Мистер Понедельник - Никс Гарт - Страница 28

— Никто и не заметит, скорее всего! Потому что в Нижнем Атриуме давным-давно уже все делается через… хм… через пень-колоду.

— Почему?

— Мне-то откуда знать? — Сьюзи выразительно пожала плечами. — Люди говорят, мистер Понедельник давно уже палец о палец не желает ударить, чтобы порядок тут навести… Ик!

— Да он просто бездельник! — возвестило ее устами Волеизъявление. — Рыба гниет с головы. Мистер Понедельник погряз в безделье, и оно распространяется от него по всему Нижнему Дому. Когда Волеизъявление будет должным образом соблюдено, ничегонеделание будет изгнано навеки и вновь воцарится деловая энергия…

— Может, вылезешь оттуда и сама будешь за себя говорить, а, Воля? — возмутилась Сьюзи, в который раз растирая пальцами горло.

— Может, правда? — поддержал Артур.

У него, если честно, мурашки по спине бегали, когда он слышал этот низкий голос из уст девчонки младше себя.

— Ладно, Артур, будь по-твоему, — ответило Волеизъявление.

При этих словах Сьюзи вытаращила глаза и наклонилась вперед, по ее горлу прокатился спазм. Зеленая лягушка вылетела наружу и с мокрым шлепком прилипла к стене. Несколько мгновений она висела там, поглядывая кругом блестящими радужными глазами, потом спрыгнула на поручень рядом с Артуром.

— Порой приходится прятаться, — проговорила лягушка все тем же богатым, глубоким голосом. — Мистер Понедельник не лишен определенного могущества, а его приспешники обладают некоторой остротой восприятия.

— А долго еще ехать до этого офиса… как он там назывался? — спросил Артур.

— Должно быть, еще минуту-другую, — ответила Сьюзи. — Впрочем, всякий раз бывает по-разному. Иногда хлоп — и ты уже там, а бывает, что часами тут маринуешься. Как-то я забралась в лифт, так он посреди дороги сломался, и я там четырнадцать месяцев просидела! Сегодня едем быстро, так что должны скоро прибыть.

Мистер Понедельник

— Четырнадцать месяцев! — не поверил Артур. — Это ж помереть можно!

Сьюзи покачала головой.

— В Доме помереть не так-то легко, — сказала она. — От жажды и голода, например, не погибнешь. Проголодаешься, правда, зверски, но и только. Еще тебя могут убить, но и это непросто. Боль, конечно, будет жуткая, и раны, и всякие страдания, но даже крутые увечья убивают далеко не всегда. По крайней мере, Жителей, да, наверное, и нас, детей Дудочника… хотя я не проверяла, так это или не так. Жителям даже голову можно отрезать, и ничего, если поскорей обратно приставить. А вот оружие порученцев убивает по-настоящему. И сжигает, когда обычного действия мало. Ну а пустотники… стоит такому цапнуть или оцарапать тебя, как все воспалится и ты обратишься в Пустоту, растворишься в ней. Вот почему их все так боятся. Зато от болезни тут не помрешь. Я даже так тебе скажу: толком и не заболеешь. В смысле, не заболеешь как следует, чтобы лихорадило или рвало кровью. Поэтому даже мода появилась притаскивать из Второстепенных Царств насморки и простуды. Правда, они цепляются к человеку вместе с заклятием, которое можно снять, или попадают с едой и действуют совсем недолго, так что ты просто чихаешь, кашляешь, ходишь с красными глазами, но больным себя не чувствуешь. А еще ни у кого здесь нет нужды в еде или питье, хотя опять же есть мода пить чай и все едят — для удовольствия либо напоказ. Тем более что это не порождает проблем… ну… как бы сказать… короче, во всем Доме ни одного туалета нет. Потому что никто никогда туда не хочет.

— А давно ты здесь? — поинтересовался Артур.

Голова у него от всего услышанного шла кругом.

— Понятия не имею, — сказала Сьюзи. — Мне знаешь сколько раз башку промывали… И к тому же, чтобы ты знал, в Доме время течет совсем по-другому!

— Время Дома — истинное Время, — провозгласило Волеизъявление. — Время Второстепенных Царств — до некоторой степени уступчиво. Иногда его можно и повернуть вспять. Запомни это, Артур, вдруг пригодится. Квииии…

— Что? Какое еще «кви»?

— Это лягушачье тело было создано из Пустоты. Хотя оно лишь копия нефритовой статуэтки, принесенной из твоего родного мира, его изваял сам Мрачный Вторник, а посему ему присущи и твердость изначального камня, и некоторые свойства лягушки. Нелегко жить в таком теле, Артур. Запомни и это тоже…

— Погоди, погоди! — взмолился мальчик и набрал побольше воздуха в грудь. — Я бы хотел кое в чем разобраться! Во-первых, с какой стати меня назначили этим, как там его, Законным Наследником? Чего ради мне дали Ключ и Атлас… который, правда, потом у меня податели отняли…

— Стечение обстоятельств, — ответствовало Волеизъявление. — Позволь объяснить тебе ситуацию. Двенадцать дней назад — согласно счету времени, имеющему быть в Доме, — мне удалось вырваться из узилища, в которое меня заточили на далекой звезде. По возвращении в Дом презренный обман дал мне доступ к разуму Чихалки, доверенного лакея мистера Понедельника. Чихалка, побуждаемый мною, подал Понедельнику мысль отдать Ключ смертному, обреченному на скорую кончину. Идея состояла в том, что, отдав Ключ, он исполнит Волеизъявление и таким образом будет чист перед силами Праведности и Закона… то есть передо мной и другими частями Волеизъявления, которые также могут освободиться из заточения. Ну а что было дальше, ты и сам знаешь.

Но почему именно я? И почему именно смертный должен был получить Ключ?

— То, что избран оказался именно ты, — воля случая. Видишь ли, Зодчая распорядилась, что Законным Наследником может быть токмо и единственно смертный. Так что мне оставалось лишь просмотреть записи, гласившие, кто должен умереть в течение какого-либо понедельника. При этом мне требовался человек, обладающий определенной гибкостью ума. Юный, не обремененный особыми суевериями или твердолобой религиозностью. Такой подход позволил вычленить сколько-то понедельников по ходу того, что вы называете историей. Понедельник же мне понадобился для того, чтобы мистер Понедельник и с ним я — в образе Чихалки, как ты понимаешь, — могли посетить твой мир.

— Так я на самом деле должен был умереть? — помедлив, поинтересовался Артур. Вот это была интересная новость. — От приступа астмы, наверное?

— Да, — ответило Волеизъявление. — Но, взяв в руки Ключ, ты тем самым изменил запись.

Что-то я не вполне догоняю… — сознался Артур.

— Все очень просто, — был ответ. — Слушай внимательно. Любая запись, содержащаяся в Доме — на камне или металле, на бумаге или папирусе, — неразрывным образом связана с тем событием во Второстепенных Царствах, коему она посвящена. Если событие так или иначе меняется, меняется и запись. Так что, обладая могуществом, можно провидеть грядущие перемены и вмешиваться, предотвращая их. Однако верно и обратное. Если изменить запись, соответствующее изменение постигнет того человека, место, предмет — в общем, то, о чем в записи идет речь.

— Ты имеешь в виду, что, если кто-нибудь подчистит мою запись таким образом, что я как будто умер, я и в самом деле умру? — спросил Артур.

— Для начала им твою запись еще придется найти, — встряла Сьюзи. — Ха-ха, посмотрела бы я, как у них это получится. Я, например, свою собственную уже сколько столетий ищу! В смысле, когда память работает. И я знаю, что другие ребята то же самое делают. Вот только успехом ни один до сих пор не похвастался!

— Верно, — согласилось Волеизъявление. — Записи пребывают в плачевнейшем беспорядке. Но как бы то ни было, лишь очень немногие обитатели Дома наделены властью что-то менять. Естественно, Ключ может быть использован для изменения почти любых записей. Кое на что способны и некоторые другие чиновники… Хотя это прямо противоречит Изначальному Закону и предназначению Дома, состоящему в том, чтобы наблюдать и описывать происходящее во Второстепенных Царствах — и НЕ ВМЕШИВАТЬСЯ!

— Ой, — хором застонали Сьюзи и Артур, прикрывая уши ладонями.

— Между прочим, некоторая часть вины лежит и на твоих сородичах, — грустно констатировало Волеизъявление, указывая липким зеленым пальчиком на Артура. — Никого не одолевало искушение вмешиваться, пока у вас существовал лишь первобытный бульон. Но вот прошли считанные миллионы лет, и бывшие разрозненные живые клетки сделались куда как интересны! А творческая жилка, присущая вашему народу!.. Эх, если бы Зодчая не предпочла удалиться…