1000 загадок, сказок, басен - Кановская Мария Борисовна - Страница 22

– А ты, братец, кто такой будешь?

– Я человек прохожий, – ответил Бурачок, – пусти, хозяин, переночевать.

– Что же, заходи, мы гостям всегда рады! – сказал гостеприимный хозяин и, обращаясь к жене, добавил: – А ты, жена, накрывай на стол!

– Да что накрывать-то! – вздохнула хозяйка и покосилась на Бурачка. – Ничего-то у меня в доме нет, кроме хлеба да соли. Не ждала я тебя, Метэк, так скоро, вот ничего и не приготовила. И гостя-то угостить нечем.

– Ну, на нет и суда нет, – ответил миролюбиво хозяин. – Что делать? Чем богаты, тем и рады: хлеб, соль да вода – тоже еда. Давай, что есть, было бы что съесть!

И, пока хозяйка накрывала на стол, хозяин, заметив на коленях у Бурачка пучеглазую сову, спросил:

– А скажи-ка, братец, что это у тебя за чудо-юдо.

– А это совушка – мудрая головушка, птица умная да разумная, все насквозь видит и врунов ненавидит.

– Вот как? Хитрая, значит, у тебя птица! – похвалил хозяин сову и принялся с аппетитом уплетать хлеб с солью.

Мужичок Бурачок тем временем ущипнул пучеглазую, и та отозвалась по-своему.

– Что это она говорит? – полюбопытствовал хозяин.

– Да говорит, что в квашне пирог лежит!

– Пирог? А ну-ка, жена, посмотри!

– Да откуда ему там быть? – ответила жадная хозяйка и с испугом уставилась на вещую птицу. – Может быть, какой-нибудь залежалый кусок? Вот посмотрю… – Она заглянула в квашню и руками всплеснула, будто бы удивилась. Делать нечего – вынула из квашни румяный пирог.

Хозяин и гость переглянулись и, не говоря ни слова, молча принялись уписывать пирог за обе щеки. Бурачок, недолго думая, снова ущипнул совушку – умную головушку, и она опять запищала.

– Ну, а теперь что она говорит? – спросил хозяин с любопытством.

– Да все свое плетет, – как бы смущаясь, ответил Бурачок. – Говорит, будто в сундуке бутылка меду лежит!

– А что, пожалуй, резонно говорит! – воскликнул хозяин, весело потирая руки. – А ну-ка, жена, проверь!

– Вот уж, право, не знаю. Откуда ей быть? Может, осталась какая капля. Вот посмотрю… – и на столе появилась целая бутылка меду.

Хозяин и гость снова посмотрели друг на друга с лукавой усмешкой, молча выпили по чарочке и принялись с аппетитом закусывать пирогом.

– Да замолчишь ли ты, скаженная! – тихо прикрикнул Бурачок на сову, которая, получив новый щипок, в третий раз подала свой голос. – Замолчи, не твое дело!

Но любопытный хозяин быстро прервал беседу Бурачка со всезнайкой-совой:

– Нет уж, говори, братец, что там еще напророчила твоя сова – умная голова.

– Да пустое мелет! – как бы нехотя ответил Бурачок. – Говорит, будто в печке гусь жареный.

– Гусь? Слышишь жена? Гусь, да еще и жареный! А ну-ка, тащи его сюда да заодно посмотри, нет ли там еще чего-нибудь.

Хозяйка бросилась к печке, заглянула туда и опять всплеснула руками:

– Ну, так и есть! Ах, боже мой, как это случилось? Еще недавно ничего не было, и вдруг откуда-то взялся этот жареный гусь! Ума не приложу, чудеса, да и только!

Добродушный хозяин расхохотался, подмигнул Бурачку и предложил выпить еще чарочку за совушку – мудрую головушку, птицу умную да разумную, которая все насквозь видит и врунов ненавидит.

Когда на другой день, плотно позавтракав остатками сытного ужина, Бурачок простился с гостеприимным домом, хозяин подмигнул жене и весело рассмеялся:

– Ох, как ни хитра ты, Каська, да не промах и кот Васька! Эк он тебя за твою жадность проучил. Видать, не простачок этот бравый мужичок!

РЯБАЯ СВИНЬЯ

(латышская сказка)

Жил в старину один богатый барин. Была у барина здоровенная рябая свинья, и паслась она в поле. Однажды барин глядит – бедняк встал на колени и отвешивает свинье поклоны. Барин спрашивает:

– Зачем ты моей свинье кланяешься?

Бедняк говорит в ответ:

– Прошу ее ко мне сегодня прийти, я на вечер гостей назвал.

– Ну, тогда забирай ее с собой, – сказал барин.

Взял бедняк свинью и увел. Барин ждал, ждал, когда бедняк приведет свинью обратно, и, не дождавшись, поехал за ней сам. Приехал к бедняку и просит отдать свинью. Бедняк говорит, что теперь, мол, свинья у соседа, у него тоже гости. Пошел бедняк за свиньей, да вскоре вернулся, просит у барина лошадь, потому как сосед богатый и совестно идти к нему пешком. Дал барин лошадь. Проехав полпути, бедняк смекает, что надо бы попросить у барина и одежу получше. Сказано – сделано. Бедняк вернулся, и барин дал ему одежу.

Вот едет бедняк барином к соседу за свиньей, а барин, напялив ветхую одежонку бедняка, дожидается его, да тот и не помышляет возвращаться.

Прождал барин до вечера, окоченел от холода и пошел в свою усадьбу. Заметила барыня мужичка в драной одежке, приняла его за нищего и велела поколотить как следует, чтобы ему неповадно было на барскую усадьбу соваться.

Слуги, когда били, хоть и признали барина, да рады были свести с ним счеты.

Барыня только тогда узнала своего мужа, когда он стал звать на помощь, однако было уже поздно – сама ведь приказала поколотить его.

Понял теперь барин, как надул его бедняк. А тот живет себе и в ус не дует, держит барскую свинью, лошадь и в барской одежде щеголяет.

ПТИЧКА КОЛИБРИ

(бразильская сказка)

У одного человека была дочь на выданье. Пришел день свадьбы. Невеста со своей родней и друзьями отправилась в церковь, а рабыни остались на кухне готовить праздничный обед. И вдруг не хватило воды, чтоб подлить в кастрюли, уже стоявшие на огне. Тогда одна из служанок взяла кувшин и побежала к роднику.

Приходит и видит: сидит на ветке птичка колибри. Сидит и поет:

Поставила негритянка кувшин на землю и давай самбу плясать. Про все на свете забыла: и про воду, и про обед, и про свадьбу. Ждут ее дома, ждут, не дождутся, а она все у родника. Птичка колибри все поет, а негритянка все пляшет. Прошло много времени, и отправилась к роднику другая рабыня: посмотреть, что там ее товарка поделывает, почему воду не несет. А та увидела подругу и запела:

Подбежала подруга и тоже пустилась в пляс. Стали теперь в доме ждать двоих. Звали, кричали – ни ответа, ни привета. Тут и третья рабыня пошла к роднику, вслед за ней четвертая и так все до одной. Придут и ну плясать самбу, как полоумные.

Когда в доме не осталось больше ни одной рабыни, пошла за ними одна из сестер невесты.

Едва негритянки увидели ее, как принялись петь:

– Ах, хозяюшка-душа…

Вошла девушка в круг и так заплясала, что только держись. Пошла другая сестра. Но едва первая заметила ее, как запела во все горло:

– Ах, сестричка, ах, душа…

Та ни минуты не колебалась. Пустилась плясать без оглядки. А мать девушек сидит как на иголках, не знает, что делать: обед подгорает, гости не идут и вообще ничего не готово. Все, кто в доме оставался, торчат зачем-то у родника и воду не несут.

Сказала она тогда себе:

– Да нет, с ними со всеми что-нибудь случилось там, у родника. Пойду-ка сама погляжу.

Накинула она шаль на голову и пошла. Еще издалека она услышала, как под ногами пляшущих земля кипит, а уж когда увидела, что все собрались в круг и пляшут самбу, и услышала, как птичка колибри заливается, то еще издали принялась выписывать ногами такие узоры, что только держись. А тут еще дочери, едва завидев ее, запели хором:

– Ах ты, матушка-душа…