История Авиации 2004 06 - Журнал История авиации - Страница 18

Заметно больший эффект боевые вылеты стали давать начиная с декабря, поскольку уже 1-го числа мы начали получать модернизированные "Бостоны Мк. III", на которых бомбоотсек был наглухо закрыт, а на силовые шпангоуты фюзеляжа установлена батарея из четырёх 20-мм пушек “Испано”. Кроме них, на нашей машине стояли два носовых крупнокалиберных “Кольт-Браунинга”. Вы даже не можете себе представить тот грохот, который слышался в кабине "Дугласа", когда начинали стрелять все четыре автоматических пушки и оба крупнокалиберных пулемёта!.. Казалось от сотрясения весь самолёт вибрировал, а запах сгоравшего в боеприпасах кордита словно опиум туманил наши головы. Изрядную долю фантастических ощущений добавляли двигатели, начинавшие завывать на снижении как тысяча чертей!!

На базе нам продемонстрировали эффект от стрельбы из всего бортового оружия по установленному в качестве мишени сбитому, но ещё довольно целому “Дорнье-17”. Смонтированная на "Бостоне" батарея буквально изуродовала фюзеляж и центроплан лежавшего в 400 ярдах бомбардировщика. Конечно, в полёте для прицельной стрельбы нам приходилось сближаться на более короткую дистанцию, но теперь нам было ясно, что в наши руки наконец-то попало настоящее оружие.

Поначалу носовые крупнокалиберные пулемёты стояли в развитых обтекателях, смонтированных на бортах носовой части фюзеляжа, но позже, весной 1943 г., за счёт небольшой перекомпоновки оборудования внутри, оба “Кольт-Браунинга” разместили в фюзеляже, и внешне, за исключением остеклённой носовой кабины штурмана, куда в США ставили РЛС, наши самолёты стали напоминать американские ночные истребители Р-70, которые, кстати, также называли “Хэвоками”. Более того, конструкция пушечных контейнеров, которые были смонтированы у них, была аналогична тем, что применялись на наших машинах.

Помимо пушек снизу, в передней части кабины пилота была смонтирована полудюймовая вертикальная бронеплита, а у штурмана спереди и снизу стояли бронестекла толщиной в два или три дюйма. Это заметно повысило наши шансы на выживание, но в целом ему при заходе на штурмовку, особенно когда начинали стрелять зенитки, было, конечно, не так спокойно как пилоту, которого с боков прикрывали двигатели. Кроме того, оставшееся в бомботсеке пустое пространство заполнили двумя дополнительными встроенными бензобаками. Теперь бомбы подвешивались только на внешних бомбодержателях. Как правило, из-за возросшего взлётного веса бомбовая нагрузка не превышала пары 227-кг осколочно-фугасных «гостинцев». Изредка на каждый держатель вешали по две 113-кг бомбы.

Хотя сброшенные серией четыре фугаски имели немало шансов поразить цель, однако их мы не очень любили. Из-за сложной системы подвески они ощутимо снижали даже крейсерскую скорость, а значит и дальность полёта. Кроме того, их эффективность желала много лучшего. К примеру, если взрыв 227-кг бомбы в десяти метрах от железной дороги мог запросто опрокинуть пару-тройку вагонов, то бомбы меньшего калибра этого не могли даже в том случае, если взрывались практически вплотную к полотну железной дороги.

Кроме того, в дополнение к усилившемуся вооружению мы получили и увеличенную дальность. Эти машины у нас получили полуофициальное обозначение “Интрудер II”. Внесённые изменения в конструкцию несколько изменили поведение самолёта на посадке, но благодаря усилившемуся вооружению мы стали с большей эффективностью действовать против поездов.

Как правило, уже в первой же атаке удавалось вывезти из строя паровоз, пробив бронебойными снарядами его паровой котёл, или вызвать пожар, обстреляв осколочно-фугасными и зажигательными крыши или борта вагонов. В лунные ночи в движущемся внизу составе можно было различать цистерны. В этом случае судьба поезда почти всегда была предрешена — до пункта назначения он уже вовремя не доходил. Почти сразу же состав вспыхивал и останавливался».

«Бостон Мк. III» флаинг офицера Гарольда Стоуна из состава 418-й (канадской) эскадрильи. Самолёт несёт подфюзеляжный контейнер с четырьмя 20-мм автоматическими пушками «Бритиш-Испано». Судя по всему, в верхней хвостовой огневой точке установлен крупнокалиберный пулемёт «Кольт-Браунинг М2».

Надо отметить, что борьба с железнодорожными перевозками осенью 1942 г. велась куда более успешно, нежели с самолётами Люфтваффе. Только в течение октября экипажи «интрудеров» атаковали 50 железнодорожных составов на перегонах. Конечно, полностью уничтожить железнодорожный состав стрелково-пушечным и бомбовым вооружением один экипаж, за редким исключением, не мог. Но, повредив локомотив пушечно-пулемётным огнём, или разбив пути точным бомбовым попаданием, экипаж «интрудера» тут же вызывал следующего, и через час-полтора, к моменту прибытия ремонтной бригады с ближайшей железнодорожной станции, остановившийся эшелон попадал под новый удар с воздуха. В результате задержка на железнодорожной линии могла затянуться до утра, когда лишь угроза встречи с грозными «мессерами» и «фокерами» из состава JG2 и JG26, вынуждала экипажи «Бостонов» и «Харрикейнов» прекращать удары до следующего вечера.

А что же Бомбардировочное Командование, в составе которого к августу находилось пять эскадрилий бомбардировщиков «интрудеров»? Увы, и здесь процесс подготовки к операции «Торч» вместе со сменой приоритетов привёл к практически к полному исчезновению «ночных охотников». Уже в конце августа из боевых действий вывели 18-ю эскадрилью, начавшую перевооружаться на «Бленхеймы Mk.V». В сентябре эти же машины поступили на вооружение 13-й эскадрильи.

Справедливости ради стоит отметить, что переоснащение двух практически элитных (во всяком случае, по уровню подготовки и имевшемуся боевому опыту) авиачастей на эти заведомо устаревшие машины было в определённом смысле результатом бюрократической инерции, присущей в той или иной степени почти любому типу государственной организации. Королевские ВВС, как не трудно догадаться, в этом смысле не являлись исключением. Создание «Бленхейма Mk.V» было продиктовано необходимостью усиления обороноспособности и системы живучести «Бленхейма Mk.IV», поскольку уже в ходе весенне-летней кампании 1940 г. выяснилось, что в дневных условиях эти бомбардировщики несут слишком тяжёлые потери. С другой стороны, было очевидно, что в ходе манёвренных операций во Франции и странах Бенилюкса, экипажи «спаниелей», в силу сравнительно небольшой массы бомбовой нагрузки, не смогли оказать серьёзного воздействия на наступающие немецкие подвижные соединения.

Именно необходимость усиления ударных возможностей нового варианта самолёта и была положена в основу проекта модернизации. Предполагалось, перепроектировать скоростной легкий бомбардировщик в тяжёлый штурмовик, который благодаря новым более мощным звездообразным двигателям («Бристоль-Геркулес», 1590 л.с.) сможет нести внушительную бронезащиту, массой свыше 900 кг, а также мощное наступательное стрелково-пушечное вооружение, состоящее из квартета 20-мм пушек «Бритиш-Испано» и такого количества 7,71-мм пулемётов «Браунинг FN». При этом масса бомбовой нагрузки в перегрузочном варианте должна была возрасти вдвое по сравнению с базовым вариантом, достигнув 1816 кг. Оборонительное вооружение состояло из «спарки» тех же «Браунингов FN», размещённых в полностью бронированной турели с круговым обстрелом.

Проект был поддержан штабом Командования Взаимодействия с Армией, но был в штыки воспринят штабом Командования Экспедиционных Сил, находившемся под непроходящим впечатлением от ударов немецких пикировщиков по британским войскам и желавшим во чтобы то ни стало получить аналогичную машину. Упорство генералов не было сломлено даже после сравнения характеристик получавшегося штурмовика и трофейного немецкого Ju87, которое было проведено зимой 1940–1941 гг. Любопытно, что в полунатурных сравнительных испытаниях (в то время лётного образца «штуки» англичане ещё не имели) участвовал «Бисли» (такое название получила новая машина) с менее мощными двигателями «Меркурий Mk.XVI», развивавшими всего лишь 920 л.с. Не была смонтирована на нём и пушечная батарея. Даже в этом варианте новый штурмовик превосходил «штуку» по максимальной скорости, массе бомбовой нагрузки и обороноспособности.