Крещендо (СИ) - "Старки" - Страница 6

Октябрь на редкость теплый, у нас в палисаднике всё желтое и золотистое. Дорожка к подъезду расчерчена соседкой Настёной, на классики, на цифре «три» лужа. Когда в школу иду, всегда прыгаю по этим классикам, а троечку перелетаю. У нас двор хороший, мирный, богатый. Подъезд на четыре семьи, жилье для обеспеченных людей. Вокруг сплошная интеллигенция проживает, поэтому около парадной всегда чисто, в гипсовом вазоне уже хиреет когда-то пышный куст петуньи. До муравьиных новостроек далеко, да и до метро надо пройтись минут двадцать. Но спокойствие важнее для творческих людей, так мама всегда говорила. Меня в школу часто увозит Настёнин папа — Илья Родионович, Настя из первой квартиры учится в третьем классе в нашей школе. Рядом с нами в четвертой квартире живет довольно известный художник, но, по-моему, он живет в основном в своей студии, а не дома. На первом же этаже — скро-о-о-омная такая семья директора завода. В общем, у нас парниковые условия жизни.

И вот вижу, что к этому парнику с рычанием прируливает мотоцикл красного цвета. Ничего не понимаю в марках, но мотоцикл какой-то хищный, блестящий, с красивыми кругляшами на колёсах. Это кто это? Художника вроде нет. У Малининых не может быть таких друзей. Может, к Илье Родионовичу кто-то приехал? Он врач, может, случилось чего? Мои размышления стремительно заканчиваются паникой. Ездок устанавливает слегка набок свою машинку, снимает шлем, и я вижу Мая. Чёрт! Сколько там времени? Половина восьмого! И что ему надо от меня? Стою, не дышу на штору, чтобы та не шевелилась. Наблюдаю за ублюдком.

Май подходит к двери парадной и жмёт на кнопку домофона. У нас верещит звонок. Я не шевелюсь, я статуя, я часы, я стул, в общем, меня нет! Тот жмет и жмет, звонок заливается аж до хрипоты. Ни фига, не открою! Май психует, бьет кулаком по двери, дергает коленкой. Даже с высоты второго этажа мне видно, как гуляют его желваки на скулах, как он беззвучно матерится, смотрит на часы, потом достает телефон, ждёт… Никто не отвечает, и он психует еще больше. Не мне ли он звонил? Он отходит от дома, шарит взглядом по нашим окнам! Ха-ха! Бесполезно, ты не увидишь меня! Потом он пошёл влево, за дом. Появился справа, значит, обходил дом вокруг. Ещё один вход искал? Ха-ха! Но Май не уходит. Он опять идет к домофону, снова верещит противным звонком. Уходи! Видишь, никого нет! Зачем тут светиться? Ублюдок направляется к мотоциклу. Ура! Он сейчас сгинет! Ха-ха! Я недосягаем! Но тот подходит к мотику, прислоняется задницей к седлу и ждёт, сложив руки на груди по-наполеоновски. Чёрт! И надолго это?

Ненадолго. Так как буквально через пять минут нашего противостояния во двор подъехала машина и из неё выпорхнула мама! Май тут же изменил осанку и выражение лица, из озлобленного монстра он превратился в чудо-ангела с голубыми глазками. Не слышу, о чем они говорят! Но могу себе представить, поэтому я использую с максимальной пользой оставшееся до катастрофы время. Несусь в коридор, хватаю свою куртку, туфли, сумку с кошельком и всякой белибердой и тупо прячусь. Я чемпион по пряткам! В своем доме. Место незатейливое: шкаф-купе в моей комнате, там за пальто и коробками с обувью я и присаживаюсь. Пусть думают, что меня нет! Сижу, действительно, мышь!

Ключ. Входят. Разговаривают, сначала не слышно, но направляются они явно к моей комнате.

— Вот видишь, Маюшка, — ужас! Они уже перешли на сюсюкание! — Его здесь нет. Я же говорила, что спать в это время он не привык, музыку в наушниках он не слушает! Его просто нет дома!

— Да, — слышу, что голос ублюдка передвигается по моей комнате. — Ви-и-ижу. Но ведь люди меняются. Мало ли что могло произойти, я начал переживать. Он обещал быть! И не пришёл!

— Да, на него это не похоже. Знаете, Маюшка, Лёшенька такой дисциплинированный, такой верный своему слову! Он однажды пообещал, что не будет есть, пока не освоит концертное соло Соль мажор Данкеля, и ведь освоил, и ведь не ел!

— Он, наверное, талантливый?

— О, да! Его хвалят специалисты, у него будущее. В прошлом году он победил на конкурсе имени Когана, мы ездили в Зальцбург, там тоже в призах. Он тонко чувствует музыку, и у него способности! Конечно, это от папы!

— Ну, что вы, мама-то ведь тоже музыкант!

— Ах, Май! Я просто скромный аккомпаниатор!

— Столько гастролей! И такая скромность! — льстит урод, и голос не дрогнул!

— Хи-хи-хи! — а мама явно довольна.

— Ах, какая интересная фотография!

— Это Лёля еще в седьмом классе выступал на конкурсе Ротари. Эта фотография была в газетах! Посмотрите, какое красивое, одухотворенное лицо. А ведь он Мазаса играет, это очень сложно для этого возраста, очень! И обратите внимание на скрипку! Она профессиональная! Очень хороший инструмент!

— Я знаю толк в хороших инструментах! И знаю, что они очень дороги.

— Ах, это правда, — заливается мама.

— У меня была варвиковская гитара, сейчас «Фендер», но репетирую часто на русском ширпотребе, жалею своих девочек!

— Ох, как интересно! Лёлик свою скрипку тоже называет девочкой. Она родня варвику, тоже немецкая! Сегодня он на прослушивание с девочкой ездил, так инструмент оценили! А слушала сама Манойлова! Сказала, что мальчик, Лёлик то есть, хорош, а скрипка еще лучше! Лёшик очень любит скрипку! Давайте, я вам её покажу!

У меня от злости на этом месте заскрипели зубы. Этот ублюдок будет рассматривать мою Лидочку! Еще не дай Бог, он к ней прикоснется! Но что я могу сделать? Не вылазить же из шкафа: ап, здрасте! А вот и я! Сам, блин, виноват! Сижу, зубы сжал, терплю. А мои невидимые собеседники двигаются по комнате, мама достает футляр, щёлкает замочком.

— Да-а-а! Хороший инструмент… Мммм! Как пахнет приятно! Можно я её возьму в руки? Я не буду играть! Умею только гамму!.. Ух! Какая скрипочка-красавица, фигуристая, стройняшка! Как он её берет?

— Хи-хи-хи! Не так! Спину прямо держите, а скрипку немного вперед… Во-о-от!

У меня одна мысль в голове: сейчас не сдержусь, выпрыгну, убью. ПОЛОЖИ ЛИДОЧКУ! Не хватай её своими мерзкими лапами! Непонятно, как я сдержался и не заорал из утробы своего шкафа?

— Думаю, Лёше не понравилось бы, что я держу его скрипку… — задумчиво произнес Май.

— Ох, это точно! Он с ней носится, как со своей возлюбленной! Хи-хи-хи! Нам, пианисткам, такая любовь к инструменту недоступна! Ничего страшного, подержите, Лёшик же нас не видит, — лукаво ответила мама тоненьким голосом. Эх, мама, мама!

— Нет, давайте все-таки уберем! — ну надо же, ублюдок может быть человеком! — Наина, а вот эта фотография Лёши где сделана?

— О! Это он с папой в Зальцбурге, вот видите — памятник Моцарту!

— Он у вас симпатичный!

— Сынуля-то? Правда? Вы заметили?

— Его отец кореец? Вы уж извините, что я об этом так в лоб спрашиваю!

— Нет, отец тоже не чистый кореец, хотя в нем дальневосточной крови больше, чем в Лёле!

— Вы знаете, метисы, мулаты мне всегда казались красивее чистокровных в расовом отношении людей!

— Ох, как вы тонко чувствуете! Мой Лёлик будет очень хорош, видите, какие глаза, не просто раскосые! Таких набрякших век, как у истинных китайцев или корейцев, нет! А какой формы губки! Полные, широкие, просто лепестки, — блин, что мама несёт! Я опять еле сдерживаю себя, чтобы не взвыть из своего укрытия дурным голосом.

— И кожа очень чистая, — добавляет ублюдок, знаток красоты.

— Лёлик только переживает из-за роста и комплекции. Вы вон какой статный, плечистый, мотоцикл водите, высокий, а он весь такой миниатюрный. Но что же поделаешь?

— Да, он красив и миниатюрен в маму!

— Ой, вы мне льстите! Спасибо, Маюшка! Как хорошо, что у Лёли появились такие друзья!

— Вы же сейчас уезжаете, - их голоса стали отдаляться от меня. — Давайте, я вам помогу! Сейчас попрошу отца, за вами машину пришлют!

— Ах! Что вы…

Вот ведь гад! Как он втерся в мамино сердечко! Хотя, возможно, это не очень сложно, сердечко ведь на поверхности, но ведь это моя мама! От неё-то что ему нужно? Вынюхать что-то обо мне? И для чего опять же? Сидел еще минут пятнадцать в укрытии! Разговоров практически не слышал. Только отрывки, пару раз опять обо мне. Потом услышал, что они в коридоре, гремят ключи, стучит дверь, и тишина!