Зерно А (СИ) - Павлик Анастасия - Страница 56

  Да, я понимала.

  Константин дрожал под пледом; его глаза остекленели, он внимал каждому слову Человека-Цыпленка.

  - Чего вы хотели от него?

  - Имя заказчика зерна. Но, похоже, ваш друг затрудняется с ответом.

  - Он не знает заказчика?

  Я вспомнила слова Константина: под 'Туристом' не врут.

  - Нет, - подтвердил Человек-Цыпленок, следя за моей реакцией, - в отличие от вас, разумеется.

  Уна Бомбер. Ручаюсь, старый лис знал, с кем зерно 'А' сроднит его; знал маленькую гнусную тайну любимца детей страны. И у него на Человека-Цыпленка есть свои планы.

  Я нужна Бомберу как ниточка, которая приведет его к зерну категории 'А', которое, в свою очередь, позволит ему лихо подняться по карьерной лестнице жизни. Зерно категории 'А' было сродни пропуску в вип-зону. И, в отличие от меня, Бомбер хотел воспользоваться этим пропуском.

  - Я не в теме.

  - Что лишний раз подтверждает обратное.

  - Класс! Это уяснили! В таком случае, как собираетесь поступить? Как и Чак-Чак, надавить на нужные точки?

  Он улыбался:

  - Как я уже говорил, дешевое запугивание не в моем стиле.

  - Что будет с Константином?

  - Моя обязанность - проследить, чтобы, когда Константин... гм, вновь заснет, его больше не потревожили.

  Константин задрожал под моей рукой. Я зажала его уши ладонями и бросила испепеляющий взгляд в Человека-Цыпленка.

  - Вы нужны мне, Маргарита.

  - А вы мне - нет!

  - Не горячитесь, обдумайте все хорошенько.

  - Обдумайте? Нечего тут думать! Считаете, что достаточно прополоскали мне мозги для того, чтобы я вписала свое имя в Лигу друзей Человека-Цыпленка? Черт, - я шумно вздохнула, - таки достаточно. Дайте... дайте мне время.

  - Сегодня в Церкви механизированных - закрытая новогодняя вечеринка. Приходите.

  Готова спорить, Человек-Цыпленок уже кое-что понял.

  Понял, что я не соглашусь стать его собачкой. Ни за какие гребаные коврижки.

  Удивительным и одновременно страшным было то, что Человек-Цыпленок по известной ему одному причине не спекулировал моим братом в разыгрываемой партии. Никто не ставил меня перед выбором: либо я соглашаюсь с Человеком-Цыпленком, либо моего брата... Речь не о гуманизме Цыпленка, а о зерне 'А'.

  - Я вернусь, - пообещала я Константину.

  - Рита...

  - Скоро, - я поспешила отвернуться, чтобы никто не увидел мои слезы. - Обещаю.

  - До встречи, Маргарита.

  Я направилась к лифту; спина горела, словно на нее шмякнули проваренное в кипятке полотенце.

  Но я не обернулась.

  Я размышляла о том, что только что услышала.

  Сотрудничество, которое предлагает Человек-Цыпленок, явно не сводит меня до роли технического исполнителя. Так или иначе, это были бы непаритетные отношения. Я-то знала, откуда ноги растут. К черту байки о преемстве. Человек-Цыпленок вряд ли однажды захочет покинуть насиженную жердочку.

  Что-то подсказывало мне, что он не будет особо убиваться из-за моего отказа. Просто, между ланчем и игрой в пул, возьмет и сотрет меня с лица земли. Проще пареной репы.

  Господин Слеза спускался со мной. Я вжалась в угол и немигающе смотрела на цифры: шестнадцать... семь... два... Я вылетела из лифта и вихрем пронеслась через вестибюль, к выходу, покрыв все расстояние за считанные секунды.

  - Палисси!

  - Свободен. Упырь, - добавила я вполголоса.

  Я припустила по мостовой, горько думая: 'Как же легко поддаться панике!' Спрашивается, как иначе? Я только что отшила Человека-Цыпленка! Едва не свалившись, перепрыгивая через кучу грязного снега, я оказалась на проезжей части. Таксист рубанул по тормозам и уставился на меня, не в силах даже начать ругаться. Я открыла дверцу и скользнула на переднее сиденье, вся из себя сосредоточенная и угрюмая.

  - В Кварталы, к 'Ананасам в шампанском', будьте добры.

  В последние дни я моталась в Кварталы чаще, чем за последний год. Однако в той ситуации, в которой оказалась я, помощи ждать не от кого.

  Кроме Эдуарда.

  Таксист поморщился.

  - Девушка, вот вы остановили такси и вам хорошо, а меня чуть родимчик, черт подрал, из-за вас не хватил! Никогда так больше не делайте!

  Я не могла этого пообещать.

  Деревья на проспекте были украшены паутиной лампочек. Тут и там - надувные снеговики, голограммы, новогодние поздравления от правящей верхушки. Нас обогнала иномарка; водитель иномарки опустил стекло и, выплевывая сквозь зубы проклятия, сунул в окно самый востребованный на дороге жест.

  Перед плотиной образовался затор. Правый берег лежал как на ладони: заснеженные массивы домов, скелеты деревьев, фонарные столбы. Кварталы тонули в иллюминации, хотя время было не позднее, всего-то час пополудни. Небо, казалось, вот-вот с треском упадет в реку. В тучи врезался бивший из глубин противоположного берега сноп света; дразнящий женский силуэт, реклама очередного увеселительного притона, пританцовывал, повиливал бедрами. Уверена, в Новый год в этом заведении яблоку негде будет упасть.

  Я чувствовала себя чем-то вроде лампочки, на свет которой прилетела самая прожорливая моль в городе. Мне уже не сойти со сцены целой и невредимой. Надо хотя бы попытаться. И даже не ради себя, а ради Влада.

  Таксист включил печку. Он был в толстенном свитере, но все равно мерз. Я же сидела с расстегнутой до середины груди кофтой. Будь я человеком, это давно обеспечило бы мне топ-болезнь моего детства - бронхит.

  Мы объехали место аварии: ничего страшного, пара-тройка вмятин на кузовах и разбитая фара, водители бодрячком, разве что посиневшие от холода и злобы, милиция в высоких фараоновых шапках и с поднятыми овчинными воротниками заполняет какие-то бумаги.

  Чем ближе такси подъезжало к 'Ананасам в шампанском', тем туже сжимался узел в моем желудке. Эдуард мог списать мое исчезновение на изъяны моего характера. А изъянов у моего скорпионьего характера, должна признать, много. Я задалась вопросом: расскажу ли я ему правдивую версию произошедшего? Если он не выведет меня из себя в первую же минуту, то - да, возможно.

  Я подумала о Максе, эдуардовом телохранителе. Как-никак, он последний, кто видел меня перед моим исчезновением. Помнится, Макс сказал, что если со мной что-то случится, его по стене размажут. Хотя попробуй размажь такого - одна головная боль.

  Может, Эдуард волнуется. Может, рвет и мечет. Или же возненавидел меня, ведь я перед уходом не выключила свет в гостиной.

  Кристально ясно одно: мое появление в 'Ананасах' будет фееричным.

  Ананасы в шампанском - это пульс вечеров!

  Сколько же во мне радости, радости, радости!

   Глава 35

  Таксист сунул полтинник в 'бардачок', проворчал что-то и укатил.

  - Кто там?

  - Открывай давай, умник.

  Из темного вестибюля пахнуло сигаретным дымом, дорогим парфумом, кожаной мебелью. К горлу подкатил ком. Вдруг войти в дверь стало почти также сложно, как протиснуться в кроличью нору. Но я вошла, Бог видит, я вошла. Дверь закрылась, и тьма обволокла теплым коконом. Когда глаза привыкли к темноте, Артур выскочил мне навстречу, как черт из табакерки, и заключил в объятия. На его руках не было перчаток.

  - Да-да, взаимно, малыш, - я уперлась рукой в грудь Артура и восстановила между нами некоторую дистанцию.

  - Ты как сквозь землю провалилась!

  Я, наверное, с минуту вглядывалась в его лицо.

  - Не уверена, догадываешься ты сейчас или нет, как близко подобрался к истине. Нет, - решила я и улыбнулась, - конечно, не догадываешься.

  - Уходишь от ответа?

  - Ухожу от ответа, - кивнула я. - Эдуард здесь? Мне надо с ним кое-что перетереть.

  Артур медлил.

  Я закатила глаза:

  - Ладно, блин, спрошу лишь раз: в чем проблема? У меня нет времени на позы и ужимки.

  Артур опустил глаза.

  - Так-так-так! Неужели? Твоего босса что, одолел вирус обиды? - Я вскинула брови. Ничуть не удивлюсь, если это так.