытывала такого стыда и унижения.

Дело в том, что в Империи имелись твердые понятия о положениях, рангах и сословной иерархии. Ими было нелегко пренебречь.

— Дамы и господа! — провозгласил Палендий. — Добро пожаловать на сегодняшнее состязание! Позвольте представить вам особого гостя, почтившего сегодня нас своим присутствием, — продолжал он, указывая на коленопреклоненного пленника в шкурах и цепях. — Ортог, принц Дризриакский, отступник из дома Ортогов.

Последовал смех и вежливые аплодисменты. Кулаки варвара, притиснутые друг к другу массивными наручниками, сжались в бессильной ярости. Это тоже вызвало взрыв веселья у зрителей.

Даже человек, не знающий языка Телнарии, слыша напыщенную речь Палендия и видя веселье толпы, не усомнился бы в том, что варвара выставили на посмешище.

(Читателю будет полезно узнать о некоторых исторических именах, упомянутых здесь. Ортог был принцем племени дризриаков, одного из одиннадцати племен алеманнов. Он откололся от своего дома и претендовал на королевский престол Ортунгена).

— Он осмелился выступить против Империи, — продолжал Палендий. — А теперь стоит перед нами — униженный, в цепях, беспомощный, как раб!

Зрители вновь радостно зашумели.

— Сейчас мы увидим, как он преклоняется перед Империей! — объявил Палендий.

Однако спина коленопреклоненного осталась совершенно прямой. Палендий в упор взглянул на пленника, но тот не шелохнулся. По кивку капитана Палендий подозвал двух стражников. Общими усилиями им удалось пригнуть голову пленника к песку. Но как только они отпустили его, он снова выпрямился.

В его глазах светился огонь злости и почти невыносимой ненависти цивилизованным пассажирам «Аларии». Эта ненависть горела, подобно сторожевым кострам у границ Империи.

— Будь у нас ваше оружие.. — тяжело выдохнул пленник.

— Такие люди очень опасны, — сказал офицер флота капитану.

— Да, это бесстрашные и жестокие противники, — кивнул капитан.

— К счастью, они тратят слишком много времени, сражаясь друг с другом, — заметил первый помощник.

— Император вынужден подписать закон о всеобщем гражданстве, — вздохнул офицер флота.

— Да, это непоправимая ошибка, — ответил капитан.

— Разумеется, — кивнул офицер.

Все эти намеки останутся туманными, если не упомянуть, что гражданство в Империи доставалось не просто. Оно означало гораздо больше, нежели престиж или социальное положение. Без него нельзя было владеть землей и подавать иск в суд, присутствовать на судебных заседаниях, составлять завещания, распоряжаться собственностью и тому подобное. Продвижение по службе тоже напрямую зависело от гражданства. При приеме на работу в обширных службах гражданство было обязательным условием. Человек без гражданства чувствовал себя немногим лучше животного. Оно означало не просто определенную форму политических и юридических прав, но и признание в обществе. Только постепенно, через столетия и даже тысячелетия гражданство распространилось повсеместно. Вначале им обладали лишь избранные сословия Телнарии, потом — остальная аристократия, затем все население нескольких главных, а позднее и прочих Телнарианских планет. Далее гражданство приобрели жители провинциальных планет. Офицер флота и капитан говорили о военной службе как способе получения гражданства. Служба в регулярной армии продолжалась двадцать лет, отставники обеспечивались пенсиями. Сыновья обычно шли по стопам отцов.

На планетах, где были введены обязательства, сыновья военных неизбежно становились военными. Служащие регулярных войск получали гражданство после первого года службы, служащие вспомогательных — по окончании девяти лет. Значение гражданства было таким, что энергичные и тщеславные горожане часто рассматривали военную службу как путь получения гражданства даже для своих потомков. Такая политика обеспечивала постоянный приток новобранцев в войска. Следует упомянуть о двух препятствиях: обычно люди понимали, что такой путь отнимет у них много времени и сил. Те, кто жаждал получить гражданство, знал ему цену и не соглашался с легкостью лишиться этой привилегии. Поэтому бывшие военные оставались лояльными по отношению к политике Империи, становясь хорошими гражданами. Теперь понятны опасения офицера и капитана: если гражданство будет официально введено по всей Империи, военная служба лишится всякой притягательности для мужчин. Гражданство обесценится, станет обычным явлением. Конечно, те, кто раньше добивался гражданства с трудом, будут рады принять его в подарок, подобно хлебу и зрелищам в городах. Возбуждение и воинственность этих сословий может представлять силу, которой способны воспользоваться искушенные в таких вопросах политики. «Власть народу» — вечно популярный лозунг тех, кто использует народ ради достижения собственных целей. Теперь нам понятны причины подобного разговора и давления, которому подвергались при подписании закона о гражданстве император и сенат…

Варвар Ортог, в ярости напоминающий зверя, попытался встать, но вновь был силой поставлен колени. Он зловеще оглядывал трибуны.