Зерно А (СИ) - Павлик Анастасия - Страница 62

  Двадцать восклицательных знаков в конце.

  Мне вдруг до умопомрачения захотелось развернуться и бежать отсюда сломя голову.

  Вместо этого я сделала два шага вперед.

  - Быть может, представите своих друзей? - поинтересовался Человек-Цыпленок.

  - Нет.

  - Примерно такого ответа я и ожидал. - Он засмеялся низким, приятным смехом. - Ничего страшного, верно?

  Я оставила вопрос без ответа. Да, ничего страшного. Страшное будет потом, позже.

  Чак-Чак вертелся в большом белом кожаном кресле. Здесь вообще было много белого: стены, ковры, диван. И вот, собственно, белое кресло с оприходовавшим его лысым качком. Мне показалось, или Чак-Чак еще больше раздулся с момента нашей последней встречи? Рукава пиджака опасно натянуты на бицепсах; складывалось впечатление, что стоит ему согнуть руку, и раздастся треск рвущейся материи.

  - Если долго крутиться, Чак-Чак, можно блевануть.

  - У меня крепкий желудок, Палисси. - Он на миг замер - руки на подлокотниках из темного полированного дерева, - и посмотрел мне в глаза: - Я и не то делал, и потом не блевал.

  Чак-Чак выглядел непомерно расслабленным, словно только что вылез из горячей ванны. Просто продолжил вертеться в кресле. У меня не было иллюзий на счет этого бревна. Он не стал для меня хорошим малым, помогая мне с Деревскими и Громовым. Если ему прикажут, он убьет меня. Конец истории. Какие могут быть сомнения?

  Кроме нас пятерых, в кабинете не было никого. Это обстоятельство, как пугало, так и злило. Злости, впрочем, оказалось немного больше, и я ухватилась за нее, как за спасательную соломинку. Именно злости я была обязана громким и ровным голосом:

  - Я не буду ничего обсуждать, пока не увижу своего брата.

  - Ах, она опять за свое! Поразительная нетерпеливость! Разве Стефан не обещал вам этой встречи? Разве я не обещал?

  - Да, - согласилась я, - но с тех пор прошла чертова прорва времени. Вы уж поймите меня, капризную бабу, правильно: ну не могу я существовать в такой атмосфере и одновременно обдумывать вопросы, касающиеся моего зерна и его возможного попадания в ваш оборот.

  - Прошу прощения, Рита, но я не уверен, что вашим друзьям стоит знать тонкости наших с вами взаимоотношений.

  Эдуард сказал:

  - Конечно, стоит. У Риты от нас нет секретов.

  - Тогда вам повезло. Со мной она осторожничает. Выпьете что-то?

  - Не заговаривайте никому зубы. Нет, не выпьем.

  - Хм, а вот и второе 'нет'. Ко мне начинают закрадываться подозрения, что большинство ваших ответов сегодня будут такими.

  Я ухмыльнулась и пожала плечами.

  Что-то промелькнуло на лице Человека-Цыпленка. Что-то нехорошее.

  Чак-Чак прекратил вертеться в кресле. Воцарилась тишина, от которой звенит в ушах. В такой тишине сердцебиение кажется оглушительным.

  - Палисси, да ты рехнулась, - произнес качок почти нараспев и почти дружелюбно. Чертово 'почти' портило все. - Тебе горы золотые предлагают, а ты носом ворочаешь.

  - Я и не знала, что у тебя есть абонемент.

  Это озадачило бритоголового, и он притормозил:

  - Какой еще абонемент?

  - В городскую библиотеку, разумеется. Где бы еще ты разнообразил свой хреновый словарный запас? И, так уж и быть, я отвечу, почему ворочаю носом от непомерных благ, предлагаемых твоим господином. Слушай внимательно, Чак-Чак. Все до смешного просто: мой брат у вас. Можно ли при таком раскладе построить крепкие и доверительные отношения? Ответ: нет, нельзя.

  - Маргарита права, - неожиданно заявил Человек-Цыпленок. Чак-Чак к этому моменту сжимал и разжимал руки в кулаки и тяжело дышал, будто собирался взорваться. Жилы на его шее вздулись. - Это мое упущение. Я недооценил ее связь с братом. Гнусно с моей стороны держать ее в неведении. Особенно теперь, когда, боюсь, она уже приняла решение. Неверное решение.

  У меня дыхание перехватило.

  - Насильно мил не будешь.

  - Знаю, - вздохнул он. - Именно поэтому до последнего рассчитывал на ваше благоразумие. И вообще, насилие - это не по моей части.

  - А по моей, - издевательски пропел Чак-Чак и поднялся из кресла. Его пиджак был расстегнут. В руке на уровне бедра, как в каком-нибудь старом вестерне, он держал пистолет. - Опусти пушку, пирожок. Ты на прицеле.

  - Ты тоже, - парировал Эдуарда.

  - Нет, пирожок, ты не понял. Ты на прицеле, - выразительно повторил качок.

  И тут я поняла: целился Чак-Чак не в Эдуарда, а в меня.

  - Брось пистолет. Руки за голову. Только без глупостей, - прозвучал новый голос. Вернее, не такой уж и новый. Мне уже доводилось слышать его. Это был Григорий - господин Слеза.

  Человек-Цыпленок сложил ладони в молитвенном жесте и попытался скрыть улыбку, но ничего у него не вышло. Он выглядел как добрый папочка, который смотрит, как его дражайшее чадо разворачивает подарки. Гадость.

  - А, Гриша! Как я рад, что ты заглянул к нам на огонек!

  - Брось пистолет, - ледяным тоном повторил Григорий.

  Эдуард выронил пистолет.

  - Руки за голову, - напомнил татуированный тип.

  Я посмотрела на Чак-Чака. Неизменно держа пистолет на уровне бедра, он подошел ко мне. Я узнала пистолет - 'беретта', которую вручил мне Влад. Что, пришлась по вкусу? Частичка меня клятвенно пообещала разбиться в лепешку, но застрелить ублюдка из этой же 'беретты'. Несомненно, громкое обещание.

  Чак-Чак потащил меня к дивану. Там он сунул пистолет в наплечную кобуру и уставился на меня сверху вниз, улыбаясь. Я позволила себе бросить быстрый взгляд на Эдуарда и Софию. Оба стояли со сложенными за головой руками, будто собрались делать вечернюю зарядку. Григорий, не выпуская из руки ствол, обыскивал Эдуарда. Наверное, неудобно, когда у тебя в распоряжении всего одна рука, плюс ты постоянно должен следить за тем, как бы обыскиваемый не выкинул никакого фокуса. Но Григорий справлялся как нельзя лучше.

  - Что, Палисси, не ожидала?

  У меня чуть колени не подогнулись, когда тяжелые лапищи Чак-Чака легли мне на плечи.

  - Чушь собачья, - выдохнула я. - От тебя разит предсказуемостью.

  Он заставил меня снять кофту. Я осталась в майке. Прохлопал мои штанины. Бьюсь об заклад, от его прикосновений останутся синяки.

  - Что, никаких подарочков?

  - Не-а, - улыбнулась я.

  - Чисто, - объявил Чак-Чак.

  Григорий поддакнул. Его лицо, в отличие от предвкушающей физиономии Чак-Чака, было пустым. Лицо безжалостного убийцы. Такого не пронять слезливыми просьбами о пощаде.

  - Изумительно! А теперь, если вы не против, мы немного прогуляемся, - сказал Человек-Цыпленок.

  Этап вежливой болтовни закончился. Мы перешли на качественно новый уровень общения, где слова больше не играли такой важной роли, как ранее.

  Эдуард и София возглавляли шествие. По правде говоря, они не выглядели испуганными или мало-мальски растерянными. В отличие от меня. Я знала, что мои эмоции читаются на моем лице не хуже, чем в сочинении на сию тему. Григорий выполнял роль пастуха, только вместо прутика погонял пушкой.

   Мы с Чак-Чаком и Человеком-Цыпленком замыкали процессию. Лысый детина топал рядом. Пистолет в кобуре. Честно говоря, у него было оружие помощнее ствола - его руки. Ему достаточно обхватить меня за талию и сдавить, и я буду вне игры. Он знал, что на раз плюнуть справится со мной. Я уступала ему по всем физическим характеристикам. Человек-Цыпленок, видимо, тоже считал меня не самым опасным членом его сколоченной на скорую руку Лиги друзей. На его губах играла приятная улыбка, словно он думал о чем-то, доставляющем ему колоссальное удовольствие.

  Двери в зал с гостями были распахнуты. Развлекательная программа, судя по аплодисментам и смеху, наполняющим анфиладу, в самом разгаре.

  Мы остановились напротив ничем непримечательной двери, находящейся левее от центральной лестницы. Вернее, дверь была сделана так, чтобы казаться непримечательной. В действительности же это была укрепленная, мощная хреновина с кодовым замком. Если не присматриваться, ее можно не заметить.