Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

1000 загадок, сказок, басен

Кановская Мария Борисовна

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

1000 загадок, сказок, басен - Кановская Мария Борисовна - Страница 50

Изменить размер шрифта:

ДВЕ СОБАКИ

Дворовый, верный пес Барбос,

Который барскую усердно службу нес,

Увидел старую свою знакомку

Жужу, кудрявую болонку,

На мягкой пуховой подушке, на окне,

К ней ластяся, как будто бы к родне,

Он, с умиленья чуть не плачет,

И под окном

Визжит, вертит хвостом

И скачет.

«Ну что, Жужутка, как живешь

С тех пор, как господа тебя в хоромы взяли?

Ведь помнишь: на дворе мы часто голодали.

Какую службу ты несешь?» —

«На счастье грех роптать, —

Жужутка отвечает.

Мой господин во мне души не чает;

Живу в довольстве и добре,

И ем и пью на серебре;

Резвлюся с барином; а ежели устану,

Валяюсь по коврам и мягкому дивану.

Ты как живешь?» – «Я, – отвечал Барбос,

Хвост плетью спустя и свой повеся нос, —

Живу по-прежнему: терплю и холод

И голод,

И сберегаючи хозяйский дом,

Здесь под забором сплю и мокну под дождем;

А если невпопад залаю,

То и побои принимаю.

Да чем же ты, Жужу, в случай попал

Бессилен бывши так и мал,

Меж тем как я из кожи рвусь напрасно?

Чем служишь ты?» – «Чем служишь!

Вот прекрасно! —

С насмешкой отвечал Жужу, —

На задних лапках я хожу».

Как счастье многие находят

Лишь тем, что хорошо на задних лапках ходят!

ДОБРАЯ ЛИСИЦА

Стрелок весной малиновку убил.

Уж пусть бы кончилось на ней несчастье злое,

Но нет; за ней должны еще погибнуть трое:

Он бедных трех ее птенцов осиротил.

Едва из скорлупы, без смыслу и без сил,

Малютки терпят голод

И холод,

И писком жалобным зовут напрасно мать.

«Как можно не страдать,

Малюток этих видя;

И сердце чье об них не заболит? —

Лисица птицам говорит,

На камушке против гнезда сироток сидя. —

Не киньте, милые, без помощи детей;

Хотя по зернышку бедняжкам вы снесите,

Хоть по соломинке к их гнездышку приткните:

Вы этим жизнь их сохраните;

Что дела доброго святей!

Кукушка, посмотри, ведь ты и так линяешь:

Не лучше ль дать себя немножко ощипать,

И перьем бы твоим постельку их устлать,

Ведь попусту ж его ты растеряешь.

Ты, жавронок, чем по верхам

Тебе кувыркаться, кружиться,

Ты б корму поискал по нивам, по лугам,

Чтоб с сиротами поделиться.

Ты, горлинка, твои птенцы уж подросли,

Промыслить корм они и сами бы могли:

Так ты бы с своего гнезда слетела

Да вместо матери к малюткам села,

А деток бы твоих пусть Бог берег.

Ты б, ласточка, ловила мошек,

Полакомить безродных крошек.

А ты бы, милый соловей, —

Ты знаешь, как всех голос твой прельщает, —

Меж тем, пока зефир их с гнездышком качает,

Ты б убаюкивал их песенкой своей.

Такою нежностью, я твердо верю,

Вы б заменили им их горькую потерю.

Послушайте меня: докажем, что в лесах

Есть добрые сердца, и что…» При сих словах

Малютки бедные все трое,

Не могши с голоду сидеть в покое,

Попадали к Лисе на низ.

Что ж кумушка? Тотчас их съела

И поученья не допела.

Читатель, не дивись!

Кто добр поистине, не распложая слова,

В молчанье тот добро творит;

А кто про доброту лишь в уши всем жужжит,

Тот часто только добр на счет другого,

Затем, что в этом нет убытка никакого.

На деле же почти такие люди все —

Сродни моей Лисе.

ЗЕРКАЛО И ОБЕЗЬЯНА

Мартышка, в зеркале увидя образ свой,

Тихохонько Медведя толк ногой:

«Смотри-ка, – говорит, – Кум милый мой!

Что это там за рожа?

Какие у нее ужимки и прыжки!

Я удавилась бы с тоски,

Когда бы на нее хоть чуть была похожа.

А ведь, признайся, есть

Из кумушек моих таких кривляк пять-шесть:

Я даже их могу по пальцам перечесть». —

«Чем кумушек считать трудиться,

Не лучше ль на себя, кума, оборотиться?» —

Ей Мишка отвечал.

Но Мишенькин совет лишь попусту пропал.

Таких примеров много в мире:

Не любит узнавать никто себя в сатире.

Я даже видел то вчера:

Что Климыч на руку нечист, все это знают;

Про взятки Климычу читают,

А он украдкою кивает на Петра.

КАМЕНЬ И ЧЕРВЯК

«Как расшумелся здесь! Какой невежа! —

Про дождик говорит на ниве Камень, лежа. —

А рады все ему, пожалуй, – посмотри!

И ждали так, как гостя дорогого,

А что же сделал он такого?

Всего-то шел часа два-три,

Пускай же обо мне расспросят!

Так я уж веки здесь; тих, скромен завсегда,

Лежу смирнехонько, куда меня ни бросят,

А не слыхал себе спасибо никогда.

Недаром, право, свет поносят:

В нем справедливости не вижу я никак». —

«Молчи! – сказал ему Червяк. —

Сей дождик, как его ни кратко было время,

Лишенную засухой сил

Обильно ниву напоил,

И земледельца он надежду оживил;

А ты на ниве сей пустое только бремя».

Так хвалится иной, что служит сорок лет,

А проку в нем,

как в этом Камне, нет.

КОТ И ПОВАР

Какой-то Повар, грамотей,

С поварни побежал своей

В кабак (он набожных был правил

И в этот день по куме тризну правил),

А дома стеречи съестное от мышей

Кота оставил.

Но что же, возвратись, он видит? На полу

Объедки пирога; а Васька-кот в углу,

Припав за уксусным бочонком,

Мурлыча и ворча, трудится над курчонком.

«Ах ты, обжора! Ах, злодей! —

Тут Ваську Повар укоряет, —

Не стыдно ль стен тебе, не только что людей?

(А Васька все-таки курчонка убирает.)

Как! Быв честным Котом до этих пор,

Бывало, за пример тебя смиренства кажут, —

А ты… ахти, какой позор!

Теперя все соседи скажут:

«Кот Васька плут! Кот Васька вор!

И Ваську-де не только что в поварню,

Пускать не надо и на двор,

Как волка жадного в овчарню:

Он порча, он чума, он язва здешних мест!»

(А Васька слушает да ест.)

Тут ритор мой, дав волю слов теченью,

Не находил конца нравоученью.

Но что ж? Пока его он пел,

Кот Васька все жаркое съел.

А я бы повару иному велел на стенке зарубить:

Чтоб там речей не тратить по-пустому,

Где нужно власть употребить.