Сага о Рорке - Астахов Андрей Львович - Страница 60

– Твоего войска больше нет. Те, кто не убит, разбежались, как крысы. Битва окончена, Аргальф. До утра осталось совсем немного, небо уже светлеет. Поэтому доставай свой меч и готовься к бою!

– Доставай меч, Аргальф, ха-ха-ха! – вдруг захохотал Браги, закашлялся, выплюнул сгусток крови. – Ты не получишь кровь королевы-девственницы! Я умру спокойно.

– Замолчи, безумец, – сказал Аргальф, – ты уже прах. Твои речи – это речи мертвеца.

– Но я победил тебя, Аргальф! Принцессы здесь нет. Отец Адмонт давно спрятал ее в надежном убежище. Она давным-давно покинула Луэндалль. Твои черные боги посмеялись над тобой, проклятый оборотень!

– Аманды здесь нет? – ахнул Рорк.

– В крипте девочка, похожая на Аманду. Банпорский пес попался в ловушку, расставленную мудрым попом и старым норманнским разбойником, ха-ха-ха! Клянусь змеей Мидгард! Дух Ингеборг отмщен. Я смеюсь тебе в лицо, пес, хотя валькирии уже поют у меня в ушах!

Из груди Аргальфа вырвалось рычание, глаза зажглись лютым огнем. Он схватился за меч. Но Рорк уже был начеку. Кривой клинок банпорца скрестился с мечом Рутгера-Охотника.

Церковь наполнилась стуком клинков. В свете догорающих чадящих факелов бойцы кружились по церкви, будто два диких зверя. Удары следовали один за другим, хриплое дыхание рвалось из груди бойцов, яростные вопли сопровождали каждый выпад. Время шло, и Рорк стал изнемогать. Он сражался всю ночь, получив шесть или семь ран, потерял много крови – человек бы уже даже руки не поднял. Но кровь Белого волка кипела гневом в его жилах, и неведомая мощь жила в сердце сына Рутгера, будто древние боги земли словен и земли викингов помогали ему в этой последней смертельной схватке. Как и много лет назад в схватке с диком, убившим его мать, Рорк пришел в неистовство. В поединках с рыцарями Ансгрима он слушал рассудок, теперь же отдался инстинктам.

– Убей его, сынок! – хрипел Браги, сплевывая кровь. – Убей этого пса…

Рорк отбил свирепую атаку Аргальфа, сам пошел вперед, но неудачно: одеревеневшая рука уже не могла точно направлять меч, и Рорк промахнулся, ударив острием меча по нагруднику банпорца. Аргальф воспользовался промахом, и кривой булат едва не рассек артерию на шее Рорка. Сын Рутгера с трудом сохранил равновесие, уворачиваясь от этого выпада.

– Ты устал, братец! – усмехнулся Аргальф. – Надо тебя взбодрить!

Они бросились друг на друга, точно жаждущие крови звери, и банпорец левой рукой ударил Рорка в лицо, разбив юноше нос. Рорк покачнулся. Глаза его заволокло туманом, ноги задрожали, и он упал на колено. Аргальф рубанул наискось, в пируэте. Сарацинская сталь со скрежетом рассекла кольчугу на груди Рорка, разрезая плоть. От жестокой боли Рорк пришел в себя. Аргальф даже не успел поразиться, с какой легкостью его противник вдруг вскочил на ноги. Это была последняя мысль потомка Праматери: Рорк с ревом занес тяжелый меч над головой и нанес сокрушительный удар. Клинок Рутгера переломил кривой меч Аргальфа, разрубил инкрустированный золотом и украшенный самоцветами шлем с агнчими рогами, рассек подшлемник и череп Аргальфа до переносицы.

Два тела упали на окровавленный пол церкви почти одновременно – мертвый Аргальф и бесчувственный Рорк, вложивший в последний удар все силы, которые у него еще оставались. Он даже не успел ощутить радость победы. И если в тот миг над Готеландом засветилась заря, знаменующая окончание самой долгой ночи в году, Рорка объяла тьма, беспросветная и бесконечная.

V

С быстротой всепожирающего лесного пожара разнеслась по Готеланду и окрестным странам ошеломляющая весть о том, что повержен Зверь, и орды его рассеялись без следа, как наваждение. В уцелевших церквях и монастырях днем и ночью звонили колокола, монахи пели благодарственные псалмы, а тысячи и тысячи жителей Готеланда, крестьяне и горожане, знать и простолюдины, богачи и нищие пели и плясали, празднуя в великой радости поражение Антихриста и победу Света над тьмой. Беженцы возвращались на пепелище, и будто весна пришла на землю в самом разгаре зимы: кончились лютые морозы, установились солнечные дни, запели птицы. По всем поветам начали раздачу пищи и одежды для тех, кто особенно пострадал в лихое время войны. Устраивали бесплатное угощение для нищих и бездомных, беженцев, вдов и сирот. И везде, во всех уголках Готеланда, говорили о великой битве, в которой нашли свою погибель полчища, терзавшие Готеланд в течение десяти страшных месяцев.

Монахи, купцы, просто паломники и странствующие артисты-шпильманы описывали сражение по-разному. С большими или меньшими подробностями, ибо мало кто знал, как в действительности было дело. Там, где правда казалась сухой и пресной, сочиняли удивительные небылицы. Говорили, что Зверь привел к Луэндаллю двести тысяч войска, и противостояли им всего-то полтысячи северян и готов. Победу в сражении объясняли вмешательством Пресвятой девы и святого Теодульфа, которые поразили рать Зверя молнией. Им вторили другие, утверждая, что язычники никогда не победили бы Аргальфа без помощи небес. И лишь немногие рассказывали правду, хотя при этом никто толком не знал, как же были сражены семь воителей Ансгрима и тот, перед кем дрожало еще недавно семь королевств, – сам сын Мрака, Аргальф.

А тут еще пришли новые вести о появлении норманнов на севере. Норманнская рать высадилась в Шейхете и двинулась в глубь страны готов, встречаемая ликованием народа. Ярлы Кнут Безбородый и Сверен Торкильссон прибыли слишком поздно, чтобы принять участие в битве, но у них была другая цель. Конунг Харальд, обеспокоенный отсутствием новостей от Браги, послал на выручку ему и своему племяннику Хакану Инглингу двух лучших своих военачальников. Ярлы не скрывали досады, что опоздали к битве, и исход войны был решен без их участия. Вскоре пришла и другая, куда более печальная весть: войско Браги перестало существовать, из всей рати в тысячу с лишним мечей уцелело не более десяти человек, все с тяжелыми увечьями. Их подобрали на поле битвы наутро после сражения. Из вождей похода в живых осталось лишь двое – молодой Инглинг, потерявший в сражении руку, и безымянный воин – полукровка, который, по слухам, убил самого Аргальфа. Прочие пали в битве или умерли от ран вскорости после сражения. В том числе и легендарный Браги Железная Башка. Эту весть ярлы встретили угрюмым молчанием – они опоздали, ярлы с трудом поверили в смерть Браги, который среди северян слыл заговоренным. Но вот в лагерь норманнов близ Шоркиана прибыл тот, кто рассеял последние сомнения, – святой Адмонт. Луэндалльский настоятель привез ярлам харатью от новой королевы Готеланда, маленькой Аманды. Он и рассказал опечаленным норманнам о последней битве славного Браги.

– Он умер как настоящий муж чести, – только и смог сказать, выслушав Адмонта, молодой ярл Сверен.

– И душа его теперь в Вальгалле! – добавил Кнут Безбородый.

Губы пресвятого Адмонта тронула легкая улыбка.

– Чему ты улыбаешься, христианский колдун? – с вызовом в голосе спросил Кнут.

– Браги умер у меня на руках. Я помню его последние слова. Перед смертью он пришел в сознание и сказал мне отчетливо и ясно: «Я видел славу твоего Бога, Адмонт. Он занял бы почетное место на пиру Одина, пожелай он того. Но Бог христиан слишком велик, чтобы жить в Асгарде!»

– А что ярл Хакан?

– Жизнь его вне опасности. Он поправится. Наши готские мастера изготовят ему железную руку взамен потерянной в битве. Он еще очень молод, и вся слава ждет его впереди. Хотя не знаю, может ли быть для воина звание почетнее, чем победитель Зверя!

– Ты говорил о воине, убившем конунга Аргальфа, – спросил Кнут. – Мы хотим знать имя этого славного витязя.

– Его зовут Рорк, и он по матери словенин. Покойному Браги он приходится племянником, ибо он сын младшего брата Браги Рутгера. Верно, что он убил Аргальфа, но в ту ночь на холме он совершил поистине невозможное – убил одного за другим всех смертных рыцарей из Ансгрима, что уже само по себе великое чудо.