Приключения Вернера Хольта - Нолль Дитер - Страница 28

Уже по лицу Уты он увидел, что она съездила недаром.

Они снова оставили Визе караулить, а сами пошли вперед по лесной опушке.

— Генерал пришел в ярость, — рассказывала Ута. — Но потом уразумел, что не может же он допустить, чтобы его единственного племянника засадили в тюрьму. Он собирался звонить оберпрокурору и на днях приедет сам. Вам приказано на той неделе явиться в полицию.

— Выход не из приятных, — буркнул Хольт.

— Генерал Вольцов, — строго возразила Ута, — заявил: если вы не выполните его указаний, он откажется от племянника и никогда больше пальцем для него не пошевелит. — Она схватила Хольта за руку. — Уговорите своих друзей! Генерал наверняка позаботится, чтобы вас отпустили. Но, ради бога, кончайте с этой… псевдоромантикой. И еще одно условие! — добавила она тихо и внушительно. — Ни в коем случае не признавайтесь в ограблении хутора! «Это не их рук дело! — заявил генерал. — Ребята тут ни при чем». Вызволить вас из такой аферы даже ему не под силу. Если вам предъявят это обвинение, отрицайте начисто!

Но все это уже не интересовало Хольта. Пережитое им приключение отступило в прошлое. Настоящим была Ута, а будущим — война.

Он смотрел куда-то в сторону. Чего только не было с ним за последние недели! И вот — волшебная минута, идиллический вечер, и ослепление миновало. Она шла с ним рядом, ее красота была уже не пугающим ореолом, возносившим ее на недосягаемую высоту. Разве в ней, как и в нем, не течет горячая кровь? Он схватил ее за руку, и она не отняла ее.

— Спасибо, — пробормотал он беспомощно. — Надеюсь, вы теперь не станете меня презирать?

Она искоса на него взглянула.

— В тот раз, в доме у Визе… — продолжал он, — мне показалось, что вами можно только любоваться издали. Вы не рассердитесь, если я вас…

— Замолчите! — крикнула она. — Как вы смеете! — И отняла руку.

На краю дороги сидел Визе, он поднялся и стал отряхиваться.

— Не забудьте же, в следующий четверг, — напомнила она и скрылась за поворотом дороги.

Хольт оторопело смотрел ей вслед.

— Покаянное возвращение в город, добровольная явка с повинной… плачевный конец, верно? — говорил Зепп. Да и Хольт не ожидал такой развязки.

У Вольцова была одна забота:

— Стоит им сунуть нос в наши вещи, и мы можем проститься с пистолетами.

Дело кончилось тем, что он залил их маслом, завернул в брезент и понес в каменоломню прятать.

Феттер всю последнюю неделю питался одним жарким.

— Я им и хрящика не оставлю! — клялся он. Гомулка поднялся и взял свой штуцер.

— Пошли! — сказал он Хольту.

Друзья спустились в лощину и расстреляли последние патроны. Они могли уже считать себя меткими стрелками.

В последнюю ночь оба друга сидели у костра. Вольпрв, Феттер и Земцкий крепко спали.

— Это похороны, — сказал Гомулка.

— И мы хороним не только наше приключение, — подхватил Хольт, — но и школьные годы, целый кусок жизни!

Часа в три ночи они разбудили товарищей, потушили огонь и вынесли вещи на реку. Ранним утром нагруженная лодка отвалила от берега. Гомулка сидел на корме и правил рулем. Лодку сносило течением.

Пристали они к берегу у купален. Сразу сбежался народ. Триумфальное возвращение несколько примирило наших героев с плачевным исходом их приключения. Они возвращались небритые, грязные, с оружием в руках, тяжело нагруженные, юс разыскивала полиция, был издан чуть ли не приказ об их аресте. Только Феттер трепетал в предвидении гнева своих родителей. Они сложили весь груз в кабинах у Хольта и Вольцова и, протиснувшись сквозь толпу зевак, отправились в полицейское отделение.

Арестованных заперли в общую камеру. Решетчатые окна, шесть дощатых нар, параша. Феттер сдал карты.

На следующий день они предстали перед судьей.

— Я его знаю, — шепнул Гомулка, — это судья по делам несовершеннолетних.

Судья сидел за тяжелым письменным столом, грузный и тучный, с лоснящейся лысиной и отвислыми жирными щеками; добрую минуту он заплывшими глазами из-за стекол без оправы разглядывал арестованных юнцов.

— Тьфу ты, дьявол! — выругался он. — Отечество борется, страдает, истекает кровью, а эти лодыри бегут с поста! Шляются бог знает где! Тьфу ты, дьявол! Дезертиры сельскохозяйственного фронта! Бродяжничество? Браконьерство! Нарушение законов об охоте! Истязание животных! Земцкий! — крикнул он, заглянув в лежащий перед ним протокол. — Я жду от вас чистосердечного признания. Кто у вас зачинщик?

— Пожалуйста, — умоляюще пролепетал Земцкий, вскидывая на судью невинные голубые глаза. — Я признаюсь во всем. Это все я натворил. Но это не только я, а и он, и вот он, и вот он, это мы все натворили!

— Тьфу ты, дьявол! — снова выругался судья и покачал плешивой головой. — Вольцов, уж вам это совсем не к лицу! Ваша мать в больнице! Ваш отец пал в бою за отечество и фюрера! Ваш дядя сражается на передовой! А этот молодчик, изволите ли видеть, шатается по округе и балуется недозволенной охотой! Фу ты, дьявол! И ни малейшего раскаяния! Бесстыжий взгляд, наглая физиономия, и держит себя нахально! — Облегчив таким образом душу, он наклонился над протоколом и скороговоркой зачитал вслух:

«Несовершеннолетние правонарушители Гомулка, Зепп, рождения 15 июня 1927 г., Хольт, Вернер, рождения 11 января 1927 г., Феттер, Христиан, рождения 30 апреля 1927 г., Вольцов, Гильберт, рождения 23 марта 1927 г., Земцкий, Фриц, рождения 1 июня 1927 г., проживающие в этом городе, по судебному решению, согласно статье 328 уголовного кодекса, за недозволенный уход с полевых работ гитлерюгенда, за бродяжничество и браконьерство — статья УК 292, параграф 1 и 2, за организацию вооруженных отрядов — статья УК 127, параграф 1 и 2, а также за упорное нарушение закона об охране молодежи приговариваются к восьмидневному сроку заключения в тюрьме для несовершеннолетних. Все обвиняемые в своей вине полностью сознались. Как смягчающее обстоятельство суд принял во внимание, что подсудимые сами, хоть и с опозданием, осудили свои противозаконные действия и добровольно принесли повинную. На означенное решение может быть подана апелляция в окружной суд, равно как и кассация на предмет пересмотра дела в окружном суде и принятия нового решения».