Невинность и страсть - Джонс Лиза Рене - Страница 12

— Вчера на небольшом банкете умудрилась опрокинуть на важного клиента бокал вина. И получила наказание.

Чувствую, как по спине ползет холодок.

— Наказание?

Аманда набирает код и только после этого поворачивается ко мне. От недавней улыбки не остается и следа.

— Марк — крупный специалист по наказаниям. — Она быстро шагает по следующему коридору, словно специально вынуждая идти не рядом, а следом за ней. Возникает уверенность, что дальнейшие расспросы крайне нежелательны.

Проходим мимо нескольких темных комнат. Наконец Аманда останавливается возле одной из дверей и включает свет.

— Будешь работать в офисе Ребекки.

Стою в ледяном оцепенении, внезапно вспомнив слова, прочитанные поздно вечером в дневнике: «Ты ведь знаешь правила; знаешь, что заслужила наказание».

Глава 6

Вхожу в офис и чувствую аромат роз. Оглядываюсь и на полированном столе из вишни обнаруживаю маленькую свечу. От нее-то и исходит сладкий цветочный запах. Едва заметный, но трогательный штрих напоминает, что я здесь для того, чтобы разыскать Ребекку. Казалось бы, то, что теперь я работаю в галерее, должно ободрять, но вместо этого в душе рождается щемящая боль. В поисках основания для оптимизма смотрю направо, на две полки, где выставлены напоказ несколько альбомов, а остальные книги стоят в ряд, как обычно, и не нахожу ничего утешительного.

— Если нажмешь на телефоне красную кнопку, сразу попадешь ко мне, — негромко поясняет Аманда.

— Отлично. — Подхожу к столу и прячу сумку в ящик. Почему-то не могу заставить себя сесть в красное кожаное кресло. Кресло Ребекки Мэйсон. — Какой мой добавочный номер? — спрашиваю, чтобы выиграть время и избавиться от нервозности, даже, пожалуй, какого-то суеверного страха.

— Четыре, — отвечает Аманда.

Поднимаю голову и замираю: на стене прямо перед глазами висит картина. Кажется, Аманда говорит что-то еще, но я не слышу. А если и слышу, то все равно не понимаю. Так тонко и изящно способна писать только американская художница Джорджия О’Ней. Теперь ясно, почему дверь в этот отсек снабжена кодовым замком, и свеча с ароматом роз приобретает особое значение: на полотне изображены красные и белые розы. Стоит оно не меньше тридцати тысяч; трудно поверить, что бессмертный шедевр запросто висит здесь, в одном из скромных служебных кабинетов. И вот это великолепие мне отныне предстоит созерцать изо дня в день — на той же самой стене, на которую смотрела Ребекка, пока работала в галерее.

— Произведение из личной коллекции Марка, — поясняет Аманда, явно заметив мое потрясение. — И так в каждом из офисов.

С трудом перевожу взгляд и вижу, что она стоит, прислонившись к дверному косяку.

— Из личной коллекции?

Аманда кивает.

— Семья Комптона владеет несколькими художественными галереями в Нью-Йорке и знаменитым аукционным домом «Риптайд», — как ни в чем не бывало поясняет она. — Насколько мне известно, картины в кабинетах меняются через несколько месяцев. Есть даже постоянные клиенты, которые договариваются о визитах специально для того, чтобы увидеть новую экспозицию.

Новость поразительна сама по себе, а упоминание одного из самых авторитетных аукционных домов, продающих все, что может представлять художественную или историческую ценность — от личных вещей знаменитостей до произведений искусства, — окончательно повергает в транс.

Аманда невесело, натянуто смеется.

— Все хотят получить кусочек этого мужчины.

Замечаю ударение на слове «все». Склоняю голову и внимательно смотрю на коллегу.

— Включая тебя?

Небрежным жестом Аманда как бы отмахивается от предположения.

— Я настолько ниже и его самого, и большинства появляющихся здесь клиентов, что даже не берусь претендовать на это.

Унизительная неуверенность в себе хорошо мне знакома. Не люблю признаваться, но порой и сама испытываю нечто подобное.

— Неправда. Ты вовсе не ниже его или кого-то другого.

— Спасибо за поддержку, но, проработав здесь все лето, поняла, что мое настоящее призвание — археология. Солнце и пыль на раскопках принесут значительно больше пользы, чем шампанское и современная живопись.

— Только не принимай решение на том основании, что Марк подавляет тебя своим мнимым превосходством.

Лицо Аманды становится серьезным, даже торжественным.

— Нет. Просто я… — Она на миг задумывается и решает не продолжать. — Пойдем, покажу комнату отдыха. Пора включить кофейную машину, а тебе придется заполнить кое-какие бумаги. Я все объясню.

Спустя несколько минут Аманда показывает точное количество кофе, которое Марк считает правильным, — на тот случай, если мне когда-нибудь выпадет честь явиться на работу первой, — и наполняет две керамические чашки. А я сижу за небольшим деревянным столом и сравниваю кофе, сваренный Амандой, со странным напитком неопределимого вкуса, который обычно пьют у нас в учительской.

— Давно Ребекка отсутствует?

Аманда садится напротив.

— Ну, — задумывается она и кладет сахар, в то время как я предпочитаю сухие сливки. — Когда я сюда пришла, ее уже не было, так что точно не меньше двух месяцев.

— Должно быть, у нее важные дела.

— Никто ничего не объяснял, по крайней мере мне. А я просто радуюсь, что Марк наконец посмотрел внимательно на летнее расписание и решил принять еще одного человека. — Она придвигает мне листок бумаги. — Вот, взгляни.

Читаю программу мероприятий и с радостным волнением вижу дегустации дорогих вин, встречи с интригующими художниками и несколько частных вечеринок. Это тот самый мир, о котором я мечтала… вечно.

— Плотный график, не так ли? — уточняет Аманда с такой интонацией, словно ей хочется услышать подтверждение.

— Да, но ведь это очень хорошо!

— Было бы хорошо, если бы за большинство пунктов программы не отвечала Ребекка. Марк отлично это знает, но, хотя и провел по меньшей мере пятнадцать собеседований, до тебя так никого на работу и не взял. Слава Богу, что ты сделала то, что сделала, и сумела его покорить: мне приходилось постоянно помогать, выполнять чужие обязанности, и силы уже на исходе.

Сделала то, что сделала, и сумела его покорить, повторяю мысленно. А ведь я ровным счетом ничего не сделала, Комптон принял меня, не задав ни единого вопроса. Почему? Потому что я спросила о Ребекке? Потому что притворилась, что знакома с ней? Ах, проклятие! Сказала Марку, что у меня есть сестра. Вот почему я всей душой ненавижу ложь: она непременно выйдет наружу. От мысли о том, что меня могут загнать в угол и разоблачить, сердце начинает бешено колотиться. Пытаюсь придумать, как лучше выкрутиться, какую историю сочинить, но Аманда кладет на стол папку.

— Здесь документы для оформления на работу и тест. Марк сказал, что тебе необходимо его пройти.

— Тест?

— Да, тест. Возникли какие-то проблемы, мисс Макмиллан?

Жесткий, не терпящий возражений голос Комптона заставляет вздрогнуть. Смотрю на дверь, вижу своего нового босса и немею от его поразительной красоты. Элегантный светло-серый костюм подчеркивает удивительный серебристый блеск глаз, которые при утреннем освещении кажутся бледно-голубыми, а не серыми, как при первой встрече. Правильные черты лица скульптурно вылеплены, губы отличаются безупречной формой, а твердый подбородок свидетельствует о силе характера. Марк высок, атлетически сложен, густые светлые волосы аккуратно и со вкусом подстрижены. Иными словами, он… великолепен и неотразим.

— Я учительница, мистер Комптон, — наконец-то нахожу в себе силы ответить, — а потому люблю хороший тест. Просто слегка удивилась и заинтересовалась, что за проверка мне предстоит.

— Начнем с базовых понятий, а потом я решу, в каком именно направлении следует двигаться, — отвечает он и бросает быстрый взгляд на ассистентку. — Я сам займусь документами с мисс Макмиллан, Аманда. — Босс лаконичен, властен. Непререкаемо уверен в себе. Устрашающе сексуален.

— Да, конечно. — Аманда поспешно вскакивает подобно попрыгунчику, которого выпустили из коробки.