Лунные грезы - Николсон Кэтрин - Страница 25

Корри вынула стеклянную пробку в форме летящей птицы и, критически нахмурившись, принюхалась. Да, это «Бег времени».

Девушка поставила пузырек на комод так осторожно, будто внутри была азотная кислота.

Еще через два дня, когда она немного пришла в себя, рассыльный вручил ей длинную плоскую коробку, обтянутую черным атласом. Внутри оказалась россыпь фигурных горьких шоколадок с различной начинкой, при одном взгляде на которые у Корри потекли слюнки: трюфели, миндальная крошка, вишни в коньяке, нуга, персиковый ликер… И опять ни записки, ни обратного адреса.

Корри, стиснув зубы, раздарила конфеты горничным, несмотря на то что почти все они, предпочитая приторный молочный шоколад, оставляли лакомство недоеденным. Но сама девушка не могла заставить себя попробовать неожиданный дар – иначе это будет означать, что она у него в долгу.

Подарки продолжали прибывать с завидной регулярностью. Она потеряла им счет. Крохотное изумительное деревце «бонсай», белый сладко пахнущий цветущий миндаль, другие цветы, неизменно белые. Шоколад, черный и горький. Корзина оранжерейных персиков под серебряной сеточкой. Изящный стеклянный распылитель для ее духов, тоже в форме летящей птицы. Засахаренные фиалки на ложе из белого бархата. Сотовый мед в деревянной рамке, прямо из улья. Грозди муската, словно припудренные пылью, в чаше вместе с крошечными серебряными ножницами. Снова шоколад…

Девушка в отчаянии обратилась к Арлекину:

Я считала, что все удалось на славу… но сейчас понимаю, как ошибалась. Я потеряла работу… даю слово, не по своей вине, по крайней мере не совсем. А теперь меня преследует человек, которого я не выношу. Однако я не в силах избавиться от него. Не знаю… мир оказался гораздо сложнее, чем я воображала. Я всего-навсего хочу, чтобы меня оставили в покое. Я велела ему убраться, но он не послушался. Что мне делать?

Ответ пришел почти сразу же. Письмо с пометкой «срочное», доставленное курьером из конторы мистера Уитейкера.

Ты прекрасно знаешь, к чему стремишься, дорогая Коломбина. Не позволяй никому, особенно безымянному поклоннику, отнимать у тебя время.

Твой любящий Арлекин.

С плеч Корри будто гора свалилась. Он не задает вопросов, не осуждает. Не критикует. Он на ее стороне.

Корри поменялась сменами так, чтобы работать утром и днем, и каждый вечер коротала в опере. Помня обстоятельства своего первого визита, она одевалась просто, ни с кем не заговаривала, сидела на галерке и смотрела лишь на сцену. Словом, вела замкнутую жизнь, проводя долгие часы попеременно то в «Савое», то в «Ковент-Гардене». Она почти не видела дневного неба, не замечала солнца, но была по-своему счастлива. Что же до Гая де Шардонне… Стоило поговорить с официантом из обслуживания номеров, как поток нежеланных подарков был направлен в другое русло, туда, где их принимали с куда большей благодарностью.

Но через две недели одной-единственной телеграмме удалось прорвать тщательно возведенную оборону. Девушка распечатала ее, посчитав, что Арлекин хочет что-то сообщить. Депеша оказалась короткой и весьма исчерпывающей:

«Пятнадцатое мая. Семь вечера. „Бельведер“. Баленсьяга. Гай».

Корри разорвала телеграмму на крошечные клочки; затем снова сложила, чувствуя себя польщенной и в то же время оскорбленной и встревоженной. Да, должно быть, она действительно произвела на него незабываемое впечатление! По какой-то иронии судьбы, на пятнадцатое мая приходился последний день ее работы. После этого жизнь покатится под откос. Возможно, другого шанса как следует поужинать ей еще долго не представится!

Досадуя на себя, девушка поборола искушение и выбросила обрывки.

На следующий день прибыла еще одна телеграмма без подписи:

«Павлины, устрицы, рай».

В эту ночь ей снились павлины и устрицы. Корри проснулась с тяжелой головой и весь день двигалась как в тумане. Даже вечером в опере она не сумела сосредоточиться. И все-таки написала Арлекину и стала с тревогой ждать ответа.

Дорогая Коломбина, я долго думал над твоей проблемой, но должен сознаться, что не в силах ничего посоветовать. Из твоего письма я понял, что ты презираешь себя за желание вновь увидеть этого человека, хотя бы и с целью доказать, что он тебе безразличен. Если это так, никакие мои слова и предостережения тебя не остановят. Полагаю, ты просто взрослеешь, моя Коломбина, а этот процесс необратим. Я разочаровал тебя?

Она немедленно уселась за письмо.

Нет, конечно нет. Ни в коем случае. Спасибо за поддержку.

Наконец утром пятнадцатого она решилась. Арлекин прав. Ей необходимо доказать, что даже в худшие времена, без работы, почти без денег, никакая роскошь, включая павлинов и устриц, ее не соблазнит. Она не сойдет с намеченного пути, но только трус избегает встречи лицом к лицу с противником. Она не станет уклоняться от поединка!

А поединок неминуем. Корри дождалась, пока старшая по этажу отлучится, и, проскользнув в ее кабинет, порылась в каталоге, содержащем сведения о постоянных гостях. Из белой карточки, где перечислялось, какие блюда, напитки, цветы и обстановку предпочитает месье де Шардонне, было яснее ясного, что этот человек действительно очень богат. Предприятия и деловые интересы по всей Европе – недвижимость, земля, легкая промышленность, химические заводы и даже банк де Шардонне с главной конторой в Женеве. У Корри закружилась голова при мысли о деньгах и власти, сосредоточенных в руках одного человека. Но как он распоряжается всем этим? Просто тратит на женщин, дорогие отели, оперные спектакли, к которым равнодушен…

Однако сегодня схватка будет вестись на ее условиях. Корри тщательно подготовилась – купила туфли на каблуках пониже, уговорила одну из горничных погладить платье. Не мешает почистить доспехи…

Вечером, одеваясь, она почувствовала перемену в себе. На этот раз платье обтягивало ее, как вторая кожа. Теперь она воспринимала красоту и изящество наряда почти как должное.