Недотепа - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 33

— Это точно, ей и вырасти-то не дадут, — грустно сказала фея. Высунула головку из кармана, огляделась.

Кроме торговцев сладостями и редких парочек, площадь с памятником Кадивы служила излюбленным местом встреч влюбленных — вокруг, почитай, никого и не было. Только какой-то несуетливый тощий парнишка стоял, привалившись к огромному клену, и насвистывал незнакомую мелодию. Возможно, ждал подругу? Впрочем, пока ему не везло — несколько раз к нему подходили, но это были молодые люди немногим старше. После короткого разговора они уходили, что-то пряча в карманы. Трикс подумал, что паренек, видимо, тоже торговец. Только очень скромный и ленивый.

— Милый, я прогуляюсь, — нежно проворковала Аннет.

— Ты что?

— Не бойся, я отведу глаза. Всем, кроме тебя.

— А ты умеешь?

— Когда я хочу есть, я многое умею, — мрачно ответила фея и выпорхнула из кармана.

С замиранием сердца Трикс смотрел, как фея летит через площадь к ленивому торговцу. Маленькое тельце слегка светилось и не заметить ее было решительно невозможно.

Но никто ее не замечал.

Описав вокруг клена несколько кругов, фея решительно юркнула торговцу в карман. Прошла томительная минута. Трикс нервно дожевывал пряник.

Фея выпорхнула и полетела обратно. Только уже не напрямую, а будто пританцовывая в воздухе. Временами в ночи раздавался ее смех — тонкий и мелодичный.

Торговцы сладостями закрутили головами и на всякий случай принялись улыбаться в ожидании покупателя.

— Ты что! — воскликнул Трикс, когда Аннет подлетела к нему и уселась на оттопырившийся карман. — Не смейся! Тебя слышат!

— Смешно ведь, — с сожалением сказала фея, но хихикать перестала. — Ты… ты… не сердись. Хочешь, я тебя поцелую?

— Ты чего наелась?

— Так… всякого разного… самаршанского отборного, двойного моряцкого…

— Это что, парень дурман-травой торгует? — в ужасе воскликнул Трикс.

— Нет, опилками! — Фея встала в полный рост, затрепетала крылышками и пихнула Трикса кулачком в подбородок. — И не смей мне указывать! Такова моя… хи-хи… натура!

Она вдруг свалилась с кармана и шлепнулась Триксу на колени, что вызвало у нее новый приступ смеха.

— Это крем! Крем налип на крылышки! — воскликнула она. — Трикс, дай печенюшку? Сладенького хотця!

Трикс сгреб фею в кулак и засунул в карман, где Аннет немедленно захрустела обломками вафель.

А сам Трикс решительным шагом двинулся к торговцу.

Конечно, разбираться с торговцами дурман-травой — дело городской стражи. Но парень выглядел хоть и чуть повыше Трикса, но тощим и неопасным. Накостылять ему по шее, будет знать, как фей сбивать с пути истинного!

В запале Трикс даже не подумал, что парень не видел феи и был, несмотря на неприглядность своего ремесла, ею попросту обворован.

— Молодой господин желает… — тонким голосом произнес торговец при его придвижении. И вдруг замолчал.

Трикс тоже остолбенел и не мог выговорить ни слова.

Перед ним, одетый в темную рубаху и темные штаны, в мягкой темной шапочке, скрывающей рыжие волосы, стоял Иен! Его беглый оруженосец!

— Мамочка, — тихо сказал Иен.

— Я тебе не мамочка, — с восторгом воскликнул Трикс. Нет, все-таки правду пишут в хрониках, что судьба жестоко карает предателей! — Я твой преданный господин!

— Ты что, предан этому задохлику? — возмутилась из кармана фея.

Но Трикс на нее внимания не обратил. Схватил Иена за шиворот и отвесил оплеуху. Воскликнул:

— Как ты смел!

— Да он трус позорный! — снова возмутилась фея. — Стоит и не пикнет! Триксик, милый мой, дай я его укушу за нос!

— Ты дал мне обет!

— Ну, если пацан тебя накормил, — рассудительно сказала фея, — то он заслуживает снисхождения…

— Ты должен служить мне днем и ночью, без ропота и стенаний, без отдыха и расслабления!

— Нет, ну, Трикс, послушай, на таких условиях он быстро загнется! — возмутилась фея. — Ты же понимаешь, я всегда на твоей стороне, но…

— Замолкни! — рявкнул Трикс и Аннет обиженно замолчала.

— Я и так молчу, — понурив голову, сказал Иен.

До Трикса дошло, что Аннет по-прежнему остается для Иена невидимой и неслышимой.

— Вот и молчи, — уже спокойнее сказал он. — Ты сбежал — раз. Ты меня обокрал, присвоил грамоту — два. Этого уже довольно, чтобы отсечь тебе голову… нет, это слишком почетно. Чтобы повесить тебя! Или утопить в реке!

Иен поежился.

— Но самое главное, — продолжал Трикс, — что ты нанялся торговать дурью! Ты меня опозорил! Проступки оруженосца, как существа изначально не имеющего чести, ложатся на его господина!

— Я не хотел… — Иен всхлипнул. — Трикс… я не хотел. Я боялся в Дилон с тобой идти. Я же не благородный, мне погибать за честь и славу непривычно. А рекомендательное письмо тебе все одно не нужно было, ты же правды искал, а не богатства…

— Ну и как, нашел богатство-то? — ехидно спросил Трикс.

Иен подавленно молчал.

— Ты зачем к бандитам устроился на работу?

— А кто ж знал, что это бандиты? Купец как купец, приезжий из Самаршана… Специями торгует. Я ему два дня помогал пряности мешать, с поручениями бегал. Потом он мне пакетиков надавал, стой, говорит, и торгуй. Я только на третий день понял, чего в этих пакетиках… Честное слово!

— Да уж какая у тебя честь… — Трикс задумался.

— Ты меня убьешь? — печально спросил Иен. — Или страже выдашь? Лучше убей, а? Говорят, тех, кто дурью торгует, в шахты ссылают… а там…

— Трикс, я чего-то не поняла, — подала голос фея. — А что, торговать травкой — это плохо?

— И что мне с тобой делать? — Трикс выпустил наконец Иена. Тот покорно стоял, не пытаясь убежать.

— А что в хрониках написано? Трикс задумался. Потом признал:

— Разное. Гипур Великодушный, к примеру, предавшего его оруженосца привязал к хвосту кобылы.

— И пустил ее вскачь? — испуганно предположил Иен.

— Хуже. Две недели кормил лошадь как на убой, а из стойла не выводил. Говорят, оруженосца потом в золотари определили, потому как запах въелся навсегда… Хотя вот был еще Жвидон Суровый, так он просто выпорол оруженосца плетью и простил.

— Вот суровость — она мне всегда больше великодушия нравилась! — оживился Иен.

— Трикс, — подала голос Аннет. — Трикс, будь добрее! Миром правит любовь! Нет — войне, да — любви!

— Да ты лучше помолчи! — адресуясь сразу и к Иену, и к Аннет, произнес Трикс. — Ладно… Я… я тебя прощу. Подвергну наказанию, но прощу.

— Какому наказанию? — насторожился Иен.

— Суровому, — вспоминая запущенный сад и грязные полы в домике Щавеля, Трикс ухмыльнулся. — Ладно, пошли.

— Не могу, я же на работе!

— Что?

— К тому же, — Иен печально посмотрел куда-то за плечо Трикса, — за мной тут приглядывают…

Трикс обернулся, хотя и понимал, что рискует попасться на старую как мир уловку. Но Иен не обманывал.

За спиной Трикса стояли двое. Один — смуглый длинноволосый бугай, среди чьих предков явно были выходцы из жаркого Самаршана. Другой — худой лысый доходяга с бледными бесцветными глазами. Оба молодые, но какие-то помятые. Рядом друг с другом они смотрелись так смешно, что сразу становилось страшно.

— Ты чего пристал к человеку? — спросил лысый. — Эй, малыш?

— Он не умеет говорить, — предположил бугай, с хрустом разминая пальцы. — Языка у него нет.

— Нет, он что-то чирикал. — В руках доходяги вдруг появился нож с тонким как шило лезвием. Кончиком клинка доходяга принялся выковыривать грязь из-под ногтей. — Но все можно поправить…

Трикс сглотнул и сказал как можно тверже:

— Этот юноша — мой ору… слуга. Беглый слуга. Я забираю его с собой.

— Смешно, — сказал бугай.

— Забавно, — согласился доходяга.

Трикс с ужасом понял, что никакая магия ему не поможет, даже если он с перепугу найдет нужные для заклинания слова. Маги не правят миром именно потому, что каждое заклинание надо произнести. И чем оно сильнее, тем дольше надо говорить.

А с вырезанным языком, да и просто с ножом в груди, говорить очень трудно. Это знают все маги и потому предпочитают отправляться на поиски приключений с двумя-тремя рыцарями — не обладающими даром красноречия, но зато умеющими управляться с тяжелыми железяками…