Месяц как взрослая - Труу Сильвия - Страница 6

Силле бросило в дрожь.

Уже хлопнула внизу дверь, уже затопали по лестнице вверх шаги, уже Индрек звонил и кричал:

— Кто там? Откройте! Я все слышал!

Звонок звенел не переставая. Силле стало страшно. Она зажала уши руками, на цыпочках прокралась в прихожую и вывернула предохранительную пробку.

Звон оборвался.

— Ну вот, испортил чужой звонок, — упрекнула тетушка Метс.

— В квартире кто-то есть, я вам говорю! — доказывал Индрек.

«Глупым этого Индрека не назовешь», — подумала Силле.

А тетушка Метс посетовала за дверью:

— Бедный парень! Болезнь матери вконец расшатала твои нервы. Бог знает что тебе слышится.

Индрек пытался возразить, но тетушка Метс, повысив голос, стала говорить о галлюцинациях. Таким образом она вначале вынудила его замолчать, а потом и отступить — внизу грохнула дверь.

Силле ввернула пробку и задернула в кухне занавески. Надо же человеку что-нибудь поесть. И почитать газетку не грех. Пусть Индрек успокоится и перестанет прислушиваться.

Не успела Силле приступить к еде, как услышала стук входной двери в подъезде.

В щелочку между занавесками было видно, как Индрек направился к калитке. Но на полдороге с ним случилось что-то странное. Он резким прыжком обернулся, будто собирался кого-то поймать, и, уткнув руки в боки и расставив ноги, не отрывал глаз от окон квартиры Силле. Особенно его интересовало кухонное окно.

«Смотри, смотри! Подольше смотри. А я пока перетащу зеркало», — решила Силле и заторопилась, чтобы кончить оставленную наполовину работу.

Через некоторое время, когда Силле, раскачиваясь в кресле-качалке, оценивала новый вид своей комнаты, зазвонил телефон.

Силле вскочила. Нийда! Перегладила белье, и теперь можно будет вместе с ней чем-нибудь заняться.

Но тут же в голову ударила другая мысль. А вдруг звонит Индрек? Проверяет. От него можно всего ожидать.

И по лицу девочки пробежала озорная улыбка. А что, если поднять трубку и пропищать:

«Дома никого нет».

Какое будет у него тогда лицо? Или если гаркнуть грубым голосом:

«Хозяев дома нет. Не мешайте, мне нужно собрать еще золотые вещи».

Во, это было бы уже лучше. Или…

Телефон замолчал.

«Оно и лучше, — решила Силле. — Назавтра надо будет придумать какое-нибудь дельное объяснение, и тогда не понадобится по-воровски ходить на цыпочках в своей квартире».

7

Первый рабочий день начался приятным сюрпризом.

Ни отцу, ни матери, даже подружке Нийде не осмелилась Силле признаться, что боится проспать. Тогда бы они ее дружно высмеяли: человек собирается остаться дома один, хочет ходить на работу, но нуждается в няньке, которая будила бы его по утрам. Будильника Силле никогда не слышала, хотя и оставляла в последнее время настежь свою дверь и приоткрывала дверь в родительскую комнату.

С тяжелым сердцем укладывалась Силле накануне своего первого рабочего дня. В какой-то момент она задержалась у телефона, собираясь попросить, чтобы Нийда утром позвонила ей. Но тут же с чувством неловкости отказалась от этого.

Она опрокинула возле кушетки таз, поставила на него ведро, полагая, что эти приспособления усилят звон стоявшего на донышке ведра будильника.

Завела будильник на семь часов. Закрывая глаза, подумала, что нужно подняться в половине седьмого: пусть лучше останется время, чем если его не хватит. Перевести стрелки часов она уже не успела — раньше сморил сон. Однако утром она проснулась ровно в полседьмого, и — просто чудо! — сама проснулась, без будильника.

Ее уверенность в себе поднялась прямо-таки до небес. Выходит, человек способен на большее, чем он думает. Даже без будильника он может утром проснуться. Да и такое ли великое дело — фасовочная машина. Напрасно она и Нийда, стирая белье, волновались, как они справятся с машиной. Во время производственной практики школьниц к фасовочным машинам не допускали — смотри со стороны и держи руки за спиной. Но сейчас, когда их уже оформили на фасовку, дело, конечно, другое.

Зачем паниковать! Вообще пора положить конец всяким детским страхам. Вроде вчерашнего страха перед Индреком — что ему сказать. Человек идет на работу — и все. Может, Индрек ничего и не спросил бы. Да и сейчас незачем ходить на цыпочках в собственном-то доме. Глупо ведь.

Силле начала даже утрированно громко топать, но в нижней квартире все оставалось тихо.

Наверное, спит молодой человек. А может, слышит сквозь сон, что опять шаги… Откроет глаза, вскочит, оденется и метнется, как шаровая молния, вверх по лестнице к ее двери. Ну и пусть идет! Если постучится, ему откроют и скажут: «Доброе утро!» Хотелось бы увидеть, какое у него будет лицо! Можно даже сказать, что приехала из Ялты попить кофе! Это еще лучше.

Силле сунула ноги в туфли и пошла на кухню. Вода уже шумела в кофейнике, сейчас закипит. Силле стояла в ожидании перед газовой плитой, напевая мотив шейка и раскачиваясь в такт, при этом громко отстукивая каблуками ритм.

— Соня, соня, просыпайся… — пела она и доставала ложкой из банки кофе.

Вдруг зазвенел звонок.

Хотя Силле была готова к нему, она все же вздрогнула. Кофе высыпался на пол, в замешательстве Силле сунула в рот ложку, закашлялась и кинулась в переднюю.

За дверью никого не было. Но звонок не переставая продолжал трещать.

Будильник!

Силле бросилась в комнату, схватила будильник, стоявший на «двойном усилителе», сунула его под подушку и, закашлявшись, повалилась на кушетку.

У фабричных ворот Силле подождала Нийду.

С любопытством разглядывала она шедших на работу людей. Смотрела на них совсем другими глазами, чем во время производственной практики.

Тогда была школьницей, думала она, а они уже владели звучными профессиями — варщиц начинки, глазировщиц, лаборанток, бригадиров, отливщиц ассорти, инженеров-технологов…

Тогда ты была здесь чужой и они улыбались тебе вежливо, дружески, как обычно улыбаются гостям приветливые хозяева. Случалось, и безразлично смотрели мимо тебя, кое-кто даже хмурил брови и считал, что болтаешься под ногами, мешаешься.

С сегодняшнего дня ты полноправный свой человек… коллега. Именно коллега. Коллега этого солидного в очках инженера-технолога и коллега той полной и жизнерадостной бригадирши в розовой кофте. «Здравствуйте! Да, иду на работу!» И заведующий шоколадным цехом: «Доброе утро!» — она тоже твой коллега. И тот молодой человек с пышной бородкой, в ярко-белой рубашке и костюме морской волны, словно бы сошедший с цветной обложки «Силуэта», — тоже коллега. И эта маленькая рыжеголовая девчонка, которая идет рядом с прославленной фасовщицей… Хотя нет: такая худенькая и лицо такое маленькое — уж она-то коллегой быть не может. Ей, наверное, едва исполнилось пятнадцать, во всяком случае, еще несовершеннолетняя. Наверное, дочка этой фасовщицы, провожает ее. Ну, проводи, проводи, деточка, и отправляйся домой или в магазин, если тебя мама пошлет. А я скоро буду вместе с твоей мамой работать. Может, даже будем сидеть рядом за машинами. Когда ты вырастешь и однажды придешь работать на фабрику, может, мне придется еще тебя учить. Кто знает! В жизни бывает всякое… Размышляя так, Силле почти усмехнулась, когда мимо нее проходила невысокая рыжеголовая девушка.

Но спустя несколько минут Силле была поражена: именно эта крохотулька указывала в раздевалке членам их временной бригады шкафчики, а когда все надели белые халаты и повязались белыми косынками, то сказала:

— Добро пожаловать! Уверена, что у нас все будет хорошо. Меня зовут Эндла Ку?рма. Если хотите, называйте меня просто Эндла. Я назначена вашим бригадиром.

— Что она сказала? — спросила Силле, обращаясь к Нийде, и ей показалось, что эта самая маленькая среди них девочка улыбнулась ей уголком рта: вот так, мол, в жизни всякое бывает.

Эндла Курма повела белую щебечущую стайку девочек через двор к другому крылу здания, потом вверх по лестнице и ввела в помещение клуба. Пианино было подвинуто к стене и накрыто чехлом. Через весь зал протянулись ряды застланных белой бумагой столов, которые были завалены коробками, ящиками, весами, бумагой…