Рабыня Гора - Норман Джон - Страница 5

— Кейджера канджелн, — злобно посмотрев на него, согласился бородач.

— Кейджера канджелн, — мрачно повторил второй.

Черноволосый отступил на пару шагов. Присел, сорвал стебелек травы, пожевал.

Бородатый подошел ко мне. Вытащил из-под туники два сплетенных из черной кожи тонких шнура, каждый дюймов восемнадцать длиной. Присел позади меня. Рывком завел мне руки за спину, крепко связал. Потом так же крепко стянул мне лодыжки. Шнуры впились в кожу. Я поморщилась. Присев у меня за спиной, он схватил меня за волосы. Я услышала, как в огромный замок под левым ухом входит тяжелый ключ — наверно, он достал его из туники. Ошейник с замком слева притиснулся к шее. Ключ повернулся. Лязгнул засов. Судя по звуку — мощный, тяжелый. Бросив ключ в траву, бородач обеими руками дернул засов и бросил ошейник вместе с цепью на землю. Ошейник сняли! Я впервые увидела его. Как я и предполагала, он оказался под стать цепи. Круглый, тяжелый, из черного металла, с шарниром, удобный, практичный, страшный. Со скобой и массивным кольцом. Звено цепи крепится к кольцу. Кольцо круглое, шириной около двух с половиной дюймов.

Ошейник сняли! Но я накрепко связана. Тщетно пыталась я выбраться из пут.

Бородач поднял меня, как пушинку. Мой вес для него — просто ничто. Взглянул на сидящего в нескольких ярдах незнакомца.

— Кейджера канджелн? — спросил бородач. Словно давал черноволосому возможность отказаться. Может, ошибка вышла. Может, не поняли друг друга.

Незнакомец сидел в траве, щит — рядом, копье древком воткнуто в землю, острие смотрит в небо. Кивнул в ответ.

Никакой ошибки.

— Кейджера канджелн, — просто повторил он.

Второй тем временем выбрал клочок земли, кипя от злости, острием копья очертил круг диаметром футов десять. Бородач, перекинув меня через плечо, отнес к кругу, швырнул в центр. Я лежала на боку, связанная по рукам и ногам.

Они поговорили еще, совсем недолго — наверно, уточняли условия.

Кое-как поднявшись, я встала посреди вычерченного на земле круга на колени.

Встал и незнакомец. Надел шлем. Приладил на руку щит, подтянул на нем ремни. Вытащил из ножен на пару дюймов короткий кинжал на левом бедре, вложил обратно. Повторил эту операцию несколько раз. Входит и выходит свободно. В правую руку взял копье. Древко длинное, тяжелое, толщиной дюйма два, длиной около семи футов; наконечник вместе с расширенным основанием и сквозными заклепками — дюймов двадцать; в паре дюймов от мощного конусообразного основания начинается обоюдоострое бронзовое лезвие, переходящее в восьмидюймовое острие; ближе к острию лезвие сужается. Мощное оружие. При здешней — пониже земной — гравитации, при той силе, которой обладают владеющие этим оружием люди, должно, пожалуй, разить наповал. Вряд ли их щиты, пусть даже самые крепкие, способны выдержать прямой удар, нанесенный в полную силу. Наверняка сквозь мужское тело такое копье с легкостью пройдет на четверть длины, а уж сквозь слабое, мягкое девичье — и на половину. Я глаз не могла отвести от копья. Жуткое оружие.

Двое, что первыми завладели мною, немного посовещались. Тот, что без бороды, выступил вперед со шитом в руке, держа копье наперевес. Встал в нескольких футах от незнакомца.

И вот они стоят друг против друга: оба в алых туниках, в шлемах, одинаково вооружены. На меня никто и не глянет. Я забыта. Я стою на коленях в центре круга, пытаюсь освободиться от пут. И не могу.

Ветер колышет траву. По голубому небу проносятся облака.

Довольно долго ни один из них не шевелился. Потом незнакомец, рассмеявшись, внезапно поднял копье и воткнул древком в землю.

— Кейджера канджелн! — со смехом пророкотал он.

Не может быть! Да он ликует! Радуется предстоящей схватке. Он внушает ужас! Такой гордый, такой величественный! Вот когда я с содроганием осознала, что такое мужчина.

— Кейджера канджелн! — вторил ему другой.

И вот они уже описывают друг вокруг друга осторожные круги.

Стоя на коленях в очерченном на земле круге, связанная, перепуганная, обнаженная, я ждала. Двое мужчин передо мной совершали обманные круговые движения, готовясь к схватке. Я подергала впившиеся в тело шнуры. Ничего не получается. Вдруг, в один голос, как по команде, испустив воинственный клич, они бросились друг на друга. Началась ритуальная схватка копьеносцев. Вскоре копье безбородого, отброшенное наклонной поверхностью щита чужака, описав дугу, отлетело в сторону и, воткнувшись в землю, застыло, обращенное древком в небо, недоступное и бесполезное, футах в ста от противников. Черноволосый пробил копьем щит соперника и, зажав древко боком и рукой, вскинул застрявший на копье щит вместе с повисшим на нем хозяином, повернул и швырнул побежденного наземь к своим ногам. Мгновенно выхватив из ножен кинжал, он приставил его к горлу поверженного врага.

Но не прикончил. Перерезав ремни щита, освободил противнику руки и отступил на шаг. Отбросил свой щит в траву. Держа кинжал наготове, он ждал.

Взбешенный соперник вскочил на ноги. Выхватил из ножен кинжал и бросился на чужака. Снова завязался бой.

А я, дрожа от страха, по-прежнему стояла на коленях. Нет, это не люди, не человеческие существа в моем понимании. Это воины. Звери.

У меня вырвался крик.

Лезвия всегда пугали меня, даже лезвия обычных ножей. А тут я стою на коленях, связанная, голая, беспомощная, совершенно беззащитная, в двух шагах от свирепых, сильных и ловких мужчин, затеявших страшную беспощадную схватку. Они сражались.

Я следила за ними, не в силах отвести расширенных от ужаса глаз. Бой шел яростный, жестокий. От них до меня — меньше фута.

Я застонала.

То пятятся, то наступают, стремительно бросаются вперед.

Да что же они за люди? Таких мне доселе встречать не приходилось. Почему не бросятся наутек от этих смертоносных клинков? Почему не спасутся бегством? Почему накидываются друг на друга, бьются не на жизнь, а на смерть? Как я боялась таких, да и теперь боюсь! И что перед лицом таких мужчин остается женщине? Только стоять на коленях.

И вот один из них с хрипом отступил, повернулся и упал в траву на колени, потом на бок. Истекая кровью, уронил кинжал, прижал к животу руки, согнулся вдвое, скорчился отболи.

Чужак отступил на шаг, с кинжала стекала кровь. Взглянул на второго, бородатого.

Тот поднял щит, подхватил копье.

— Кейджера канджелн! — провозгласил он.

— Кейджера канджелн, — повторил черноволосый. Чтобы выдернуть копье, подошел к пробитому щиту человека, с которым мгновение назад делил радость битвы. Поверженный враг, скорчившись, лежал на траве. С нижней губы сочилась кровь — он прокусил ее, стараясь не кричать от боли. Руки вцепились в алую ткань окровавленной туники, комкают, мнут ее у наполовину перерезанного ремня. Трава вокруг залита кровью.

Чужак нагнулся к пробитому копьем щиту, и в то же мгновение на него, подняв копье, с ужасающим криком бросился бородач.

Я не успела ни двинуться, ни испугаться, а черноволосый уже стремительно откатился в сторону и тут же вскочил на ноги, приготовившись к бою. С моих губ слетел крик отчаяния — копье бородатого просвистело у самого шлема чужака. К пробитому щиту и застрявшему в нем копью тот возвращаться не стал. Казалось, впервые благодушие оставило его. Копье бородатого торчало в траве. Наконечник и основание древка глубоко вошли в дерн. Промахнувшись и лишившись копья, бородатый тут же вытащил из ножен меч и теперь, смертельно бледный, глядел на чужака. Но черноволосый не бросился на него. Он ждал, готовый к схватке. Наконец махнул клинком, показывая, что можно начинать.

С яростным криком, прикрывшись щитом, держа меч наперевес, бородач кинулся вперед. Но чужак увернулся. Еще дважды бросался бородач в атаку, но каждый раз черноволосый оказывался вовсе не там, куда противник направлял удар. В четвертый раз он оказался за спиной бородатого, чуть слева. Под мышкой он держал меч. Бородач замер, белый как полотно. Короткое движение меча — и черноволосый отступил назад. С руки бородатого соскользнул щит. Держащие щит на руке ремни оказались перерезаны. Щит упал на ребро, покатился, замер — огромный, круглый — и опрокинулся внутренней вогнутой поверхностью вверх. По краям болтались перерезанные ремни.