Время меча - Нестеренко Юрий Леонидович - Страница 42

— В определенной мере мы это заслужили, — ответил Йолленгел.

— Это расплата за снобизм… Мы на протяжении многих веков смотрели свысока на людей с их суетой, сосредоточив свои усилия в сфере искусства. Но в нашей свободе от мелочных проблем, столь обременительных для человека, не было нашей заслуги — мы просто пользовались природной силой магии. Мы не были связаны с ней столь же тесно, как феи и другие существа, которым магия обеспечивала само их физическое существование — они исчезли гораздо раньше, в последние годы чародейских империй. Нет, мы вполне можем жить без магии — точнее, существовать… но всеми теми свойстами, которые вызывали у людей сначала восхищение, а потом раздражение, мы обязаны ей. Когда-то мы жили по несколько столетий — не более, впрочем, бессмертными мы были лишь в воображении короткоживущих людей… мы всегда отыскивали дорогу в лесу, могли пройти по самому топкому болоту и самому глубокому снегу, словно по каменному плато, а наши стрелы летели на милю и находили цель в самой густой чаще. Но увы — все это ушло вместе с умирающей магией. Ирония судьбы состоит в том, что когда люди, обуреваемые завистью, все-таки ополчились на нас, завидовать было уже нечему. Мы не просто были отброшены на одинаковый с ними уровень — нет, наше положение оказалось гораздо хуже, потому что у нас не было ни знаний и навыков, необходимых для выживания в новых условиях, ни… элементарной выносливости, психической и физической.

— Зачем же вы откочевали в эти дикие восточные леса, а не остались в цивилизованных странах?

— Увы, — печально улыбнулся эльф, — на Западе отношение к нам было немногим лучше.

Элине нелегко было это переварить. Она привыкла гордиться западной цивилизацией и ее героической историей — согласно легендам, именно Западу принадлежала ведущая роль в свержении власти чародеев, именно с гордого и свободолюбивого Запада пошла волна освобождения человечества из-под опеки магов. И до самого последнего момента графиня полагала, что слова о «людях, обуреваемых завистью», относятся к луситам.

— А ведь мы по природе так близки к людям, — с болью в голосе продолжал Йолленгел. — Гораздо ближе, чем те же гномы, которые суть ни что иное, как измельчавшая мутация троллей. У людей и эльфов даже могут быть общие дети… правда, бесплодные. Хотя, наверное, это стало лишь еще одной причиной для ненависти… Впрочем, в этих лесах прежде жили существа, совсем не похожие на человека — так их истребили еще раньше. Они сами виноваты — были агрессивны и лезли на рожон, в то время как нам хватало ума прятаться. Конечно, это была лишь отсрочка… я прятался всю свою жизнь, и все равно сегодня утром, после двухдневной охоты, они меня взяли.

— Всю жизнь — это сколько? — поинтересовалась Элина.

— Эльфы теперь живут столько же, сколько люди — 60 — 70 лет, и я прошел уже половину этого пути. Мне 36.

Только тут Элина, всмотревшись внимательно в лицо эльфа, поняла, что перед ней отнюдь не юноша. Кожа утратила гладкость, сделалась вялой, от глаз и уголков рта разбежались мелкие морщинки, под глазами залегли тени. Должно быть, и светлые волосы скрывали уже первую седину.

— Йолленгел, вы, должно быть, хорошо знаете местность? — спросил вдруг Эйрих.

— Что именно вас интересует? — ответил эльф с достоинством.

— Меня интересует дорога на восток. Так, чтобы она проходила через населенные пункты.

— Населенных пунктов мы избегали, — достоинство как-то сразу исчезло из интонации эльфа — Элине было даже неприятно слышать, как он подобрострастно добавил: — Но если вас интересует лес…

— Лес вы знаете хуже луситов, иначе они бы вас не сцапали, — безжалостно закрыл тему Эйрих.

— Строго на восток отсюда есть довольно крупный город… кажется, — сделал еще одну попытку Йолленгел.

— Есть. Называется Перск. Я бы предпочел сведения о населенных пунктах, которых нет на луситских картах.

«И когда это он умудрился ознакомиться с луситскими картами? « — удивилась Элина. Эльф меж тем лишь беспомощно повел плечами.

Эйрих развязал приобретенную в прошлой деревне котомку и извлек жалкие остатки их еды.

— Вам я не предлагаю, — обратился он к эльфу. — Сами видите, тут и одному человеку мало. У нас был выбор — спасать вас или пополнять запасы продовольствия.

— Понимаю, — безропотно кивнул эльф.

— Эйрих, но это же непорядочно — заставлять голодного смотреть, как мы едим! — попыталась в очередной раз возмутиться Элина.

— С каких это пор аристократам портит аппетит чужой голод? — усмехнулся ее спутник. — И потом, никто никого не заставляет. Мы отъехали от той деревни достаточно далеко, и Йолленгел более не нуждается в нашем покровительстве.

— Если позволите, я хотел бы присоединиться к вам, — просительно произнес эльф. — В этих лесах мне нет больше места. Я остался один, я даже… не могу изготовить себе новую одежду…

— И как далеко вы намерены нас сопровождать? — осведомился Эйрих тоном, далеким от одобрения этой идеи.

— Зависит от того, куда вы направляетесь.

— Мы направляемся на юго-восток. Далеко, за Омолу и Срединное море.

— Очень хорошо, я был бы рад ехать с вами.

— Никогда не слышал, чтобы эльфы жили в восточных странах, — удивился Эйрих.

— Они и не жили. Именно поэтому я и хочу попасть туда. Там нас не знают, а значит, и не испытывают к нам неприязни.

— Достаточно авантюрная идея. В любом случае, мы не можем согласиться с вашим предложением.

— Эйрих, с каких пор вы решаете за нас обоих? — возмутилась графиня.

— Что ж, если вам угодно устроить обсуждение, давайте обсудим, — усмехнулся тот.

— Не стану вам мешать, — поспешно поднялся эльф. — Позовите меня, когда примете решение, — он повернулся и пошел прочь от костра.

— Неужели вы не понимаете, что он будет для нас только лишней обузой?

— накинулся на Элину Эйрих, даже не дождавшись — возможно, намеренно — пока Йолленгел удалится на достаточное расстояние. Впрочем, в тарвилонской речи эльф смог бы разобрать лишь отдельные однокоренные слова, но интонация была вполне красноречива. — Он же ничего не умеет, кроме как прятаться в лесу, да и то плохо. Он не способен постоять за себя, не говоря уже о том, чтобы сделать чтото полезное для нас. А нам пришлось бы купить ему коня, на котором он к тому же не умеет ездить, одежду, кормить его всю дорогу… Не говоря уже о том, что я не собираюсь из-за него и впредь ночевать в лесу и избегать поселений. Вы сами видели, как луситы относятся к эльфам. Мы, конечно, могли бы выдавать его за человека, но что прикажете делать с его ушами?

— Но это же последний эльф в этих местах! Может быть, на всем свете. Неужели мы спасли его только ради того, чтобы обречь на гибель?

— Спасать его — это была ваша идея, — напомнил Эйрих. — Я с самого начала предлагал не вмешиваться. И если он действительно последний, то что это решает? Все равно ему уже не с кем породить потомство.

— Кто знает, может, когда-то ему еще удастся встретить своих, — не слишком последовательно возразила Элина.

— Это на востоке-то, где эльфов отродясь не было?

— И потом, мы все-таки не животные, чтобы мыслить категориями породы. Индивидуальная жизнь тоже представляет ценность!

— Вы намерены спасать каждого неудачника на свете? Вашей индивидуальной жизни на это не хватит.

— Если нельзя устранить все зло в мире, это не значит, что не надо бороться с тем, которое встречается на твоем пути.

— И на это вас тоже может не хватить. Я не знаю, какова конечная цель вашего путешествия, но знаю, что забота об этом эльфе будет мешать ее достижению. Выбирайте, что для вас важнее.

Элина прикусила язык. За всеми трудностями и опасностями последних дней она как-то почти не вспоминала об Артене. У нее были основания считать, что пока ему не грозит непосредственная опасность — иначе она почувствовала бы это через медальон. Но кто знает, что может случиться в будущем? Даже и самая незначительная задержка в пути может оказаться роковой. Эйрих был прав