Великая игра - Некрасова Наталья - Страница 28

Почему-то все древнее и прочно забытое кажется людям окруженным тайной. А если есть тайна, то в нее обязательно надо влезть, и поглубже. Потому, что там, на дне этой самой тайны, непременно отыщется нечто великое и могучее.

Почему-то человек не думает о том, что забытое забывается обычно за ненадобностью.

Гневное Солнце. Древнейший культ. Старый, полузабытый, а потому жуткий и таинственный. Гневное Солнце — солнце в час затмения, когда разъяренное грехами ладей светило обращает день в ночь, являя вторую свою ипостась карающую. Оттого и черны одежды его жриц. Гневное солнце древнее всех божеств, и потому лишь жрицы служат ему. И так ведется еще с тех времен, когда женщины властвовали над мужчиной. Гневному Солнцу, говорят, еще доныне приносят человеческие жертвы. Единственный храм этого божества — на востоке. Гневное Солнце забирает свою Высшую служительницу целиком — и жизнь, и имя. Низшая жрица может взять себе мужчину и родить ребенка, который достанется потом Храму. Высшая, если отдаст себя мужчине, умрет, потому что оскорбление Гневного Солнца смывается лишь кровью.

За долгие столетия этот культ слился с еще более древним — культом Великой Матери. И восседает в храме Гневного Солнца черная грудастая и бедрастая, с выпирающим плодоносящим чревом каменная фигура. Черты ее и без того едва намеченного лица так стерлись от времени, что теперь Матерь стала безликой и еще более страшной.

Говорят, тех бедняг, что суются порой по дурости подглядывать за женскими мистериями, озверевшие жрицы насилуют и разрывают в куски. Впрочем, это, как всегда, кто-то по пьяни слышал от соседа, которому рассказывал троюродный брат со стороны второй жены, а уж тот точно знает парня, у которого свояк видел это своими глазами.

Почему Эрхелен с этим самым Гневным Солнцем не покончил — непонятно. Да, жрицы поддержали его. Да, Гневное Солнце сильно в восточных землях Ханатты, но ведь божества других земель были не менее могущественны и почитаемы, а это Эрхелена не остановило.

А может, и правда, у Гневного Солнца есть секта тайных убийц, от которых не спастись никому? Тогда уж впрямь лучше, чтобы Оно было за тебя, а не против. Может, и правда, эти убийцы помогали Эрхелену уничтожать врагов, до которых иначе было никак не дотянуться?

Как бы то ни было, Храм уцелел, и Гневное Солнце по-прежнему хмуро взирало на смертных. Кроме того, именно там находили себе приют многочисленные женщины Солнечной крови. Бесчисленные дочери принцев, племянницы и прочие женщины с незавидной судьбой, которым жизнь не сулила брака. Солнечная Кровь слишком высока, чтобы смешивать ее с кровью земли, а мужей, достойных такого брака, куда меньше, чем дев Солнечной Крови. Они тенями скользили по женской половине дворца, обреченные хранить девственность и умирать в неволе или кончать с собой.

Гневное Солнце принимало их. Оно давало им хоть какую-то свободу и власть. Может, потому женщины Храма были так кровожадны если кто-то нарушал их таинства? Может, это была месть? В любом случае все высшие жрицы храма были Солнечной крови. Низшие — земной. И никогда им не подняться выше избранных служанок.

Простые жрицы тоже многое знают и умеют и для служителей других храмов они — избранные. Но высшее знание доступно лишь Посвященным. Только женщинам Солнечной Крови, принесшим клятву верности Гневному Солнцу.

Такой знак Посвященных, знак Гневного Солнца, носила женщина, стоявшая сейчас перед государем Керниеном. Жрица Асма-анни. Родня по крови, хотя кто знает, в каком колене. Ее отдали в Храм, наверное, совсем ребенком, как очередную обузу для рода. Выросла она, скорее всего, в одном из многочисленных поселений возле Храма, и раз ее сочли достойной Посвящения, то Солнце наверняка чем-то ее отметило или одарило. Посвященные жрицы Храма этим славились. Недаром государи порой призывали их для тайного совета или тайного дела.

Керниен пребывал в сомнениях. В тяжелых сомнениях, а потому обратился к последнему средству, хотя это и было ему ненавистно. Он не любил тайн.

На вид госпоже жрице можно было дать и двадцать, и тридцать с лишком. Время застыло для нее. О том, как жрицы этого добивались, ходило много слухов, один другого страшнее. Вряд ли можно было назвать ее красивой в обычном смысле слова, если рассматривать каждую черточку по отдельности. Круглое лицо, выступающие скулы, короткий прямой нос, крупный яркий рот, раскосые глаза под надломленными бровями — вечная надменная удивленность. Темные волосы, вспыхивающие на солнце медью. Лицо бронзовой статуэтки древней богини из покинутого храма. Странное, колдовское, порабощающее очарование. Так и смотрели на нее, как на ожившую богиню. Суровую, ослушаться которую — себе дороже.

Но она была лишь жрицей Солнца, а перед ней сидел на походном раскладном табурете сын Солнца, и потому она склонилась перед ним и ждала его слова.

— Я прошу тебя, госпожа, — утирая с лица пот — день был жаркий — и, размазывая по щекам рыжую пыль, говорил сын Солнца, — помоги мне. Ты моя родственница а я глава рода Солнца. Кому как не родне довериться в час сомнении. Мне сказали, что Солнце одарило тебя своей благостью, и ты видишь и в свете, и в тенях, и взгляд твой не обманешь. А еще знаю я, что жрицы Гневного Солнца не лгут. Потому я и велел тебе явиться. Две заботы есть у меня… Солнце прислало Посланника, и он через жрецов свершил для меня чудо, которое дало мне власть. Посланник дал мне человека, который создал мое войско и помог мне объединить наши земли. Но меня мучают сомнения. От Солнца ли все это? Не удивляйся, я не кощунствую. У меня есть причины сомневаться. Помоги мне! Ты служишь древнейшему из обличий Солнца, ты должна знать. Я буду рад, если ошибаюсь. Не скрою, этот человек мне дорог и тяжко мне будет, если окажется, что все это — ловушка. Вот первая моя забота. — Он вздохнул и поднял руку, поскольку жрица хотела было заговорить. — Я не все сказал. Моя цель достигнута, я собрал Ханатту в единый кулак. Привел к покорству князей. Теперь я хочу устроить нашу землю, чтобы после смерти моей она снова не развалилась. А он, мой советник, Солнцем данный, говорит, что я должен обратить силу Ханатты против морских варваров. Мне это кажется безумием, но ведь не могло же Солнце дать мне в советники безумца? А если я не послушаюсь его, не пойду ли я против воли Солнца и не погублю ли с собой свою землю? Вот вторая моя забота.

— А если ты не ошибаешься, керна-ару? Если это не от Солнца, что тогда?

Государь отвел взгляд и долго сидел, глядя куда-то поверх размытых, дрожащих в знойном мареве дальних горных вершин. Жрица ждала.

— Тогда я… Не знаю. Этот человек слишком дорог мне, госпожа Асма-анни. Но то, чего он сейчас хочет, — безумие.

— Я сделаю, как ты просишь, государь и родич, — ответила жрица и, поклонившись, пошла к шатрам, в которых расположились она сама и ее вооруженная свита — Священный Отряд. Семьи, которые желали избавиться от младенцев мужского пола, приносили их в Храм. Многие из воспитанных там воинов были детьми низших жриц.

К тому времени к Аргору уже относились как к чему-то неотъемлемому от молодого государя. Ханатта привыкла к нему и приняла его. А он в уме строил другое великое государство, в котором Ханатта была всего лишь частью — та Ханатта, которую он сейчас завоевывал и строил для анна-ару, своего побратима. Было так увлекательно разгадывать эту Ханатту, узнавать ее сильные и слабые стороны, отрезать, как у дерева, лишние ветви и оставлять нужные создавая красивую крону.

Вот только он не был волен действовать как хотел. Сейчас, когда труд Аргора для Керниена был почти завершен он начал замечать, что его цели и цели государя расходятся. И это начинало раздражать его. При мысли о том что Керниен может поступить не так, как ему, Аргору, желательно внутри, со дна души начинала подниматься та же самая удушливо-тошнотворная волна черной ненависти, как и при мысли о нуменорском государе.

Керниен и Ханатта должны были стать его орудием — но орудие это посмело иметь свои собственные мысли и цели. Неужели его снова предадут? За все, что он сделал? Керниен обязан ему. Обязан! Он обязан сделать теперь так, как хочет Аргор!