Ненависть (СИ) - "Александра-К" - Страница 45

Рыжик с трудом открывал баночки, объяснял, что там, как краситься. Мыш увлеченно рассматривал новые для него вещи, переспрашивал. В итоге, Мыш взял кисточку и начал потихоньку подводить глаза, снизу и сверху, довольно толстыми грубыми линиями, Рыжик отрицательно покачал головой – не так. Мыш побежал умываться, потом новая попытка – губы, ярко-карминовые, неестественные, Рыжик снова недоволен – снова умываться. И так полдня, пока не вышел очень тонкий естественный грим, почти незаметный на лице. Кому-то незаметный…

Наместника боги принесли в тот момент, когда Эйзе закончил красить свою скуластую мордочку и готовился намазать гримом лицо Рыжика. Когда Ремигий зашел в комнату, то на скрип двери Мыш обернулся, воин увидел накрашенное личико Мыша…

На дикий крик Цезариона прибежал из кухни Альберик, заглянула в дом встревоженная стража, но, поскольку мертвых не было, а дикие крики Господина стали немного менее яростными, то решили просто не вмешиваться. А Ремигий бушевал всерьез. Когда он увидел подкрашенную мордочку Мыша, то понял, что ничего хорошего не будет, Рыжик, тьма его побери, начал таки учить малыша чему-то непутевому. Поэтому криков было много…

Перепуганный Мыш застыл на месте, отчаянно пытаясь понять, что от него хочет господин и чем он недоволен, Ремигий кричал, что не позволит такое в своем доме, что это… Тут он остановился, потому что увидел полные слез глаза Рыжика. И мгновенно закрыл рот и замолчал. Дикая ярость распирала его, но травить и так замученного сверх меры юношу он не захотел. Глухо, с трудом сдерживаясь, он только сказал:

? Мыш, пожалуйста, смой краску с лица, твое истинное лицо очень красиво и не надо его портить… А мышиный облик мне нравится безо всякой краски.

Мыш с тихим писком облегчения вылетел за дверь. Рыжик смотрел на воина растерянно и виновато, Ремигий тихо спросил:

? Зачем придумал такое?

Юноша почти беззвучно ответил:

? Я хотел, чтобы Эйзе понравился Вам еще больше, чтобы усладить ваш взор.

Воин вздохнул, ну что скажешь в ответ тому, который был так сломан, что выжил там, где ни одна тварь жить бы не смогла. Что с ним делали такое, что после всего он не покончил с собой, а согласился на существование в качестве игрушки? Альберик, до этого молча наблюдавший за всем, сердито сказал:

? Рыжик, не надо больше повторять подобного. Я недосмотрел за малышом, господин…

Воин покривился – малыш в бою, не задумываясь, прикончил бы воина, а тут – недосмотрел… Вошел умывшийся Эйзе, мордочка виноватая, но испуга в глазах нет – да и что бояться того, кто прошлой ночью исцеловал всего мышонка без всякой краски на личике? Рыжик тяжело вздохнул. Воин усмехнулся:

? Я привез вам обоим кое-что, а вот теперь думаю – стоит ли отдавать?

Мыш тяжко вздохнул, робко возразил:

? Но ведь никто не запретил нам этого делать, да и что в этом такого?

Ремигий вздохнул, Мыш прав – что в этом такого, чего испугался – что Рыжик познакомит мальчишку с теми сторонами жизни, о которых он не должен знать? А ты что сделал две недели назад, забыл? Воин, уже успокаиваясь, мягче сказал:

? Ладно, будем считать, что Эйзе прав, и я не запрещал подобного.

В голове промелькнула забавная мысль – потому что невозможно рассчитать, что будет делать Мыш через час! Он немного неловко открыл большой сверток, так непривычно делать подарки… Мыш тут же засунул любопытный носик вглубь свертка. Воин осторожно отстранил мышонка: « Имей терпение…» И усмехнулся про себя – заговорил, как Альберик.

? Хорошо, Альберик – это тебе. ? На свет извлечен теплый меховой плащ, старик только вздохнул, Наместник точно угадал – старик сильно мерз в этой проклятой стране. Потом появились формы для выпечки, Альберик усмехнулся – это для мышоночка печь вкусненькое, но, вроде, подарок. Дальше – возлюбленному Мышу, – новое ожерелье, украшенное дорогими камнями, – у Рыжика даже глаза загорелись, – он оценил стоимость подарка; воинский пояс, правда, детский, поскольку на тоненькую талию взрослые пояса не делались, – но можно прикрепить оружие и похвастаться золотыми бляшками, Мыш как-то растерянно смотрел на Ремигия – не этого он хотел, и хвастаться своими игрушками перед Рыжиком ему не хотелось. Воин разочарованно вздохнул и вытащил красивый боевой лук тварей, отделанный серебром –это из очередного схрона, и кинжал в серебряных ножнах – тоже под детскую руку, Мыш восторженно пискнул, Ремигий тихо засмеялся, достал маленькую кольчугу, серебряные поножи. Мыш с восторженным писком повис у него на шее, целуясь. Воин мягко сказал:

? Подожди, это не все…

Мыш прыгал вокруг мешка, ожидая еще подарков. Наместник спокойно сказал:

? Рыжику тоже кое-что есть..

Серые глаза юноши смотрели неверяще и растерянно… Ага, плетки и цепи, кляп в рот… Из мешка появился красивый вышитый плащ, замшевые штанишки, несколько вышитых рубашек, тонкий витой кожаный пояс, – обычная одежда зажиточного горожанина, мальчика из небедной семьи, но никак не игрушки из борделя. Пара тонких полотняных рубашек – это пока болеет, тоненький ошейник раба с гербом Цезариона – лицо Мыша горько покривилось, но воин тихо сказал:

? Это необходимо, иначе снова увезут куда-нибудь и замучают.

Красивый кинжал в серебряных ножнах, пожалуй, больше игрушка, чем оружие. Рыжик потянулся к нему, взял в руки, вытащил из ножен, осмотрел лезвие – дорогая игрушка, выкованная хорошим мастером. Юноша удивленно взглянул на воина – такого подарка он не ждал. Ремигий спокойно сказал:

? Выздоровеешь, найдем тебе доспехи и хороший меч, а пока – вот это…

Рыжик растерянно смотрел на воина – он напомнил ему, кем был Рыжик до всего, подарил оружие. Ремигий испытующе смотрел в глаза своего раба – совсем испорчен жизнью в грязи, или еще что-то осталось от прежнего… Какими бы жестокими твари не были, но воинами они были отменными почти все. Кто он, Рыжик – бордельная игрушка или плененный воин? Мало ли что бывает в воинской жизни… Рыжик с трудом сглотнул горький комок в груди, тихо шепнул:

? Спасибо…

Радости от этого подарка не было, только горечь, но и отвар для заживления ран тоже горький. Мыш молча приткнулся к плечу Наместника – немного отделяло его от такой же судьбы. Хотя ? нет, этот бы убил себя, не стал бы так жить. Хотя… первые дни – они и были именно такими для обоих – игрушка для удовлетворения слепой похоти, не более… Рыжик нашел в себе силы улыбнуться дрожащими губами, поблагодарить за подарок. Воин кивнул, потом быстро сказал:

? Альберик, есть хочу! Небось, пироги опять пек?

Старик кивнул, воин потащил за собой Эйзе, тот пищал и отбивался. Рыжик остался один, осторожно повернулся поудобнее, положил перед собой кинжал, взял ожерелье Мыша, рассмотреть поближе, и вдруг улыбнулся – по всей поверхности золотой игрушки были нанесены охраняющие знаки, причем совсем недавно, как и герб. Похоже, воин позаботился о защите и от болезней, и от несчастий. Рыжик совсем ослабел от всего произошедшего, закрыл глаза, лицо стало спокойным, он часто проваливался в сон после всего, просто от слабости. Для него было достаточно на сегодня .

Альберик на кухне кормил Мыша и Наместника, предложение поесть как подобает, в столовой, было сразу отметено злобным криком Ремигия: «Есть хочу, не тяни!» Мыш весело прыгал у него на коленях с куском пирога в руке, это в первую очередь – Наместник подождет, а вот мышоночек ? нет. Старик молча вздыхал – была бы девушка на месте Мыша…

В разгар веселья раздался резковатый голос Ярре:

? Господин, вы велели нам придти…

Из-за спины сотника робко выглядывали приблуды – они в доме Наместника никогда не были, а тут – такая честь. Мыш радостно пискнул, слетел с колен воина кубарем, потащил приблуд смотреть сад и свое новое оружие. Его звонкий голосок слышался сразу во многих местах. Мыш насиделся один и намолчался, теперь можно было и поболтать. Альберик молча поставил перед Ярре миску с куском горячего мяса, плеснул похлебку – у Наместника жареные язычки жаворонков не подавали. Тот начал есть, повинуясь приглашающему кивку хозяина. Ремигий заговорил: