Мародеры Гора - Норман Джон - Страница 10

Насколько мне известно, на Горе нет ни изображений, ни статуй Царствующих Жрецов. Попытки воплотить в презренных красках или камне эти божества считались святотатством. Лично я разделяю эту точку зрения. Посвященные утверждают, что их божество не имеет ни размера, ни формы. Это не так, но зачем мешать Посвященным строить предположения? Я попытался представить себе, как выглядел бы огромный портрет Миска, висящий на стене храма. Интересно, что бы сталось с религией Царствующих Жрецов, если бы они решились показаться людям?

Я не взялся бы предсказать им светлое будущее.

Мой взгляд опять упал на стройную белокурую девушку, скучающую в толпе. И она снова посмотрела на меня, а потом отвернулась. Красотка была богато одета. Великолепный белый мех на плаще, алая жилетка, блуза из белой шерсти, длинная красная шерстяная юбка — все вещи отличного качества. Пряжка из Коса стоила немалых денег. Даже ботинки из черной кожи сделаны искусным мастером. Я предположил, что она дочь богатого купца. В толпе были и другие хорошенькие молодые девушки, в основном блондинки, как большинство северных девушек. На всех парадная одежда. В Кассау пришел праздник. Ивар Раздвоенная Борода в смерти, если не в жизни, совершил паломничество в храм, чтобы Глава Посвященных, проявив милость, благословил его кости. Этот слух принесли Главе Посвященных из гавани. И он в своем милосердии согласился исполнить просьбу Ивара. Раздались гулкие удары по пустым металлическим трубам, подвешенным на огромных цепях перед входом в храм. Ивар Раздвоенная Борода, разбойник и пират, который осмеливался сжимать свою руку в кулак в виде молота над кружкой эля, наконец в смерти, если не в жизни, осознав свои заблуждения и отказавшись от древних верований, кроткий как овечка, войдет в храм Царствующих Жрецов. В Кассау готовились к грандиозному празднику.

В толпе рядом с бедняками стояло немало состоятельных горожан Кассау, столпов города, которые пришли сюда вместе со своими женами и детьми. Некоторые из них — почетные граждане города и их семьи — занимали места на специальных помостах, справа от алтаря.

Я принялся разглядывать молодых женщин, стоящих на помосте. Однако никто из них не мог сравниться со стройной белокурой девушкой в плаще из меха морского слина. Впрочем, одна казалась довольно привлекательной: высокая, статная, высокомерная и гордая, с серыми глазами. Все на ней было черно-серебряным, длинное до щиколоток платье из роскошного черного бархата с серебряным поясом и тонкими серебристыми лентами, скрещивающимися над грудью и завязанными на талии. На поясе серебряный кошелек, который показался мне достаточно увесистым. Светлые волосы, собранные на затылке гребнем из кости и кожи, напоминали перевернутый равнобедренный треугольник, гребень держала крошечная черная ленточка, завязанная вокруг шеи, другая такая же лента обхватывала лоб. Плащ девушки из черного меха морского слина, блестящего и роскошного, доходил до самых щиколоток. Он был застегнут на левом плече большой круглой серебряной брошью, прибывшей, возможно, из Тарны. Вне всякого сомнения, эта девушка была дочерью богатого человека. И у нее наверняка масса поклонников.

Я снова посмотрел на Главу Посвященных, холодного, сурового, непреклонного человека с жестким лицом, который сидел на троне за белой оградой в высокой белой шляпе и церемониальных одеждах.

Около алтаря, в сундуках и на полках стояла дорогая посуда: золотые чаши для сбора крови жертвенных животных, кубки для возлияний в честь Царствующих Жрецов, сосуды с маслом, большие чаши для омовений; а еще там были маленькие тарелки с монетами — подношения бедняков, которые надеялись купить расположение Посвященных, чтобы те от их имени попросили у Царствующих Жрецов милости, хорошего урожая и чтобы не гнили сети, а рыба пришла бы кормиться планктоном, чтобы дети были здоровы, а вуло не переставали нести яйца.

Мне было невыносимо тяжело смотреть на Главу Посвященных. Как велико их богатство и как праздно они живут! Крестьяне возделывают поля, рыбаки выходят в море, купцы постоянно рискуют капиталом. А Посвященные не делают ничего. Они процветают, наживаясь на суевериях и страхах простых людей. Я не сомневался, что Глава Посвященных уже давно все это понял, возможно, даже знал с самого начала. Он ведь далеко не молодой человек. Но он не стал ничего менять, не отправился на поля, не занялся рыбалкой и торговлей. Он остался в храме. Я внимательно изучал его лицо. Он не был простофилей или глупцом. И я понял: Глава Посвященных прекрасно знает, что делает… и продолжает восседать на своем троне в золотом храме, окутанный приторным облаком фимиама, а его слух услаждает музыка систрама и пение мальчиков.

Ребенок, сидевший в мешке на спине матери, захныкал.

— Тише, — прошептала она. — Тише!

И тут снаружи раздался гулкий звук гонга, подвешенного перед входом в храм.

Посвященные и мальчики-певчие смолкли по знаку воздетой вверх руки Главы Посвященных, похожей на когтистую лапу.

Он встал, медленно направился к алтарю и поднялся по ступеням. Затем три раза поклонился в сторону Сардара, а потом повернулся к прихожанам.

— Пусть войдут в храм Царствующих Жрецов, — провозгласил он.

Я услышал монотонное пение Посвященных, стоявших за дверью храма. Двенадцать Посвященных со свечами в руках отправились на корабль для того, чтобы сопровождать тело Ивара Раздвоенная Борода в его последний путь. Двое из них вошли, держа в руках свечи. Все собравшиеся в храме зрители повернулись, чтобы рассмотреть процессию, которая очень медленно, под звуки торжественных песнопений вошла в храм, где курился фимиам в честь великих Царствующих Жрецов.

Четыре громадных жителя Торвальдсленда в длинных плащах, застегнутых у самой шеи, с опущенными головами, бородатые, с заплетенными в косы волосами держали на плечах платформу на скрещенных копьях. На платформе лежало огромное тело, покрытое белым саваном. «Да, — подумал я, — Ивар Раздвоенная Борода, видимо, был просто великаном».

— Я так хочу на него посмотреть! — прошептала белокурая девушка на ухо стоявшей рядом с ней женщине.

— Помолчи, — шикнула на нее соседка.

Я прекрасно видел происходящее благодаря своему высокому росту.

Вот как завершилась жизнь великого Ивара Раздвоенная Борода!

В своей смерти он пришел в храм Царствующих Жрецов, умоляя о том, чтобы его кости были помазаны священным жиром.

Последняя воля вождя, которую печально и беспрекословно выполняют его люди.

Почему-то мне стало жаль, что Ивар Раздвоенная Борода умер.

Посвященные, со свечами в руках распевающие свои гимны, вошли в храм. Пение подхватили Посвященные, находившиеся внутри храма. Вслед за платформой, поднятой на скрещенные копья, опустив головы, скорбно шагали люди Раздвоенной Бороды. На них были длинные плащи; никто не держал в руках оружия и щитов; ни один не надел шлема. Я знал, что в храм Царствующих Жрецов нельзя приносить оружие.

Эти воины походили на побитых, грустных собак. Совсем не такие люди населяют Торвальдсленд.

— Неужели это и в самом деле воины из Торвальдсленда? — спросила белокурая девушка свою соседку, в ее голосе явно сквозило разочарование.

— Помолчи, — снова зашипела на нее пожилая женщина. — Не забывай, что ты находишься в храме Царствующих Жрецов.

— Я думала, что они совсем не такие, — фыркнула девушка.

— Замолчи! — сердито буркнула ее спутница.

— Ладно, — раздраженно ответила девушка. — Какими жалкими они мне кажутся!

К удивлению толпы, по знаку Главы Посвященных Кассау двое его помощников открыли ворота в белой ограде.

Еще один Посвященный, толстый, с блестящей от масла бритой головой, сияющей в пламени свечей, нес маленький золотой сосуд с густым елеем. Он подошел к каждому из четверых мужчин из Торвальдсленда и начертал на их лбах знак Царствующих Жрецов — круг вечности.

Толпа ахнула. Этим людям оказана невиданная честь, им разрешили собственноручно внести за белую ограду платформу на скрещенных копьях, на которой лежало тело Ивара Раздвоенная Борода, и подняться по высоким ступеням великого алтаря. Их помазали елеем, давая тем самым временное разрешение войти в святилище Царствующих Жрецов. В некотором смысле они прошли Посвящение, хотя поверхностное и временное. Впервые оно было применено в небольших храмах, чтобы представители гражданских властей могли войти за ограду и прикончить беглецов, которые пытались найти убежище у алтарей. Кроме того, такое — временное — разрешение даровалось ремесленникам и художникам, когда те получали право приблизиться к алтарю и своим искусством восславить храм и Царствующих Жрецов.