Дети пустоты. Пройти по краю - Романова Любовь Валерьевна - Страница 5

Впрочем, прилагательное «судорожно» вряд ли сейчас подходило Женькиному настроению. Отец таки уговорил ее отпраздновать после экзамена обретенную свободу, и теперь она помимо своей воли радовалась всему, что попадалось на глаза. Залитому солнцем школьному крыльцу. Дремлющей на перилах пестрой кошке. И даже огромной луже перед ступенями.

– Ты всё выучила? – Женька почувствовала на затылке дыхание Дашки Блиновой. Раньше она дружила с Алькой Стекольниковой – королевой класса, а потом по неизвестной причине поссорилась. Оставшись без покровительницы, тучная Дашка отчаянно пыталась примкнуть к одной из компаний. Но одноклассники хорошо помнили, как она издевалась над ними, будучи фавориткой королевы, и распахивать дружеские объятия не спешили. – Я про Римскую империю даже не повторяла ни разу. Если выпадет билет – осенью буду сдавать.

Пока Женя размышляла, как половчее отделаться от разжалованной фаворитки, на школьном дворе появилась Алька со своей свитой. Белокурая Стекольникова плыла, величественно переставляя стройные ноги, обутые в высокие сапоги из тонкой фиолетовой кожи. Она утверждала, что сапоги летом – последнее слово европейской моды. Женя подозревала: эту моду придумали производители спреев от потения ног. Следом за Алькой семенили ее верные пажи – Косолапов с Горячевым.

– Алина, привет! Я для тебя билеты распечатала! Как ты просила!

От крыльца к Стекольниковой метнулась коренастая фигура, одетая, словно девочка с фотографий из альбомов матери, в белую блузку и шерстяную синюю юбку. Гулянда принялась подлизываться к Альке после того, как та перестала общаться с Блиновой. Темноволосая узбечка явно метила в новые подруги королевы.

– Зачем они мне? – подняла аккуратные брови Стекольникова. – За час до экзамена-то?

– Ну ты же сама вчера просила!

– Я?!! Думаешь, у меня дома принтера нет?

– Ты сказала, он сломался…

Тяжело вздохнув, Женя уставилась в учебник. Она не сомневалась, что Алька специально заставила наивную Гульку побегать. Никакие билеты Стекольниковой были не нужны. Просто захотелось развлечься.

Громкий хохот вынудил Женю вновь поднять глаза. Гулянда сидела в луже посреди двора, испуганно таращась на смеющихся одноклассников. Рядом с ее плечом плавала короткая ярко-голубая фибра. Скорее всего, узбечка зацепилась за нее ногой и со всего маху рухнула в зеленовато-коричневую воду. Причина большинства внезапных падений – вот такие скрытые от обычных людей линии движения.

Пронзительнее всех хохотала Алька. Ее высокий смех звенел, словно подвески на хрустальной люстре. Довольный Косолапов снимал несчастную Гулянду на свой мобильник.

Одноклассница осторожно встала, но, не сделав и шага, снова грохнулась в лужу. Белая блузка покрылась безобразными пятнами. Алька продолжала заливисто смеяться, время от времени переходя на ультразвук.

Две недели назад Женька дала себе слово не трогать Стекольникову. Не потому, что считала месть чем-то неправильным. Просто мстить тому, кто в миллион раз слабее тебя, как-то глупо. Но порой так хотелось забыть о данном обещании и провести для королевы класса урок хороших манер.

Гулянда сделала еще одну попытку подняться и вновь оказалась в воде. Странно, голубая нить успела отплыть на приличное расстояние, а других фибр поблизости не наблюдалось.

– Для Альки старается! – со знанием дела пояснила Дашка. – Специально падет, чтобы Стекольникову посмешить.

Женя удивленно уставилась на безмятежную Блинову.

– Зачем?

– Ты что не понимаешь? Гулька – она же пустое место! Ни родителей нормальных, ни шмоток, ни планшета. Вот и лезет из кожи вон. Глядишь, Стекольникова поржет, да и начнет ее везде с собой таскать. Ради прикола.

– Но Алька же так и будет над ней издеваться!

– И чего? Лучше потерпеть, чем остаться одной!

– Мне всегда казалось, наоборот…

Женя на секунду встретилась взглядом с Гуляндой. Узбечка вызывала смесь жалости и раздражения. Неужели она не понимает? Никакая Алька не стоит такого унижения. Это только кажется, что можно чуть-чуть побыть ковриком для ног, а потом все наладится. Фигушки! Не наладится! Женька всегда смутно чувствовала, что потеря собственного достоинства – штука одноразовая. Один раз потерял – можно больше не искать. Так что, честное слово, лучше уж, когда ты один, чем когда ты ноль!

Между школьным крыльцом и лужей висела розовая фибра. Мстить тому, кто слабее тебя, конечно, глупо. А вот защищать бестолковую одноклассницу – совсем даже наоборот. Женька осторожно, чтобы никто не заметил, схватила едва подрагивающую нить, и пустила по ней волну. Через секунду противоположный конец коснулся ног Стекольниковой. Как раз возле колен, прикрытых фиолетовыми голенищами.

Алька красиво взмахнула руками и шлепнулась в воду, окатив Гулянду и оруженосцев фонтанами брызг. Одноклассники на крыльце уже не смеялись – они задыхались от хохота.

– Что ты снимаешь, урод! – завизжала Алька на застывшего с телефоном в руке Косолапова. – Встать помоги!

– Круто! – Блинова достала свой мобильник и навела кружок видеокамеры на Стекольникову. – Повешу у себя «ВКонктакте».

– Ага, и мне ссылку бросить не забудь! – Женька сунула учебник в рюкзак и бодро зашагала к кабинету истории.

– Итак, коллеги, я жду версий! Мне нужны ваши соображения, кто и зачем, устроил эту мясорубку.

Морок прошел вдоль длинного стола в комнате для совещаний и занял свое знаменитое кресло. Серебристо-серое с широкой дутой спинкой и мягкими подлокотниками оно напоминало сиденье пилота в космическом корабле. Разумеется, в космическом корабле из высокобюджетных фантастических боевиков, а не из новостных сюжетов с околоземной орбиты.

По правую руку от начальника СКК устроился Кудай, по левую – Север. Эти два человека походили друг на друга, как китаец на голландца, или как бульдог на левретку. То есть не имели ничего общего.

Валентин Кудаев, возглавлявший службу безопасности СКК, был массивен, точно чемпион по боям без правил, и хронически мрачен. Низкий загорелый лоб перетекал в щетку седых волос, под черным трикотажем футболки баскетбольными мячами перекатывались мышцы. Тяжелый подбородок и лиловый шрам на правой щеке вызывали у плохо знакомых с ним людей желание убраться куда подальше.

Север же, напротив, казалось, излучал электрический свет. Невысокий, юркий, словно капля ртути, он каждую минуту совершал массу, на первый взгляд, бесполезных движений. То почесывал нос-мешочек, то закатывал и тут же раскатывал рукава грязно-оранжевого свитера или принимался в приливе вдохновения выщипывать на макушке бесцветные волосы. Но на суету Севера никто не обращал внимания. К ней привыкли, как привыкают к гудению холодильника или ругани соседей за стеной.

Была у изобретателя одна особенность – к месту и не к месту делиться детскими воспоминаниями. Он всегда начинал их фразой: «А вот у нас на севере…» Из городка Лабытнанги Ямало-Ненецкого автономного округа родители увезли Севера, когда тот учился в школе. Но сердце его осталось там, среди глубоких снегов и низкорослых елей. Поэтому Сергея Васильевича Анненкова коллеги звали не иначе как Север.

– Леня, давай с самого начала, чтобы все были в курсе. – Кивнул Морок начальнику аналитического отдела.

Тот вытянул руку с миниатюрным пультом, и свет в кабинете погас, а над столом вспыхнула голограмма экрана.

– В трех европейских государствах сегодня почти одновременно произошли, так сказать, ЧП, – заговорил Леонид Озерный, главный аналитик СКК. Шесть месяцев назад он женился, после чего преисполнился чувства собственной значимости. Начал носить только деловые костюмы самой сдержанной расцветки и обзавелся фразой-паразитом «так сказать». – В Париже, около восьми утра по местному времени, в катакомбах под улицей Гобелен были, так сказать, обнаружены трупы двадцати восьми человек.

На экране появились фотографии изуродованных тел.

– Скверно, так сказать! – Север невольно передразнил начальника аналитического отдела. – Просто отвратительно!