Конкуренты - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 37

Он развел руками.

Лена запустила руку за спину, под куртку. И… достала пистолет.

Валентин вздрогнул. В оружии он разбирался как большинство мужчин – в армии стрелял из автомата (да и то нечасто), будучи взрослым пару раз стрелял по мишеням на стрельбище. На его взгляд, пистолет был настоящий.

Ну или какой-нибудь пневматический, палящий резиновыми пулями.

Лена сделала знак – открывай дверь. Сама стала сбоку от двери, подняла пистолет, сдвинула пальцем предохранитель.

Черт, что происходит…

Валентин медленно повернул завертку замка – и рванул дверь на себя, распахивая ее и на всякий случай уходя «с линии огня». Лена мгновенно высунулась в дверь, выставив вперед ствол. В голове у Валентина мелькнула шальная мысль – если случай в этот момент вывел на лестничную площадку Ираиду Марковну, старушку-соседку слабого здоровья, то жертва будет и без пальбы. Хватанет бабульку инфаркт…

К счастью, на площадке никого не оказалось.

Ни соседки-пенсионерки с батоном и кефиром, ни убийцы с пулеметом и кинжалом. Валентин торопливо сменил тапочки на туфли, набросил куртку и вышел вслед за Леной.

Та осторожно притворила дверь, усмехнулась, когда Валентин старательно запер замок. Спрятала пистолет за пояс. И махнула рукой, приглашая Валентина идти следом.

Но не вниз по лестнице.

Вверх.

Глава вторая,

в которой я предстаю перед судом чести

В баре никогда не бывало пусто.

Корабли прилетали и улетали в любое время суток. Люди, жившие на Плюшке, редко придерживались условного графика дня и ночи. Прибывшие с Земли новички порой несколько суток подряд «снимали стресс» – пока их, просадивших изрядную долю отпущенных на обустройство денег, не выволакивал из бара кто-нибудь из администрации. Мне казалось, что тем, кто желает снять стресс запоем, негласно разрешали это делать. Видимо, каждому требовалось адаптироваться по-своему.

Помещение бара было длинным и узким. В одном торце – двери, ведущие в жилую часть станции. В другом – барная стойка. По обеим стенам маленькие столики на двух – четырех человек, отделенные друг от друга мутными полупрозрачными занавесками, то ли из пластика, похожего на ткань, то ли из ткани, смахивающей на пластик.

И стены, и пол – все тот же перфорированный металл, что и повсюду на станции. Освещение – тусклая полоса по всей длине потолка. Наверное, эту лампу можно было включить и поярче, но при мне этого не случалось. Темнота – друг молодежи… и пьяниц.

Украшением барной стойки была плазменная телевизионная панель – один из редких гостинцев с Земли. По телевизору крутили скудный набор программ. За два дня я выучил репертуар наизусть.

Вначале шел старый концерт исполнителя блатного шансона Михаила Круга с украинскими субтитрами.

Потом фильм производства BBC про обряды инициации в племенах австралийских аборигенов.

Потом «Иронию судьбы, или С легким паром!»

Потом набор клипов Мирей Матье.

Потом фильм «Чужой».

И все начиналось по новой.

Что было в голове у человека, отправившего на станцию именно такой набор ДВД – сказать трудно…

Хотя, впрочем, бару могла доставаться некондиция, а интересные программы забирала себе администрация…

Я допил бокал и отправился к стойке за новой порцией. Бармен – молодой, гладко выбритый парень, оценивающе посмотрел на меня, счел походку достаточно твердой, а взгляд осмысленным, после чего поинтересовался:

– Повторить?

Ассортимент был столь же небогат, как и набор видеопрограмм.

Спирт.

Водка.

Три вида настоек – тминная, перцовая и укропная.

Три вида слабоградусных ликеров – вишневый, молочный и дынный.

Все это, конечно же, производилось на Плюшке. Синтезаторы исправно выдавали чистый спирт, из которого каждый мастерил что мог. В баре был свой ассортимент, изготавливаемый «на месте». Заправляла всем в баре немолодая, но красивая и энергичная женщина по имени Света. Помогали ей трое мужчин – работающий сейчас парень, которого все звали просто Кирюша, и двое более старших.

У меня сложилось четкое ощущение, что все четверо работников бара составляют единую дружную семью. Причем роли в ней распределены вовсе не так банально, как «одна и трое».

Мне в общем-то было наплевать.

– А давай вишневый, – сказал я.

– По понижению пойдешь, – заметил Кирюша, наполняя бокал темно-красной жидкостью.

– Да и Бог с ним.

Из закусок в баре было три вида бутербродов – с колбасой, сыром и рыбой. Если народа было немного, то их могли подать горячими. Если совсем немного, или ты сидел уж очень долго, то бармен мог соорудить яичницу.

Еще имелись орешки – очень приличные, их происхождение из синтезатора пищи совсем не чувствовалось. К сожалению, ничего похожего на пиво обитатели станции делать не научились.

С вишневым «ликером» (спирт, сок, ванилин, разведенное и процеженное варенье) я вернулся за свой столик. Мы договорились встретиться с Леной, но я пришел гораздо раньше срока.

Мне просто нечего было делать.

На Плюшку мы вернулись вчера утром. Вернулись втроем – с парнем по прозвищу Бледный Лис, которого вытащили буквально из-под начинающейся снежной бури. Еще несколько минут – и спасать было бы некого. Нам спокойно позволили войти в док, но едва мы вышли из корабля, как оказались под прицелами.

Плюшка бурлила. Многие корабли, вернувшиеся на дозаправку, стояли в доке или были пришвартованы снаружи, а пилоты записывались в «Группу Содействия Администрации». Как я понял, раньше власти Плюшки просто не нуждались в полноценных воинских формированиях – конфликты внутри станции улаживались вооруженными сотрудниками администрации. Порядок в космосе поддерживал немногочисленный Патруль – полуофициальная структура из пользующихся уважением пилотов, что-то вроде шерифов в США. Ну а если возникали серьезные проблемы с каким-то кораблем, то достаточно было объявить на него охоту – в желающих поиграть в сыщиков недостатка не было. Опять же американская система – «маршалы», которые за деньги разыскивают преступников…

Нас задержали пилоты с самодельными значками «ГСА» на груди. Вскоре подошли двое сотрудников администрации, среди них – Инна.

Короткий получасовой допрос начался с того, что Бледный Лис обнялся с Инной и незнакомым администратором, после чего все втроем отошли в сторону и он им долго что-то излагал.

– Так и знала, не просто охотник за удачей, – презрительно сказала Лена. – Он из начальства…

Потом допрашивали нас с Леной. Порознь. Меня расспрашивала Инна.

Я рассказал все совершенно честно. Скрывать мне было нечего. Даже когда Инна поинтересовалась, переспали ли мы с Леной, сдержался от слов «А твое какое дело?» и кивнул.

Видимо, нам поверили. Осмотрели корабль, вежливо попросили не покидать жилых секторов, не приближаться к ангару, научным и административным помещениям и все время оставаться на связи.

– Еще раз все перепроверят, потом устроят суд чести, – мрачно сказала Лена, когда мы шли от ангара в жилые сектора.

– Что это такое?

– Совет не менее семи и не более девяти уважаемых человек, из которых не менее трех – администраторы платформы. В общем-то могут принять решение почти по любому вопросу.

– Понятно… Готовиться к неприятностям? – не удержался я.

– Посмотрим. – Лена пожала плечами. – Давай-ка поселим тебя… а потом мне надо кое-кого навестить.

Я не стал уточнять – кого.

Если речь шла о деловых разговорах, то мне, вероятно, там не следовало быть.

А если не о деловых… то уж тем более не стоило интересоваться.

В общем, после того, как Лена подыскала мне небольшую каюту в жилом секторе Плюшки, расстались мы хоть и с улыбками, но несколько напряженно. Я лег и заснул. Дважды звонил комм – Инна, видимо, взявшая на себя переговоры со мной, задавала какие-то вопросы об Ищущих. Я сонно отвечал и засыпал дальше.

Вечером пошел в бар.

Постоянно звонил Лене.