Если я скажу, что люблю тебя, не забудь мне врезать (СИ) - "Cold Clarice" - Страница 7

— Ээээ….— протянул я, чисто автоматически освобождая моему однокласснику путь на кухню. — Привет, Миша…

— Доброго вечера! Как самочувствие? Хотя сам вижу, что херовое, — неожиданно бурно заговорил Михаил, стоя ко мне спиной, и выкладывая из пакетов продукты и лекарства.

— Я… я не ожидал тебя здесь увидеть, — признался я и смачно высморкался.

— Я сам от себя не ожидал…— прозвучало совсем тихо. Но затем уже громче: — Решил, что навестить тебя будет правильно, тем более что с Ником вы сегодня познакомились. Он рассказал, что с утра ты был плох, и захотелось побыть добрым самаритянином.

— Да. Его с утра я тоже не ожидал, — добавил я, поражаясь, насколько мой персональный кошмар разговорчив сегодня. — Я просто собирался спать.

Это была подлая ложь. Потому что, как только он появился здесь, сон вышибло напрочь. Загородский просто ухмыльнулся и сказал, скорее скомандовал:

— Калинин, ложись-ка ты в постель. Я тебе сейчас чай травяной заварю. А то твое дрожащее субтильное тело просто кричит о том, что болеешь.

Странно, но я послушался. Странно, но я обрадовался, что он здесь. Странно, но я был счастлив, что смог увидеть, как он проявляет заботу. И еще более счастлив, что забота эта направлена на меня.

— Миша, прости меня…— сказал я уже лежа в постели, натянув одеяло до подбородка. Загородский от моих слов застыл на пороге комнаты с кружкой в руке. Его зеленые глаза в свете ночника приняли почти хищное выражение. Казалось, он на мгновение о чем-то серьезно задумался, но пелена вскоре спала с его взгляда и он, как обычно, язвительно произнес:

— С чего вдруг ты уже второй раз передо мной извиняешься?

— Не знаю. Просто чувствую, что должен, — ответил я, искренне так чувствуя.

— У тебя жар, Калинин? — мягко поинтересовался Загородский, ставя настой на прикроватную тумбочку. — Ты уже бредишь.

— Миш…

— Знаешь, я думаю, что пойду. Ты плохо себя чувствуешь и уже довольно поздно. Нужно отдыхать, Калинин. Иначе шефиня сойдет без тебя с ума.

Я хихикнул, на что голова отозвалась небольшой волной боли. А Загородский действительно собрался уходить. Но даже сейчас, ощущая, что температура вновь поднялась до отметки 39.5, я все равно был в здравом уме и крепкой памяти. И я не хотел, чтобы он уходил. Я — убежденный натурал, который десять лет назад оттолкнул его от себя с воплями отвращения, и благополучно испугался его появления в своей жизни снова, не знал, что мне от него нужно. Но и отпускать не желал.

— Миша, останься, пожалуйста…— сам себя шокируя, попросил я, чувствуя, что черепная коробка, налитая свинцом, и уставшие глаза требуют отдыха. — Я не люблю быть один, когда болею.

— Я не думаю, что это хорошая идея, Калинин. Ты сейчас слаб, болен и вполне вероятно, что это просто временное желание побыть в моей компании. Будет очень печально, если я наступлю на те же грабли…

— Пожалуйста…

Уже проваливаясь в блаженную дремоту, я слышал его обреченный вздох. И его предложение спать на диване в гостиной и в случае проблем, звать его. Тогда, уже еле ворочающимся языком я намекнул:

— Меня знобит, Загородский…

— Принести еще плед?

— Это не поможет…

Снова обреченный вздох. И я чувствую, как кровать прогибается под тяжестью его тела. И думаю, что я — самый настоящий кретин. И ощущаю тепло его тела в нескольких сантиметрах от моего, покрывшегося испариной от высокой температуры и дрожи. И слышу его голос:

— И ты будешь не против, если педик своими педиковатыми руками до тебя дотронется?

Уже провалившись в цепкие объятия Морфея, я двигаюсь ближе, впечатываясь спиной в его живот и грудь, устраиваюсь поудобнее в кольце его сильных рук и отчаливаю в продолжительный глубокий сон.

Надеюсь, я дал достаточно утвердительный ответ?

4 глава

-4-

Утро встретило меня запахом кофе, грохотом где-то на кухне и трехэтажным матом. Я сразу же подскочил на кровати, пытаясь понять, кто находится в моей квартире. И только спустя мгновения вспомнил, КТО лежал этой ночью рядом. Щеки предательски заалели, и оставалось только радоваться, что Загородский меня сейчас не видит.

Я чувствовал, что температура еще высокая, но голова уже не болела, и горло, кажется, тоже немного успокоилось. Поэтому я встал с постели в приподнятом настроении и, стараясь запрятать неловкость и смущение от присутствия Михаила в своей квартире и своей жизни куда подальше, прошлепал на кухню.

Загородский стоял у плиты в брюках и рубашке, помешивал что-то на сковородке и сопел что-то себе под нос. Я застыл в дверном проеме и уставился на его широкую спину. И внезапно в моем еще сонном сознании возникла запоздалая, но справедливая мысль: «Я подпустил его слишком близко». И именно сейчас, наблюдая за этим взрослым, уверенным в себе мужчиной, я понял, что боюсь его. Боюсь его дальнейших действий. Боюсь, что что-то между нами необратимо сдвинулось с мертвой точки. «А что же мне от него нужно?» — было последним, что я подумал, когда добродушный голос произнес:

— Неужели моя спина так интересна для разглядывания, Калинин?

— Доброе утро, Миш, — я присел на краешек стула и налил большую чашку горячего сладкого кофе с корицей. Говорят, настоящий кофе нужно пить несладким. Изверги! Это же гадость!

— Как самочувствие? — поинтересовался Загородский, поставив передо мной тарелку с сырным омлетом. Ням! — Ты так забавно выглядишь. Как воробей нахохлился.

— Я же болею. И я не воробей, — промямлил я, пережевывая завтрак и жмурясь от удовольствия.

— Не ожидал от тебя такого вчера. Я думал, ты ко мне на пушечный выстрел не подойдешь. Видимо, во время болезни твои инстинкт самосохранения и здравомыслие притупляются,— задумчиво проговорил Михаил, глядя мне в глаза. И почему он всегда так пристально в них смотрит?! Словно без слов может прочитать все, что я думаю. Всегда таким был.

— Миш, давай поговорим,— начал я неуверенно. Должно быть, в моих глазах отразились испуг, неуверенность и сомнение, так как:

— Не надо меня бояться, Калинин, — голос серьезен, как никогда. — Неужели ты думаешь, что я тебе что-то плохое сделаю?

— Нет. Я так не думаю, — я старался звучать как можно убедительнее.

— И тем не менее, ты продолжаешь от меня отдаляться. Не переживай. Я не буду к тебе приставать. Это произошло всего один раз и больше не повторится никогда.

— Миш, дай же мне сказать…

— В этом нет необходимости. Я и так знаю, что ты хочешь сказать. Всегда знал. Видишь ли, тебя всегда было легко прочитать. Ты еще с детства был таким наивным, открытым, чистым. Я даже завидовал. Я скуп на эмоции, поэтому не могу быть открытым со всеми подряд…— он сделал почти МХАТовскую паузу, а я не знал, чем ее заполнить, потому что окончательно запутался.

— Я пойду. А то шефиня и меня занесет в черный список. Ужас! — картинно закатил глаза Загородский, и поднялся со стула.

— Миша, я же…

— Расслабься. И даже не пытайся разобраться…Просто забудь. И поправляйся скорее.

В воскресенье утром мне позвонил Прохоренко, и чуть ли не визжа в трубку, аки красна девица, проинформировал:

— Друг, сегодня мы идем в ресторан. Я, Машуля, ты и ее близкая подруга. Понимаешь, к чему я клоню?

— Нет.

— Ну, брат, у тебя от гриппа мозг разжижаться начал, что ли? Двойное свидание. Ужин, Темыч, ужин.

— С каких это пор ты работаешь сводником? — осведомился я, уже заранее зная, что соглашусь. И пойду на свидание вслепую.

— Обижаешь. Я, можно сказать, с пеной у рта пытаюсь устроить твою личную жизнь!

— Хорошо-хорошо. Во сколько?

— В семь. В ресторане «Элегия», — я даже присвистнул, ведь ресторанчик был непростой. Можно сказать золотой.

— Договорились, — я отключился. И подумал, что думать постоянно — очень вредно для здоровья. Особенно, когда в строгий ход и логический порядок твоих дум врывается зеленоглазое чудовище, готовящее вкуснейший кофе с корицей и омлеты.

Девушку звали Настя. Анастасия. Красивое «царское» имя. Она заметно стеснялась, как впрочем, и я, поэтому показалась мне скромной и тихой девушкой. Когда мы разместились за столиком в «Элегии» и уставились в меню, попутно просматривая цены, и мысленно молились, чтобы девушки оказались сидящими на диетах, сытыми, вегетарианками, да кем угодно, лишь бы заказывали в меру. Мы с Димкой, как-никак были джентльменами, так что один приличный кутеж здесь заметно бил по нашим карманам. Но послав к черту снобизм, мы принялись развлекать спутниц беседой и ждать, когда принесут заказ.