Недотепа - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 74

— Я больше не буду, — неубедительно пообещал Трикс. — Пошли, Ага!

Минут через пять (Трикс постарался выбирать не самые людные, но и не самые грязные и темные переулки) они нашли первый трактир. Но тот выглядел так подозрительно, изнутри доносились такие вопли и звук ударов, а у входа болтались такие мрачные и страшные люди, что Трикс сжал ладошку Халанбери покрепче и они прошли мимо, провожаемые недобрыми взглядами.

Следующий трактир располагался на улице пошире и посветлее, люди поблизости не прятали лицо в тени, и выглядело все вокруг довольно безопасным. Но зато вокруг стайками вились ярко размалеванные женщины, разговаривающие друг с другом визгливыми голосами. Трик-са тут же попытались облапить и что-то жарко зашептали на ухо. В кармане у него завозилась Аннет — и Трикс понял, что и отсюда надо уходить, пока терпение феи не иссякло.

Дальнейший путь привел их на улицу совсем уж широкую, мощенную камнем и почти без луж. Повсюду здесь горели фонари и прогуливались хорошо одетые жители. Трактир, на который упал взгляд Трикса, выглядел даже слишком приличным — у входа дожидалась кого-то обшарпанная, но чистая карета, яркая вывеска гласила «Три веселых ворона» и была украшена золоченой короной — тут порой останавливались лица благородной крови. Трикс решил, что это чересчур. Но болтаться под дождем уже не было сил. Он пригладил волосы, придал лицу выражение посерьезнее и вошел в дверь.

Это заведение и впрямь было достойно своей вывески. Столы были накрыты клетчатыми скатертями, многие посетители ели вилками, а ругались все культурно, вполголоса.

— Что изволите… — Подошедший к Триксу официант — редкое занятие для мужчины, но, говорят, в Столице так принято, внимательно его осмотрел. На языке официанта последовательно исчезли слова «мальчик», «парнишка» и «юноша», а сменило их и прозвучало вполне достойное: — …молодой господин?

— Комнату, — сказал Трикс. — Мы с братом, — он привлек к себе испуганно прячущегося позади Халанбери, — приехали в Столицу с отцом. Он торговец рыбой из баронства Галана. Но отец сразу ушел… — тут Трикс позволил себе короткую заминку и тень осуждения в голосе, — по делам. А нам с братишкой велел остановиться тут.

— Понятно, — кивнул официант. — Да, вокруг полно… дел. Для уважаемого торговца. Идите к Лое.

Лоей оказалась немолодая женщина, помогавшая за стойкой бара разливать пиво. Трикс изложил ей свою историю, которая на второй раз прозвучала куда более складно, и в глазах женщины даже появилось легкое сочувствие:

— А деньги-то у тебя есть, сын торговца? У нас приличное заведение.

— Есть, — вздохнул Трикс. — Сколько стоит комната?

— Десять монет в день, плата вперед.

Трикс извлек из кармана тяжелые медные монеты и принялся отсчитывать.

— Я заплачу за три дня. Можно?

— Нужно! — Женщина сразу повеселела. — Что, папаша не спешит с делами?

— Дня на три, это точно… — доверительно шепнул ей Трикс.

— За эти же деньги будете столоваться, — великодушно решила Лоя. — Завтрак, ужин и днем чай с пирожками. Все как полагается.

Монеты отправились со стойки в руки Лое, из ее рук — хмурому мужчине, сменившему женщину за стойкой. Ну а Лоя повела Трикса и Халанбери вверх по скрипучей лестнице на третий этаж. В длинном коридоре было столько дверей, что размер комнат в «Трех веселых воронах» сразу становился понятен. Но было светло — горели две свечи, — чисто и даже тихо, только из-за одной двери доносился могучий храп.

— Рыцарь Аграмор, перед турниром отсыпается, — обронила Лоя. — У нас тут всякие люди останавливаются, бывает, что и бароны… Эх, ребятишки… у меня папочка тоже любил, как в Столицу приедет, на три дня уйти делами заниматься… а потом от матери огребал сковородкой… Вот ваша комната.

Она вручила Триксу ключ и предупредила:

— Потеряешь ключ — будешь менять замок. А он стоит десять монет. Так что не теряй.

— Не буду, — пообещал Трикс.

— Проголодаетесь — спуститесь вниз, покормлю. — Она вручила Триксу свечу, с материнской заботой потрепала по голове Халанбери (тот немедленно скорчил умильную рожицу) и ушла.

Трикс открыл дверь, они с Халанбери ввалились внутрь и торопливо закрылись — вначале на ключ, потом на засов, будто прячась от так неласково принявшей их Столицы. Едва стукнул засов, как Халанбери прижал ладони к лицу и захныкал.

— Ты чего? — удивился Трикс.

— Волшебника жа-а-алко! Ща-а-авеля!

— Мне тоже жалко, — кивнул Трикс, оглядывая комнату. Была она маленькая, но с окошком, выходящим на улицу, двумя кроватями, чистыми ночными горшками и маленьким столиком, на котором стояла глиняная вазочка с желтым цветком. Из кармана Трикса высунулась Ан-нет, сочувственно посмотрела на Халанбери, повела носом — и, вспорхнув, села на цветок. Пробормотала, зачерпывая с тычинок пыльцу:

— Хоть какой-то ужин…

— Их теперь казнят, — продолжал нагнетать Халанбе-ри. — Повесят, потом отрубят головы и сварят в кипящем масле!

— Да зачем так сложно-то? — поразился Трикс.

Халанбери задумался, на миг прекратив плакать. Потом уверенно сказал:

— Для устрашения. Ага. Для устрашения прочих врагов! Трикс вздохнул, снял куртку Иена, бережно повесил на вбитый у дверей гвоздик и сказал:

— Глупости не говори. Щавель великий маг, он выкрутится. Но как я недооценивал Иена!

— С чего вдруг? — спросила Аннет.

— Он же пошел в темницу вместо меня! — воскликнул Трикс. — Какое благородство для юноши низкого происхождения! Подлинный поступок верного оруженосца… как… как Атрею Кимиан подменил собой…

— Тоже мне, благородный поступок, — фыркнула Аннет и слегка засветилась от возмущения. — Да мальчик просто мечтал оказаться настоящим со-герцогом. Хоть на миг. Хоть в тюрьме. Хоть перед тем, как ему отрубят голову и сварят в масле.

— Что за глупость? — удивился Трикс. — Что в этом такого, быть со-герцогом?

Халанбери и Аннет весело засмеялись.

— Ага, ты тоже так считаешь? — спросил Трикс.

— Конечно! — кивнул мальчишка. — Иен… он такой. Он тебя любит, ага. И всегда говорил, что тебе благодарен. Только ему еще больше хотелось самому оказаться аристократом. А тут он сразу и благородство проявил, и мечту исполнил!

Трикс лег на койку (матрас оказался жестким и неровным, но это после тряски в карете не смущало). Пробормотал:

— Странно получается. Значит, хороший поступок можно совершить не только из побуждений благородных, но и из побуждений низменных?

— Ага, — сказал Халанбери. — Ну вот, я однажды соврал, будто слопал все цукаты, хотя их сестра съела. Подумаешь, выпороли! Зато Тиана потом мне целый месяц сладости носила… ага… потом перестала.

— Наверное, и плохой поступок можно совершить не только из низменных побуждений, но и из благородных, — продолжал размышлять вслух Трикс.

— Ага, — снова сказал Халанбери. — Я же видел, что Тиана сама хочет сладкого, но все у нее забирал и съедал. А почему? Да потому, что она сама жаловалась, что растолстела!

— Если ты так все хорошо знаешь, — возмутился Трикс, — то, может, расскажешь, почему арестовали Щавеля и Иена… то есть Щавеля и меня?

Но на этот вопрос не знал ответа ни мудрый не по годам Халанбери, ни ужинающая пыльцой календулы Аннет. Не знал ответа, разумеется, и сам Трикс.

А ответ между тем был рядом. Совсем рядом. Достаточно было только руку протянуть — и раскрыть книгу под названием «Тиана».

Но преисполненный благородства Трикс даже в этот тяжелый миг не подумал так поступить.

Часть четвертая

ТРИКС ИЩЕТ СЕБЯ

Всю ночь Триксу снилась какая-то ерунда. То злобный витамант Гавар, бредущий по дну океана, отгоняющий ржавым мечом акул и грозящий Триксу кулаком. То добрый волшебник Щавель, которого заперли на вершине высокой башни — и он сидит там один-одинешенек. То верный оруженосец Иен, которому отрубают голову, а потом варят эту голову в кипящем масле, отчего голова орет и ругается нехорошими словами.