Le prisonnier du souverain sombre (СИ) - "Emerald" - Страница 83

- Ко мне? — с откровенной радостью выдохнул юноша и тут же опечалился, когда генерал качнул головой в отрицательном жесте. — А… когда?..

- Скоро… совсем скоро… — нежно улыбнулся генерал. — И мы навсегда останемся вместе.

- Я жду тебя… — нежный голос затухал вместе с тающим изображением.

В миг, когда действие амулета закончилось, лицо Рианэлла перекосилось в весьма неприятной гримасе.

- Боги! — Выдохнул он с крайне брезгливым выражением лица. — Вечно он не вовремя! Кстати, ты только что познакомился с его высочеством крон-герцогом Герайном, — сообщил бастард другу, торопливо выбрасывая на ковер содержимое небольшого сейфа и распихивая по карманам плаща многочисленные мешочки с монетами. Гирисс только хмыкнул. Он прекрасно знал, как его друг познакомился с вампиром-предателем. Герайн напоролся на бастарда, когда охотился на границе. И что уж там произошло между ними двумя, не знал никто, но с тех самых пор не было у генерала сторонника более преданного, чем крон-герцог вампирского королевства. Брат Рауля ненавидел всех дроу, но для полукровок, из-за генерала, делал исключение, считая их своими союзниками в борьбе с чистокровными убийцами отца. И судя по увиденной сцене, эти двое были любовниками…

- Судя по твоему совершенно счастливому лицу, ты был рад его лицезреть, — съехидничал Гирисс. Генерал коротко хохотнул: — Я не идиот резать курицу, что несет золотые яйца! Только этому щенку мы обязаны своим успехом в Ромоэне. Он ненавидит своего брата чуть ли не так же яростно, как и чистокровных дроу. И мальчишка еще пригодится. Когда мы займем королевство, мой брак с ним придаст всем нашим действиям налет легитимности.

- Но ведь на родине его считают предателем и сумасшедшим, — резонно возразил дэрро Ганнэ, подходя к окну и осторожно выглядывая наружу. Сверху прекрасно было видно, как окружают особняк гвардейцы императора. Рианэлл встал рядом с ним, зло улыбаясь, когда стража стремительным броском ворвалась на территорию особняка. — Абсолютно согласен. Парень откровенно не дружит с головой, обожает жесткий трах… А еще он безумно в меня влюблен, потому что в постели я дал ему то, чего не смогли все его многочисленные любовники. И я женюсь на нем, чтобы легально надеть корону. Вот только в дальнейшем он мне не будет нужен: я в отличие от него не сошел с ума, чтобы делать собственных наследников явному безумцу.

- Ааа… — с облегчением выдал Гирисс, доставая амулет телепорта. — А то ты выглядел откровенно влюбленным идиотом.

- Не дождешься! — оскалился бывший уже генерал и будущий король полукровок, доставая свой амулет. — Но я буду разыгрывать перед ним влюбленного и петь серенады, пока щенок не приведет меня к цели. А потом… это будет всего лишь отработанный материал. Удачи!

- Удачи! — Отозвался и дэрро Ганнэ, шагая в свой телепорт.

…Когда гвардейцы Натаниэля ворвались в кабинет, тот был пуст. Только ветерок из распахнутого окна ворошил на ковре никому не нужные бумаги…

…Дни шли за днями, складываясь в недели, а недели в месяцы. Рауля привезли в земли дроу в конце весны, а теперь заканчивалось прохладное северное лето. Все чаще и чаще шли дожди. В кронах парковых деревьев появились первые желтые листья. Привыкший к южному лету, Рауль с удивлением наблюдал за ранней северной осенью. Низкое серое небо, то и дело прыскавшее дождевой пылью, навевало откровенную тоску.

Рауль устал.

Устал от неопределенности, от шаткости своего положения. Устал постоянно бороться с собственным возбуждением, когда император брал его на ложе. А брал он его постоянно. Практически все свои ночи вампир проводил в объятиях Натаниэля. И если раньше еще можно было думать, что повелитель пресытится своей игрушкой, то теперь у юноши не оставалось даже призрака надежды на освобождение от ненавистного дроу. Император словно был им одержим. Он откровенно плевал на чувства пленника, достаточно было и отклика тела вампира. А тело откликалось. И, к ужасу Рауля, откликалось с каждым разом все охотнее и ярче. Их ночи (и частенько дни…) были заполнены страстью. Долгой, огненной, сладкой… И что самое страшное, Раулю это начинало нравиться… Легко бороться с тем, кто причиняет тебе только боль, кто унижает и берет силой… Но как бороться, если для тебя готовы сделать все, если думают только о тебе, о твоем удовольствии. Готовы осыпать драгоценными подарками… Готовы выполнить все твои пожелания… Дать тебе все… кроме свободы. Если доводят тебя до безумия своими ласками?.. Как бороться, если ты сам готов пообещать все, что угодно, только бы получить удовлетворение?.. Готов стонать в жарких объятиях… подмахивать… жадно отвечать на поцелуи… только бы собственное тело получило, наконец, долгожданную разрядку. А оно, тело, с каждым днем становилось все ненасытнее и ненасытнее.

Вот только когда сходил дурман очередного оргазма, становилось плохо до тошноты… до рвоты… До отвращения к самому себе. И лежа ночами (а бессонница подступала все чаще…) подле полностью удовлетворенного императора, Рауль чувствовал, как сквозь пальцы водой утекает его время. Ничего нельзя было сделать… ничего изменить… Его охраняли как величайшую драгоценность короны. Все, что было можно — это перекинуться парой фраз с Дарианом или Суриной. Те, слава богам, имели свободный выход в город, и благодаря им Рауль мог по крупицам собирать информацию о том, что творится на юге и в каменоломне на окраине города.

Вампир стал больше спать, меньше двигаться. С апатией буквально приходилось бороться. И не только с апатией. Через силу Рауль танцевал… через силу улыбался… гулял… общался с Илли. Все через силу… Подобное положение откровенно выматывало. И утомляло до безобразия. Ограничение физической активности привело к неизбежному набору веса. Вампир с недоумением рассматривал себя в зеркале, отмечая чуть выпуклый живот. Неужели ему предстоит стать первым вампиром, набравшим вес? Может, это и хорошо. Можно будет надеяться, что император, наконец, от него отстанет. Но снижение природной ловкости откровенно напрягало.

Юноша стал раздражаться по пустякам. Настроение менялось чуть ли не ежеминутно. Нужно было постоянно себя контролировать, он не мог себе позволить сорваться. Всегда ровный в общении с окружающими, он иногда с недоумением ловил себя на том, что готов психануть из-за пустяка. А то и расплакаться. Приходилось прилагать невероятные усилия, чтобы держаться привычной линии поведения. Помимо всего прочего, он явно простыл, что вылилось в учащенное мочеиспускание. Но Рауль молчал — одна только мысль, что целители будут осматривать его ТАМ, вызывала откровенную тошноту. Достаточно ему и императора, что чуть ли не каждую ночь проводил плановые проверки своей собственности. Вот уж что Натаниэль никогда не отказывался сделать! Его фетишем стали соски Рауля. Император питал к ним какую-то нездоровую любовь, постоянно их покусывая и облизывая. Последнее время Рауль стал откровенно шарахаться от таких ласк, ибо от постоянного раздражения розовые горошинки набухли и стали невероятно чувствительными.

Все это не могло не выматывать. Юноша не высыпался, уставал. От хронической усталости и отвращения к себе постоянно тошнило. Аппетита то не было, а то вдруг появлялся откровенный жор. Нерегулярное питание отзывалось урчанием в животе, что раздражало вампира и вызывало умилительную улыбку на лице императора. И почему-то все чаще и чаще начинало ныть сердце, периодами срываясь в бешеный галоп. Частенько не хватало воздуха.

И что самое страшное — появилась просто сумасшедшая жажда крови.

Вампиров зря называли кровососами. От древних прародителей осталось только самоназвание да некоторые особенности. В частности, вампирам в определенные периоды жизни кровь требовалась как необходимый фактор существования: маленьким детям, тяжело больным или раненным, чтобы восстановить силы. В остальное время вампиры способны были обходиться обычной пищей, потребляя кровь как деликатес.

Но судя по тому, что крови хотелось постоянно, и по хронической усталости, Рауль сделал вывод, что болен. А уж когда стало регулярно тошнить по утрам, и вовсе взгрустнул. Но молчал. Не хватало еще продемонстрировать собственную слабость.