Зерно А (СИ) - Павлик Анастасия - Страница 57

  - Не думаю, что это так.

  - Артур! - рявкнула я. - Мороси давай!

  Он поморщился. Ага, согласна, это было громко даже для меня.

  - Помнишь Софию? Прости, глупый вопрос. Конечно, помнишь. Так вот, она...

  Ощущение, будто мне двинули под дых.

  - Эта припадочная... она что, здесь?

  Артур кивнул.

  - Плевать. Мне надо увидеться с Эдуардом. Жирная точка.

  Если хотите знать, я не расценивала категоричность в даваемых Софии оценках как признак своей импульсивности и незрелости. Напротив, я считала себя объективной. София тоже верила, что все крепкие выражение в мой адрес ни что иное как объективная оценка. Даже если мы заблуждаемся, для самих себя мы всегда правы; правы в наших персональных вселенных.

  София и я на ножах после первой нашей встречи, когда она налетела на меня сгустком черных волос и красных ногтей и попыталась выцарапать мне глаза. Да, сознаюсь, я спровоцировала ее. Во всем виноват мой длинный язык. Честно говоря, во всем всегда виноват мой длинный язык. Но да ладно. Как я потом выяснила, прикладывая лед к ушибам и синякам, София считает, что я неблагоприятно влияю на Эдуарда. Что-то в этом роде. Они типа друзья, представляете? Дружба вообще странная шутка. Все угрозы и оскорбления сводились к тому, чтобы я не приближалась к Эдуарду и на расстояние пушечного выстрела. Да я бы с радостью не приближалась к нему и на расстояние сотни пушечных выстрелов! Однако, увы, обстоятельства складываются иначе.

  Я уставилась вглубь вестибюля, отороченного, как кружевом, синеватым светом.

  Артур коснулся моей щеки, заставляя посмотреть на него:

  - Вижу я, как тебе плевать.

  Я вздрогнула и поморщилась. Он мог подумать, что это из-за его слов, и ошибся бы.

  Его прикосновение... Даже когда человек замерзает, прикосновение не бывает таким... запредельным.

  Артур все понял: разом осунулся и ссутулился, а в его глазах появилось что-то настолько затравленное и печальное, что я почувствовала себя редкостной сволочью. Думаете, легко удержать рядом с собой людей, когда одним прикосновением вы можете их убить? Если вы термовампир, вам не помогут ни ваше обаяние, ни ваша харизма.

  Артур не убрал руку, что стоило ему неимоверных усилий. Ему хотелось отступить от меня, отвернуться - да что угодно, лишь бы не читать правду в моих глазах.

  Слова крутились на языке. И я не стала молчать, хотя понимала, что уязвлю его еще больше:

  - Во-первых, если я говорю, что мне плевать, значит, так и есть. Во-вторых, убери руку, Артур, и сделай два шага назад.

  Он убрал руку и сделал два шага назад.

  Мы вошли в зал. В дальнем углу, на диванах, сидел Эдуард. Рядом с ним расположился габаритный мужчина в деловом костюме, с лежащим на плечах шарфиком с золотой бахромой; перстень на мизинце, на кончике носа - очки в золотистой оправе. Не коматозник.

  Понятия не имею, какого черта, но я чувствовала коматозников. Как если бы во мне теперь был радар, способный указать, какой домик пустой, а какой полный. Впрочем, кто обладателем пустого, а кто полного домика - люди или коматозники - не берусь утверждать. Равно как говорить о коматозниках, используя личное местоимение 'мы'. Не сейчас, не в ближайшем будущем.

  Затем я заметила Софию. Она отделилась от тени, подсела к Эдуарду и смахнула с его плеча невидимые пылинки. На девушке была белая шелковая блуза, узкие джинсы и туфли не иначе как на пятнадцатисантиметровом каблуке насыщенного цвета бургунди. Артур положил руку мне на плечо.

  - Марго, - позвал он тихо.

  - Отстань, все феерично.

  Я повела плечами, струшивая его руку, и зашагала к диванам. У меня в распоряжении было достаточно времени, чтобы насладиться производимым эффектом. Эдуард поднял голову. Он так и остался сидеть, глядя на меня, перьевая ручка замерла в сантиметре над молескином. Я указала глазами в сторону, мол, отойдем. Толстяк продолжал что-то бубнить, но, поняв, что его никто не слушает, тоже уставился на меня.

  София встала мне навстречу:

  - Да это же Палисси! Сколько лет, сколько зим.

  Ни дать, ни взять, красота Софии была едва ли не удушающей. Вплоть до того, что это было нечестно по отношению к другим представительницам слабого пола. Однако меня таким не смутить.

  - Ты удивишься, узнав, что я не числюсь среди твоих фанатов, София. Советую сменить тон на более уважительный.

  - Да ну? А чем ты особенная?

  - Да так, ничем. Две руки, две ноги, одна голова. Эдуард, нам надо поговорить. Немедленно.

  Но путь ему по-прежнему преграждала София. Поскольку Эдуард, к сожалению, был из воспитанных мира сего, то лезть через столик не стал. А зря. Я начинала злиться.

  - София, прочь с дороги, - сказала я очень спокойным голосом.

  - Подойди ближе и скажи мне это в лицо.

  - София, я не в том настроении, чтобы перекидываться пустозвонными угрозами, поэтому сразу предупреждаю: если я подойду, то ты ляжешь.

  Я посмотрела на Эдуарда, улыбнулась и с пренебрежительным видом пожала плечами.

  София проследила за моим взглядом.

  Всякое бывает. Черные полосы - это нормально. Среднестатистическая черная полоса: вы разлили кофе на новые штаны, опоздали на работу, босс сделал вам выговор, вы поцапались с любимым человеком. Черная полоса Риты Палисси: на вас клепают липовое обвинение, в вас стреляют, вы становитесь коматозником, любимые вам люди попадают под удар, вы знакомитесь с Уна Бомбером и Королем Начинок. Мое невезение носит насильственный характер. Так и хотелось заорать: 'Да что с тобой, большой белый мир? Ты это серьезно?' А тут еще эта неуравновешенная коматозница.

  София налетела на меня черно-белым сгустком. Я упала, стукнувшись затылком, из глаз посыпались искры. Я еще отметила, что у нее хорошие духи, когда она ладонью заехала мне по физиономии. О, это было чертовски последней каплей!

  Я сгребла ее блузку в кулаки и в следующую секунду оказалась на Софии. А вот и еще один плюс коматозничества: я стала сильнее, в самый раз, чтобы потягаться с кем-то моей весовой категории. Я двинула Софии в челюсть, но удар соскользнул и получится не таким тяжелым, как мне хотелось бы. Тогда я схватила ее за волосы и пару раз приложила затылком к полу. Я и забыть забыла, что мы не одни.

  Меня содрали с ругающейся девицы. Я пыталась спихнуть с себя руки Эдуарда, но проще вступить в ближний бой с куском закаленной стали. Усилив хватку, да так, что у меня перехватило дыхание, он ясно дал понять, что не намерен отступать. Софию сдерживал Артур; остается пожелать ему удачи и скорейшего выздоровления.

  - Немедленно прекратить! - скомандовал Эдуард.

  - Какого черта, она первая начала, - рявкнула я, Супер Плевком сплевывая набежавшую в рот кровь.

  Эдуард повысил голос:

  - София!

  Девушка отпихнула Артура и стояла, поправляя волосы. Не без мрачного удовлетворения я отметила, что порвала ей блузу; был виден белый кружевной бюстгальтер, подчеркивающий смуглость ее кожи.

  - Мы еще не закончили, Палисси, - она ткнула в меня указательным перстом. Театральный жест.

  - А я думаю, что закончили.

  - Палисси, да ты боишься меня до судорог!

  Любопытно, догадывается ли София, что я теперь коматозник? Ой, сомневаюсь.

  - Слушай, тебе подарить шапку Наполеона? Я могу, мне не жалко.

  София фыркнула.

  Толстяк кривил губы в ухмылке. Персонал ресторана, затаив дыхание, наблюдал за происходящим. Бесплатное представление, а то.

  - Возвращайтесь к работе!

  Эдуард подошел к толстяку и что-то сказал ему, тот кивнул и сделал пометку в молескине. Ухмыльнувшись по очереди мне с Софией, кивнув: 'Дамы', толстяк подхватил пальто и двинулся к выходу.

  - Прости, - сказала я, когда мы отошли в укромный уголок. - Эдуард, моя проблема в том, что я неуважительно отношусь к чувствам окружающих. Я признаю это. Ты слишком добр ко мне. Даже София придерживается такого мнения.