Крылья - Нестеренко Юрий Леонидович - Страница 43

Вообще-то удар клюва взрослого тйарва способен проломить череп аньйо, особенно в пикировании, а вдобавок этих птичек обучают бить в висок и выклевывать глаза. Да и когти в полпальца на всех четырех ногах не следует сбрасывать со счетов. Но этот тйарв был слишком стар, чтобы быть серьезным противником, тем более для аньйо со шпагой. Куда большую опасность его клюв представлял в другом качестве — как источник пронзительных хриплых криков, которые, конечно же, подхватят и небойцовые птицы. Но я недаром выбрала для визита час Лла: даже если бы моя уловка с мясом и не сработала, хозяева, скорее всего, не решились бы в такое время выйти на улицу и лишь заперли бы дверь изнутри на дополнительный засов. Все-таки и от суеверий бывает польза.

Однако в птичнике было тихо, и я без помех открыла двери хлева, ведя за собой Йарре. Из темноты пахнуло теплом и навозом — не самый приятный запах, но в нойарской трубе было еще хуже. Я засветила лучину. Дрожащий огонек озарил двух сонных тайулов, деревянную кормушку, солому на полу и лестницу на сеновал. По этой лестнице я и вскарабкалась, а Йарре тем временем пристроился к кормушке и довольно захрумкал. Увы, мне пришлось довольствоваться лишь несколькими глотками воды из фляжки.

Зимой даже крестьяне встают достаточно поздно, так что в предрассветных сумерках мы выбрались из хлева, никем не замеченные. Я подумала было, не оставить ли монетку в качестве платы за съеденное Йарре, но тут же сказала себе, что для разыскиваемой беглянки, вынужденной ночевать в хлеву на голодный желудок, подобная щепетильность совершенно неуместна. Так никого и не встретив, мы покинули деревню.

Вскоре после рассвета я миновала еще одно селение, а затем обогнала несколько крестьянских саней, груженных горшками, клетками с йупами, тюками шерсти и прочим подобным товаром. Я поняла, что где-то поблизости развернулась бойкая предновогодняя торговля, и действительно, еще до полудня въехала в село, где кипела и бурлила большая ярмарка. В ее шумной толчее я, не привлекая ничьего внимания, купила еды для себя и зерна для Йарре на несколько дней вперед, а заодно разжилась и подходящим маскарадным костюмом (разумеется, надевать его пока что было рано). Теперь единственной проблемой оставался ночлег; еще дважды мне удалось тайком переночевать в чужих сараях, но на следующую ночь излишне ретивые и злобные тйарвы поджидали меня в трех дворах подряд — одного пришлось даже ранить шпагой. К этому времени голосили уже все окрестные птицы, так что, несмотря на час Лла, я сочла за благо плюнуть на эту деревню и ночевать в ближайшей роще. Наконец, последнюю ночь перед Лланкерой — и перед Новым годом — я провела в заброшенной полуразвалившейся хибаре у дороги, в холоде, но хотя бы под крышей.

И вот настал вечер, когда я подъехала к стенам Лланкеры. Уже смеркалось; в честь праздника на стенах и башнях горели многочисленные факелы, а вскоре должны были взвиться огни фейерверков…

Карнавал будет продолжаться всю ночь, если, конечно, пришельцы не внесли, вольно или невольно, свои коррективы в городские порядки.

Даже суеверное простонародье считает, что в новогоднюю ночь злые духи Лла не имеют силы. В Йартнаре я никогда не участвовала в карнавалах, хотя, казалось бы, для крылатой это была прекрасная возможность почувствовать себя среди многочисленных ряженых такой, как все…

Но я не хочу чувствовать себя такой, как все. И вообще, те, кто может радоваться только толпой и по команде, достойны в лучшем случае жалости.

Теперь, однако, мне этот обычай был как нельзя кстати. Я решительно поехала к городским воротам, уже облаченная в карнавальный костюм. Это был костюм гвардейца — высокая островерхая шапка с гербом, синяя накидка, бело-красно-черная перевязь, даже скрещенные мечи ордена Доблести. Разумеется, герб был деревянный, накидка — из бумажной ткани, орден из фольги; все это выглядело откровенно бутафорски, и я надеялась, что на этом фоне такой же бутафорией воспринимается и моя шпага (я даже неряшливо обмотала фольгой ее рукоятку). Мое лицо закрывала маска с великолепным мужским носом, доходившим мне почти до подбородка. Рога Йарре я по обычаю перевила зелеными ленточками — символ наступающей весны.

Я попыталась воспользоваться уже испытанным приемом и пристроиться в качестве эскорта к саням зажиточных селян, въезжавшим в город, но бдительного капрала городской стражи это не убедило.

— Мальчик с вами? — строго осведомился он у сидевшего в санях главы семейства. Прежде чем крестьянин или я успели что-нибудь ответить, женщина — вероятно, его жена — быстро обернулась. Она поспешно и, как мне показалось, даже с некоторым испугом заявила:

— Нет, впервые видим.

— Проезжайте, — махнул рукой караульный, еще раз цепко окинув взглядом сани, и жестом преградил путь мне: — А вы, молодой аньйо, постойте.

Послушный моей команде, Йарре остановился в воротах. Мне вдруг стало жарко, нестерпимо захотелось обмахнуться крыльями. Я напомнила себе, что пока ничего страшного не происходит и вообще у них нет правильных примет.

— Как зовут? — осведомился капрал.

— Тайель Клаайре, — придумала я себе на ходу новое имя.

— Откуда?

— Из Тйертена, — назвала я город, который объехала стороной утром.

— Ну-ка снимите маску.

Вот это было уже скверно, но что делать? Я стянула маску на шею. Стражник хмыкнул:

— Мне казалось, Тайель — это мужское имя.

— Ну, Тайелла… Карнавал же. — Я попыталась улыбнуться той глупой улыбкой, которую мужчины обычно считают очаровательной.

— Карнавал для гуляющих, а не для стражи, — строго возразил караульный. — Ты едешь одна от самого Тйертена?

— Нет, что вы, — сказала я самым детским и невинным голоском, на который была способна, — мы поехали на праздник с папой, но у него расковался тйорл, и я поехала вперед… Еле упросила меня отпустить. Что мне торчать в той деревеньке, правда? Хочу поскорее попасть на карнавал. Надеюсь, я еще ничего особенного не пропустила? А то мы так долго ехали по этой раскисшей дороге…

— Славный у тебя тйорл, — перебил стражник мою болтовню. — Впервые вижу, чтобы девчонка ездила на этаком звере. Какой же тогда у твоего отца?