Путешествие Сократа - Миллмэн Дэн - Страница 72

— Что произошло? Где Павлина?

— Я все видела своими глазами, атаман, — выпалила Оксана. — Это чокнутый, он утром ворвался в поселок. — Но Закольев, соскочивший с лошади, лишь остервенело тряс ее за плечи с криком: «Где Павлина?» — и перепуганная Оксана затараторила еще быстрее, словно испугавшись за свою жизнь. — После того как он убил Шуру, он замахнулся саблей и убил старого Егорыча... но Павлина спасла всех нас! Она подошла к этому дикарю и подняла руку, словно хотела сказать «А ну стой!» — а тот вытащил саблю из тела Егорыча и с криком — совсем ненормальный, я вам говорю! — кинулся на Павлину. И, представляете, ни разу не попал! — так быстро она двигалась. То она перед ним, то, глядишь, уже сбоку, так что тот махал-махал саблей, а попасть — не попал. А она — лупцевала его, лупцевала, пока тот не упал и не сдох, вот!

Закольев рукавом утер пот со лба — он уже начинал успокаиваться. Не выпуская Оксану из рук, он мягко сказал:

— Оксана, последний раз спрашиваю — где Павлина?

Она указала в сторону атаманова жилища:

— Кажись... Константин повел ее в вашу избу, атаман...

Закольев оттолкнул Оксану и со всех ног бросился в избу.

Но Константина и след простыл. Павлина упросила его уйти в тот самый миг, когда они услышали стук копыт. Когда Закольев нашел ее, она сидела одна, все еще в полумраке, глядя в никуда. Она отомстила за смерть Шуры, которая вынянчила ее, и за смерть близкого человека, который учил ее всему лучшему, что только знал сам. Как, оказывается, легко было отобрать жизнь у человека — ужасающе легко, а ведь ей самой, казнила она себя, хотелось убить того человека. Но не только в его смерти было дело... еще и в том, что он успел сказать...

Поначалу он кричал что-то невразумительное, из чего она не могла разобрать и слова, но потом наконец она поняла — он говорил не по-русски. Поняла тогда, когда он наконец взвыл: «Убийцы!.. вы убили мою жену... моих детей!.. За что — только за то, что мы евреи?» На его глазах блестели слезы. Тут- то Павлина поняла, что это не дурачок, который где-то раздобыл саблю и случайно набрел на их лагерь. Он искал их, и на свою беду нашел. Он продолжал кричать что-то, но Павлина больше его не понимала, да и не хотела понимать. Уже по одному его голосу было ясно, что он говорит правду.

Слова безумца открыли наконец Павлине все то, чего она так долго не хотела замечать, о чем не позволяла себе задуматься. Теперь она знала, откуда в их поселке берутся лошади, овцы, одежда, утварь, книги, да и много чего еще. И еще она поняла, что они были за люди...

И в этот миг в избу с перепутанным лицом влетел Закольев:

— Павлина... дочка... с тобой все в порядке? Она ответила медленно, с безразличием в голосе:

— Я в порядке, не ранена, если именно это тебя интересует.

Она подняла глаза и впервые заметила то, чего не замечали ее прежде детские глаза, — отец осунулся,  спал  с лица, его глаза были затравленные и холодные, как у того сумасшедшего. Нет, куда холоднее.

Закольев же, не почувствовав того, что творится с его дочерью, облегченно вздохнул:

 — Ну, хорошо, раз так. Ты была молодцом, справилась как надо — Оксана мне все рассказала. Так что еще немного — и ты будешь готова.

Он протянул руку, чтобы погладить ее волосы, но Павлина отодвинулась в сторону.

Он сделал вид, что не заметил ее жеста.

— Отдохни, — сказал он. — А завтра я найду тебе нового наставника.

Глядя себе под ноги, Павлина ответила все так же безразлично:

— Ты же не думаешь, в самом деле, что мне и дальше необходимо тренироваться?

Не дождавшись ответа, она подняла голову, но увидела, что в дверях пусто.

Закольеву необходимо было в этот момент обмыться в реке, чтобы соскрести грязь со своего тела и очистить разум. После он постарается уснуть. Он жалел о потере Егорыча и Шуры. Они оба были полезны и могли еще пригодиться. Но при мысли, что их лагерь в конце концов обнаружили, он в бешенстве заскрежетал зубами. И все же этот странный поворот судьбы оказался не без пользы. Его дочь-таки прошла проверку в поединке не на жизнь, а на смерть. Так что все к лучшему, твердил он себе, все получилось как нельзя лучше.

Теперь она готова.

Недолго, подумала она. Он сказал, что осталось недолго. Что ж, так даже лучше — она и сама теперь хотела разделаться с этим поскорее. Справиться с тем заданием, которое возложил на нее отец, чтобы побыстрее освободиться от него. Вся ее жизнь, как выяснилось, была сведена к одной только этой цели — поединку с Сергеем Ивановым, и ей оставалось лишь мечтать, какой может быть жизнь после их встречи. Павлина даже вздрогнула, почувствовав, что эта другая жизнь может начаться для нее лишь после того, как она справится с задачей  и  убьет  противника  своего отца. Теперь она знала, что может драться и может убивать. Но в самом ли деле она была готова убить Сергея Иванова? Павлина сжала в ладони медальон, словно в нем были заключены души ее предков. Она попробовала представить, что творилось в душе ее матери перед тем, как белоголовый демон убил ее.

Да, она может убить, и она убьет его. От этого теперь зависело все — и ее жизнь тоже. Неудача будет равносильна ее собственной гибели — даже если она останется жива, она не сможет жить с таким позором. Почему, ну почему отец возложил именно на нее такую трудную миссию? — вздыхала она. Но что сделано, то сделано. И она не подведет его. Семнадцатилетней Павлине оставалось только мечтать о том, что за жизнь у нее может быть после этого поединка.

Что случилось со мной? — спрашивала она себя. Прежде

мне так часто снились счастливые сны. Теперь же все мои мысли только об одном этом зловещем задании. Павлина вздохнула. Нет, не все. Ведь у меня есть еще Контин...

На следующий день атаман завел разговор о том, чтобы снова сниматься с места и переместиться всем лагерем куда- нибудь подальше от этих краев. Словно тигр в клетке, он ходил взад-вперед, говоря сам с собой:

— Мы размякли тут, разнежились, привыкли спать на жидовских перинах! — злился он. — Помните, что я вам говорил, — нужно быть как движущаяся мишень? Так что будем двигаться!

Всем, кто видел его, было ясно, что он сейчас снова соскользнул в тот свой темный мир, который был закрыт для всех остальных. Некоторым еще хотелось надеяться на то, что он забудет о переезде на новое место. Другие шептали себе под нос, что не станут даже ждать атаманова приказа и сбегут сами.

Закольев уже утратил способность явственно отличать реальный мир от тех ночных кошмаров, которые, словно клубы черного дыма, поднимались в ночное небо его снов.

Единственное, что его могло утешить, — мысль, что однажды, уже очень скоро, навстречу Сергею Иванову выйдет Павлина, и она будет последней, кого он увидит в своей жизни. Если вообще увидит, как она приблизится. И тогда справедливость будет восстановлена.

Тем временем чем очевидней становилось безумие Закольева, тем презрительней относился к нему Королёв. И всякий раз, когда Павлина проходила мимо, холодные синие глаза Королёва неотступно следили за ней.

.46.

На следующее утро Сергей, едва рассвело, расстался с Герциком и его семьей после короткого, но теплого прощания. Дебора нагрузила его припасами и благословила в дорогу. Холодный весенний дождь закончился и воздух был чист и прозрачен. Это был прекрасный день, чтобы идти по следу, — если остался хоть какой-то след.

Он вернулся к уже остывшим развалинам хутора, на то место, где еще вчера видел следы копыт. Но теперь перед ним была только раскисшая под вчерашним ливнем земля. И все же на сей раз ему было известно, в каком направлении двинулись всадники. Но в самом ли деле они ускакали именно в ту строну, на юго-запад? Думай, приказал себе он, думай! Могло ли быть так, чтобы банда под предводительством Закольева с места преступления двинулась прямиком к своему лагерю? Сомнительно — ведь чтобы выжить, им, прежде всего, нужно было заботиться о своей незаметности. Да и тот край, куда вели вчерашние следы, — Подолье, а дальше Бессарабия были не самым лучшим местом, где они могли укрыться.