31 июня. Дженни Вильерс - Пристли Джон Бойнтон - Страница 28

– Никогда не поверю, чтобы два первоклассный волшебника не смогли раздобыть нам парочку сигар.

И Диммок взглянул на волшебников.

– Что ж, попробуем, – милостиво согласился Марлаграм. – Ты готов, племянник? Тихо, друзья.

Волшебники закрыли глаза и что–то забормотали. Через несколько секунд на стол упали две небольшие черные сигары.

– Бразильские, – сказал Планкет, осматривая сигару, – Что ж, видел я сигары получше, видели похуже. Дай–ка огоньку, старик.

Скоро в комнате было полным–полно дыма, и дело пошло на лад.

Глава семнадцатая. Свадебный пир

Свадьба Сэма и Мелисенты была, пожалуй, самой трудной задачей, какую спокон веку доводилось решать волшебникам, все оказалось таким трудным, что Марлаграму с Мальгримом, хоть они и действовали заодно, пришлось просить помощи у феи Морганы. Нужно было по крайней мере на три часа соединить оба мира от кабинета Диммока до банкетной залы в замке короля Мелиота. Волшебники составили невиданно длинный стол, который протянулся из одного мира в другой. Современный его конец был сервирован довольно строго и небогато, гости, официанты и официантки – все только в черном и белом, а угощение скудное; зато перадорский конец стола буквально ломился от кабаньих голов, жареных павлинов и лебедей, окороков, целых замков из миндаля в меду, кувшинов и чаш, причем платье гостей и даже слуг поражало своей пышностью и великолепием. Румяные перадорские слуги разливали по чашам целые галлоны вина и пива, весело смеялись всякой шутке, а на современном конце меланхоличный официант и усталая, насупленная официантка с нескрываемым отвращением наливали что–то бесцветное в маленькие рюмочки. Капитан Планкет, старый шкипер, предвидя столь существенную разницу, исхлопотал для себя и для Энн Датон–Свифт приглашение сидеть на перадорском конце стола. Невеста в белом парчовом наряде была прекрасна, как принцесса из волшебной сказки, что, кстати, нисколько не противоречило истине. У Сэма был удивленный вид, словно он все еще не мог понять, что же все–таки происходит. Король Мелиот был пьян, но милостиво и ласково улыбался незнакомым людям, одетым черт знает как.

Диммок, сжимая в руке толстую пачку исписанных на машинке листков, вот уже двадцать минут силился провозгласить тост за Перадор. Нелегко соединить трагический надрыв с бессвязным бормотанием, но Диммок, провозглашая тост, преуспел и в том и в другом, отчасти потому, что страницы были перепутаны, отчасти же из–за пневматических дрелей, которые все время прерывали его своим грохотом.

– И… э–э–э–э… заканчивая это краткое приветственное слово… поскольку я, конечно, никак не предполагал, что мне… э–э… выпадет счастье поднять этот тост… в заключение я… э–э… хочу заверить всех наших перадорских друзей… – Тут Диммок снова зашелестел своими страничками, – …что если когда–нибудь они захотят побывать у нас… мы, со своей стороны, будем счастливы… э–э… показать им все, что у нас есть… и объяснить как можно понятнее сущность всех этих… э–э… поразительных достижений, которые свидетельствуют… э–э… о прогрессе и торжестве великой современной цивилизации. Позвольте же мне…

Но тут пневматические дрели, видимо собравшись с силами, загрохотали снова. Диммок в бешенстве отшвырнул свои листки и опустился на стул. Дрели тотчас смолкли. Тогда он схватил листки и встал, но дрели опять загрохотали. Он сел, не в силах больше бороться, и дрели смолкли.

– От имени Перадора ответный тост произнесет магистр Марлаграм, – объявил король Мелиот.

Старый волшебник выскочил откуда–то снизу, словно чертик из шкатулки.

– Ваше величество, леди и джентльмены, хи–хи–хи! Выслушав получасовую речь нашего друга мистера Диммока, я буду очень краток. Если он или другие наши друзья в его мире устанут от своего прогресса – хи–хи–хи! – и достижений цивилизации, если они захотят покоя и тишины, хорошей еды и вина, чистого воздуха, спокойной беседы, крепкого сна, захотят отдохнуть от радиации, которая пожирает мозг в их костях, мы со своей стороны сделаем все, что в наших слабых силах, чтобы они у нас не скучали. Бла–го–да–рю за вни–ма–ни–е, хи–хи–хи!

Марлаграм сел, все еще хихикая, и все зааплодировали, только Мальгрим поглядел на него неодобрительно.

– У вас на бороде желток и крошки пирога, – сказал он сурово. – И речь ваша никуда не годится – содержание убогое, да и стиль хромает. Увы, я разочарован. Ни одного каламбура!

– Тише, дорогой, – сказала Нинет. – Видите – король встал!

– Тост за здоровье невесты и жениха провозгласит капитан Планкет, если только он еще не упился вконец, – объявил король Мелиот.

Старый шкипер с помощью Энн Датон–Свифт неуверенно поднялся, уставился на нетронутую кабанью голову, потом, выпучив глаза, оглядел собравшихся и громко откашлялся.

– Ваше величество, принцесса Мелисента, сэр Сэм, друзья,

– начал он. – Я буду краток, так как кое–кто здесь, мне кажется, явно хватил лишку.

– Нет, что вы! – воскликнула буфетчица. – Что вы, ик–ик… ах, простите!

Эта заминка, каковой он не преминул воспользоваться, дала Планкету возможность слегка подкрепиться. Затем он устремил мутный взгляд в сторону невесты и жениха.

– Принцесса и Сэм говорят, что будут жить в обоих мирах. Что правда, то правда. Ловко придумано. Я сказал – ловко придумано, – повторил он, повысив голос, словно кто–то ему возражал, и сверкнул глазами, ни на кого не глядя. – Я тоже буду жить и тут и там. Я сказал: я тоже. Помню, сколько было болтовни о том, что есть, мол, только один мир. Нет. Нет, нет и нет! – Он погрозил кулаком Диммоку, Герберту Пейли, миссис Диммок, миссис Пейли, Филипу Спенсеру Смиту и его знакомой по имени Пенелопа Дилл, которая прыснула со смеху, – Ничего смешного! Дело серьезное. Я говорю – есть два мира. И принцесса с Сэмом говорят то же. Есть, конечно, разница в один день. На этом конце стола – среда, а на том – вторник. Ну и что из этого? Кого это волнует? Подумаешь – пусть даже будет две субботы на неделе и ни одного понедельника. Однажды в Коста–Рике я чуть не две недели кряду думал, что на дворе четверг – отрастил бороду и почти что выучился играть на мандолине. Ладно, расскажу вам об этом как–нибудь в другой раз.

– Он взял со стола кувшин и опорожнил его с громким бульканьем. – Ну вот, кажется, и все. Тост? Правильно!.. – Он нахмурился, с трудом ворочая языком. – А теперь пускай счастливая парочка пожелает счастья и всяческих благ всем нам. Итак – за наше здоровье!

Гости встали и выпили за новобрачных. Все аплодировали и кричали «ура», только Пенелопа Дилл все хихикала.

– К сожалению, я не привыкла говорить речи, – спокойно сказала Мелисента. – Поэтому, выражая вам обоим свою признательность и за любезный тост, и за то, как он был встречен, я попрошу ответить моего супруга.

– Благодарю, благодарю вас всех, – сказал Сэм, взглянув сначала на один, а потом на другой конец стола. – Я лучше всех сознаю, что не достоин руки и сердца прекрасной принцессы. Я не так уж умен. И не так уж храбр. Просто мне повезло. О себе могу сказать только одно: когда великий день настал, я сразу понял, хоть мне никто об этом и не говорил, что наконец–то наступило тридцать первое – славное тридцать первое июня.

Король Мелиот подождал, пока стихнет шум.

– А теперь, – сказал он с сомнением в голосе, – мистер Лэмисон споет нам под аккомпанемент лютни песню «Черный рыцарь взял мое сердце в полон».

Ну что ж, простимся, читатель.

Дженни Вильерс

1

В знаменитую Зеленую Комнату театра «Ройял» в Бартон–Спа можно попасть двумя способами. Если вы вошли в театр через главный подъезд, вам надо пройти бельэтаж и идти дальше по коридору, минуя кабинет директора. А из–за кулис вы поднимаетесь по темной лестнице и проходите мимо дверей двух актерских уборных, предназначенных для звезд. Мартин Чиверел, проникнувший в театр через служебный вход, как раз и стоял на верхней площадке этой темной лестницы, и хотя дверь. Зеленой Комнаты была закрыта, оттуда доносился шум голосов, которые сливались в какое–то идиотское кваканье. Чиверел взялся было за ручку двери Зеленой Комнаты, где прием был в самом разгаре, но, вместо того чтобы открыть дверь, он вдруг прислонился к пей. Ему было скверно — он чувствовал себя смертельно усталым и старым, как мир. Ква–ква–ква–ква. Господи, спаси нас и помилуй!