Зерно А (СИ) - Павлик Анастасия - Страница 61

  Меж лопаток растеклось неприятное покалывание. Кто-то буравил мою спину взглядом. Или то, что пониже спины. Я напряглась, рука зависла над блюдом с канапе.

  - Так-так-так, - услышала я тягучий, как расплавленный сыр, голос. Я не шелохнулась. Черта с два. Я сюда не знакомства пришла заводить. - Какой соблазнительный экземплярчик.

  Унизанная перстнями рука легла на стол аккурат передо мной. Ногти были выкрашены в черный. Только этого не хватало. Передо мной возник мужчина с доходящими до плеч платиновыми выжженными краской волосами. Он был небрежно расчесан и аналогично выбрит. На нем была подчеркнуто мятая футболка, из серых замшевых ботинок неопрятно торчали джинсы. Солнцезащитные очки скрывали глаза.

  Мистер Острая-Нехватка-Кальмаров-В-Организме собственной персоной.

  С лицом баклажаном я взяла канапе и положила на тарелку. Мужчина придвинулся ко мне, и я была вынуждена отступить на шаг. Он стал в позу, опершись ягодицами о стол и сложив руки на груди.

  - Как жизнь, мисс Стройные Ножки?

  Я вымучила улыбку.

  - Вы, наверное, не узнали меня. Меня зовут Бабур Околоцветник.

  Вздохнув, я взяла тарелку в левую руку, а правую протянула для рукопожатия. Вежливость, даже с такими, как этот болтун, пока никто не отменял. А жаль. Блондин протянул клешню ладонью вверх. Он слабо сжал мою руку, словно она, черт возьми, могла треснуть и рассыпаться. Но, поскольку у меня такого страха не было, я все сделала наилучшим образом, взяв на себя инициативу и властно встряхнув его лапищу. Мне понравилось, как при этом расширились его глаза.

  От Бабура резко пахло сигаретами и пряной туалетной водой. Он все не выпускал мою руку из своей - ждал, когда я представлюсь. Поборов поползновение закатить глаза, я сказала:

  - Маргарита.

  - У меня такое чувство, будто мы с вами уже встречались. Случайно, не на какой-нибудь закрытой вечеринке Острова?

  - Сомневаюсь.

  - Нет, я определенно где-то уже видел вас, - он шутливо пригрозил пальцем. - Маргарита, Маргарита... - забормотал он, задумчиво прищурив глаза.

  Я хотела было облегчить ему задачу, но передумала.

  - Прошу прощения, Бабур, я бы непременно осталась с вами поболтать, но меня ждут.

  Я не видела его глаз за стеклами очков, но была уверена, что он прожигает меня взглядом.

  - И кто же этот счастливчик?

  - Прошу прощения?

  - Кому выпала честь сопровождать такую прелестную девушку?

  - Ему, - я уныло ткнула пальцем в сторону Эдуарда.

  - А я его знаю! Это владелец ресторана в Кварталах. Он ваш...

  - Он мой друг.

  - Друг! - повторил Бабур и облизал нижнюю губу. - Это очень, очень хорошо! Впрочем, меня не смутило бы и иное положение вещей. - Он наклонился ко мне и проникновенно шепнул: - Когда мне что-то нравится, я готов на все, чтобы заполучить это.

  Я оценила это его 'что-то'.

  Резюмирую: рядом с именем Бабура слово 'придурок' блекнет, просто блекнет.

  - Уверяю, Бабур, - я отступила на шаг. Хватит влазить в мое личное пространство. - На такое вы не готовы. Нам ли с вами не знать, что у всего есть рамки, определяющиеся благоразумием. А теперь вынуждена раскланяться и удалиться.

  Непонятно откуда в его руках возникла ручка. Он написал свой номер на салфетке. Естественно, я не собиралась звонить ему. Словно прочитав мои мысли, он попросил:

  - Оставьте и вы мне свой телефончик, ага?

  Прозвучало больше как приказ, нежели просьба.

  Я задалась вопросом: а что, если бы он узнал меня? Стал бы в таком случае просить мой номер телефона? Не все мужчины захотят звонить девушке, которая в трудовые будни трещит с призраками. Все девушки, впрочем, хотят, чтобы им позвонил Околоцветник. Считайте меня ненормальной, но я не горела желанием давать ему свой номер. У меня была секунда, чтобы решить, как поступить.

  Хорошо, пусть откусит вот это: я написала на салфетке номер Федора Гранина. Федор презирает недалеких людей. Ладно, людей в принципе, а особенно тех, кто звонит ему, ожидая услышать вовсе не его прокуренный злобный голос. Помнится, он рассказывал, как однажды его сестра заказала ему поздравление-розыгрыш на радио. Гранин продержался ровно минуту, затем в прямом эфире стал угрожать жесточайшим побоищем ведущему. Бабур непременно оценит безвкусно исполненные угрозы Гранина.

  - Клуб охотников на лису, - пробормотала я, плюхаясь на стул рядом с Эдуардом... Стоп! - Где Бомбер?

  - Тебе пальцем показать? Рита Палисси, коматозник, - процедила София, поджав напомаженные губы.

  Хорошо, она докумекала, и что с того?

  - София, ты отвлекаешь меня. Расклад таков: либо ты начинаешь пахать над тем, чтобы отработать свои заверения на счет помощи. Либо, - я указала на выход, - сваливаешь с миром. Врубаешься?

  Черноволосая молчала.

  Будучи не в настроении переживать над тем, уязвила я ее чувства или нет, я пренеприятнейшим образом ухмыльнулась. Она уже большая девочка, к тому же, вроде неплохо справилась с новостью о моем вступлении в ряды коматозников. Внутренний голос, как заправский рефери, досчитал до десяти. Я выиграла.

  Я отвернулась и стала сканировать помещение на предмет бородача. Почувствовала, как сужаются мои глаза, а в висках начинает пульсировать. Взору открылась картина маслом: Уна Бомбер, избавившись от несолидной куртки, оставшись в белой рубашке и жилете, потягивал шампанское из высокого бокала и ворковал с блондинкой модельной внешности. Не знаю, что на уме у Бомбера, но, судя по тому, как блондинка заглядывала ему в рот, он прекрасно владел ситуацией.

  - Я так понимаю, фрегат ушел в свободное плаванье. Пожелаем же ему всяческих успехов!

  Словно услышав это, Бомбер посмотрел в мою сторону. Наши глаза встретились.

  Хитрый лис улыбнулся.

  Никогда не видела, чтобы люди так улыбались, об этом не может быть двух мнений. Что он задумал?

  В висках продолжало пульсировать. Что-то было не так, катилось по наклонной, и я катилась вместе с ним, все набирая скорость... Воздух вдруг стал вязким, липким. Стараясь не делать резких движений, я поставила тарелку на стол и приложила ладони ко лбу. Руки были одновременно холодными и горячими. Над верхней губой выступила холодная испарина. Я стала дышать быстро и неглубоко.

  Эдуард что-то говорил, но я не слышала ни слова; его левая рука легла мне на спину, правая, обжигающе холодная, коснулась щеки. Я хотела попросить, чтобы меня оставили в покое, но язык прилип к небу.

  - Панический приступ? - поинтересовалась София участливо.

  - Отродясь у меня не было никаких приступов. Я... я знаю, в чем дело. Он хочет видеть меня.

  Я встала, Эдуарду пришлось вцепиться стул, чтобы он не опрокинулся. Меня тащило вперед, будто мои кишки были намотаны на невидимый крюк. Утром, в 'Тюльпане', я не ощущала ничего подобного. Кажется, я начинала понимать значение слова 'притяжение'. Уверена, Человек-Цыпленок лучше владеет собой, чтобы противиться этому притяжению. В данном случае его зерно призывало мое. Супер.

  Тошнотворное ощущение, словно кто-то перекапывает мои кишки.

  Я позволила невидимому крюку тащить меня. В конце концов, разве у меня был выбор? Выбор - это роскошь, которая есть не у всех.

   Глава 38

  Я переступила порог и едва не грохнулась на колени от облегчения. Мои внутренности вернулись на место, крюк исчез. Сделав глубокий вдох, я подняла глаза.

  Все кабинеты похожи друг на друга. Этот не стал исключением. Но, согласитесь, далеко не в каждом кабинете вас ждет мужчина с перьями вместо волос на голове.

  Человек-Цыпленок приветственно развел руки. Он был в свитере, какие носят прилежные семьянины, бежевых брюках и мокасинах на тон темнее брюк. Сразу видно, дорогие тряпки.

  - Вы привели друзей! - Его голос - громкий, чистый и поддразнивающий в равных пропорциях - растекся по кабинету. - Я и надеяться не смел, что у нас сложится такая душевная компания! Проходите, проходите, пожалуйста, не стойте на пороге!