Крещендо (СИ) - "Старки" - Страница 8

— Уходи.

— Не слышу, понял?

— Я понял, уходи.

— Ты завтра придешь?

— Уходи… Я подумаю.

— Вот упрямый осёл!

— Мышонок!

— Хе-хе! Согласен! Но ты мне нравишься всё равно! Думай, мышатина, думай лучше.

Май ставит мне ласковый подзатыльник и стремительно выходит на балкон, растворяясь в стеклянной темноте двери. А я стою в трусах, прижавшись к стене, вобрав в себя скрипку, выпучив глаза, и слушаю тишину ночи после того, как шум мотора раскатисто проехал из моей комнаты куда-то в неизвестность. Я влип!

Комментарий к 3.

========== 4. ==========

Какое чудесное утро с тетей Анечкой! С моей уютной толстой няней чувствую себя счастливым маленьким ребёнком. Когда тебя будят с «потягушами-порастушами», когда в ванну просовывают свежее душистое полотенце, когда на кухне тебя ждут горячие бутерброды и кофе, сваренный на молоке, когда с собой насильно засовывают в рюкзак пакетик с яблоком и маленьким кексом - это счастье! Прыгаю через квадратик с троечкой вслед за мелкой соседкой Настёной, болтаю с ней всю дорогу до школы, дядя Илья приглашает меня к ним на ужин, узнав, что мама на гастролях. Какие хорошие люди меня окружают! Кроме того типа, что стоит на крыльце и курит.

Опять меня поджидает? В этот раз не пойду через запасный вход, да и поздно, он меня увидел уже. Май глубоко затягивается, презрительным жестом запуливает окурок, двигается мне навстречу. Перед крыльцом лужа, видимо, дворник не успел её разметать. Май спускается с крыльца к самой её кромке, смотрит, как я приближаюсь, на лице самодовольство и высокомерие ко всем клопам, что мимо него шествуют. Как меня бесит этот заносчивый ублюдок! Встал ведь так, что ребятне приходится его обходить по этой самой луже. Пуп вселенной! А Май еще и подзадоривает мое раздражение:

— Мышонок! Я ведь тебя здесь жду! Хочу задать вчерашний вопрос: придёшь на репу сегодня?

И я, разъяренный этим его «мышонок», впадаю, по видимости, в какой-то аффект, не ведаю, что творю! Ускоряюсь, подпрыгиваю и приводняюсь в эту самую лужу. Брызги жидкой грязи холодными лягушками разлетелись во все стороны, а значительная их часть - на навороченные светло-серые джинсы ублюдка, на его кеды-конверсы и даже на яркую жёлто-голубую толстовку. Получи, фашист, гранату! Май в прямом смысле слова онемел и обтекает, и никакого самодовольства в глазах! Только растерянность и брезгливость. Какой эффективный метод! Но я понимаю, что моё удовольствие, а также удовольствие всех тех, кто был невольным свидетелем столь удачного па, крат-ко-вре-мен-но! Надо бежать! И я вчистил внутрь школы! За собой услышал вой:

— Су-у-у-ука! Ты сейчас все вылижешь своим мышиным языком! Убью-у-у!

Я никогда не отличался ни спринтерскими, ни стайерскими способностями, еле-еле в норму на «четыре» укладывался на физкультуре, но общеизвестно, что жертва, спасаясь от хищника, увеличивает скорость до рекордной. Вот и я личный рекорд поставил! Сквозь всё фойе первого этажа я промчался как ветер, а ублюдок как торнадо, сшибая всех на своем пути, оставляя поваленные тела разного возраста. Наверное, эти тела и сбили спидометр моего преследователя. Однако на лестнице Май, перескакивая не через две, как я, а через три ступеньки, нагоняет, сцапывает за рюкзак, и … а-а-а… реверс! Мы зависли оба на рёбрах ступенек, он, удерживая меня за рюкзак, а я, силясь вытащить себя за поручень. Идея! Дёргаю рукой, поворачиваюсь в пол-оборота и стряхиваю с себя рюкзак назад! Свободен, противовес в виде ублюдка сброшен и летит с моим рюкзаком вниз, а я вверх.

— Су-у-ка! Ёб тебя! Мать твою! Что за?.. — раздаются крики под лестницей. Я выглядываю в пролёт, чтобы убедиться, что все живы.

— Эй! Ты жив хоть?

— Я-то жив! А ты готовься! — орёт мне ублюдок, откидывает прочь мой бедный рюкзак, и погоня продолжается! На втором этаже руки в боки стоит наша завхоз — Анна Александровна. Бегу к ней, как к спасительной крепости, тем более что по габаритам она действительно крепость. Но её достоинство в том, что она настоящая хабалка, пожалуй, единственная, кому наплевать на особое положение ублюдка в школе. Увидев, как я рассекаю к ней навстречу, она завопила:

— Это что за новости! Па-а-ачему мимо гардероба? Кто пропустил в куртке?

Расстегиваю куртку на ходу:

— АннаСанна! Я уже… Уже всё… Снимаю! Меня сейчас убьют! — и прячусь за нее.

Завхоз тут же кричит, как сирена, в сторону ублюдка:

— Какого растакого ты, бандит, в такой грязи здесь бегаешь?

— АннаСанна! — кричит бандит, задыхаясь. — Я уже… почти чистый! Сейчас убью эту мышатину и всё исправлю!

И мы бегаем вокруг завхоза, зыркаем друг на друга из-за ее шестидесятого размера: он с яростью, я в страхе. АннаСанна тоже крутится, как баба на чайнике:

— А ну! Пошли вниз оба, быстро! Закружили девушку вусмерть, — завопила она. — Если ты, бандит, убьёшь этого цыпленка и при этом что-нибудь разгромишь, то потом убью тебя сама!

— Договорились! — орёт Май, а я понимаю, что защиты не ожидается, и бегу на следующую лестницу. Ублюдок уже вновь догоняет меня. Хватает за куртку, но молния уже расстегнута! Выныриваю из неё, Май опять валится чуть ли не кубарем, ладно, хоть не с лестницы. Моя куртка летит куда-то в сторону. Где я потом буду её искать?

Это только в фильмах погоня имеет романтический дух, на деле от паники не соображаешь, что делаешь, а от страха совершаешь какие-то невероятно смелые поступки. Так, забежав на третий этаж, я выхватил из-за угла пластиковую корзину для мусора и метнул в ублюдка. В корзине было пару бумажек, но там же останки мела, вытряхнутые сюда из кабинета химии. Май теперь еще и в меловой пыли на когда-то яркой толстовке! Разве я бы не в обстоятельствах погони осмелился на такой артобстрел?

— Уррррою-у-у! — обещает ублюдок, и я сразу ему верю.

Мы забегаем в спортзал, где застаём физрука, расставляющего какие-то кегли для началки, видимо. Большая часть кегель падает от нашего велотона, мы бежим по залу, огибая снаряды и самого Вадима Сергеевича.

— Ва-а-адим Сергеевич! Па-а-амагитеее! — кричу я. На что физрук запальчиво отвечает:

— А я говорил тебе, что надо тренироваться! У тебя для лёгкой атлетики все данные, ты же всё пропиликал! Не понимаю только, почему по залу не в кедах? Деев, давно зал не оттирал?

— Некогда переодевать, мы торопимся! Стой, поганец!

— Нет уж, Ли, беги, не останавливайся, бег полезен! — распоряжается физрук.

Обежав спортзал, устремляюсь вниз по лестнице, и тут навстречу поднимаются первоклассники, все в одинаковых жёлтеньких футболках, детей ведут на физкультуру. Чёрт, я ведь не ублюдок, сшибать эту мелочь не могу, поэтому резко по тормозам (по-моему, они аж завизжали)! Май втыкается в меня и не упускает свой шанс, захватывает вокруг своими клешнями, вжимает в стенку, благородно пережидает первошей, выворачивающих на нас головы, и только потом толкает меня за собой, яростно шипя мне в висок:

— Настал твой конец, мышонок Али!

Весело и пронзительно орёт звонок, достаточно быстро закрываются двери кабинетов, начинается первый урок, но не для нас. Ублюдок тащит меня в туалет, вталкивает, хлопает дверью. Я поворачиваюсь ему навстречу и даже пытаюсь оправдываться:

— Май, не знаю, как так получилось… Я не хотел! Извини, я мышонок… — этот и другой трусливо-извинительный бред вырывается из меня.

Но тому мало «мышонка», у ублюдка в глазах-щелях азарт и злоба одновременно. Он кулаком бьёт меня под дых, я отлетаю, сгибаюсь, пытаюсь дышать, но не могу! Только вдох, выдоха нет. Режущая боль пронизывает все мои внутренности, да еще и мутит. Стою, ртом ловлю жизнь, как рыба, выброшенная на берег. Но не получается, всё плывёт, бо-о-ольно, тошно-о-отно! Чувствую, меня распрямляют и наклоняют на что-то мягкое, голову укладывают и успокоительно проводят по спине.

— Мышонок, нельзя же быть таким хилым! Пресса-то нет совсем. Тшшш… Дыши, выпрямляйся…

Тёплая рука на спине под пиджаком выдавливает из меня выдох, и еще один, и ещё… Мне становится лучше, боль в животе притупилась, я маленькими дозами дышу и прихожу в себя. Оказывается, я в повисшем состоянии украшаю тело Мая, прикорнув щекой на его плече. Тот крепко обнял меня, а я его. Но потом я понимаю, что рука ублюдка не просто под пиджаком, она под рубахой, она гладит меня в районе талии, поясницы и лопаток.