Элегии и малые поэмы - Назон Публий Овидий - Страница 132

40   Стану я тешить и как долгие дни коротать?

        Я не привержен вину, ни игре обманчивой в кости —

        То, в чем обычно дают времени тихо уйти.

        Не привлекает меня (даже если бы вечные войны

        И не мешали тому) новь поднимать сошником.

45   Вот и осталась одна холодная эта услада,

        Дар Пиэрид — богинь, мне услуживших во зло.

        Ты же, кого счастливей поил Аонийский источник,

        Преданно труд люби, пользу дающий тебе,

        Свято музам служи и что-нибудь из сочинений

50   Самых недавних твоих нам на прочтенье пришли.

III. Непостоянному другу

        Жаловаться ль? Умолчать? Обвинить, не назвав твое имя,

        Иль без зазренья открыть каждому, кто ты такой?

        Нет, обойдусь без имени здесь — или жалобой нашей

        Я, и ославив, создам прочную славу тебе.

5     В крепком пока я плыл корабле, с устойчивым килем,

        Первым ты был готов в море пуститься со мной.

        Ныне ж, едва судьба нахмурилась, ты на попятный —

        Видно, боишься, что друг помощи станет просить!

        Даже делаешь вид, что со мной никогда и не знался,

10   Имя заслышав «Назон», спросишь: «Да кто он такой?»

        А ведь Назон — это я, и нас, хоть забыть предпочел ты,

        Чуть ли не с детских лет связывал дружбы союз.

        Я тот самый, кому поверять спешил ты заботу,

        Кто и в забавах тебе первым товарищем был.

15   Тот я, с кем тесно ты в домашнем дружил обиходе,

        Тот я, чью Музу, хваля, ты бесподобной назвал.

        Тот я, о ком теперь, вероломный, не знаешь ты, жив ли,

        Да и не спросишь. Зачем? Ты-де с таким не знаком!

        Если меня в те дни не любил — значит, ты притворялся,

20   Если же искренним был — ты легковесней коры.

        Спорь! За какую, открой, изменил нам обиду? Но если

        Жалобы ложны твои, тем справедливей моя.

        Наша какая вина не велит тебе прежним остаться?

        Или вменяешь ты нам наше несчастье в вину?

25   Если ты мне ничем не помог — ни советом, ни делом,

        Хоть бы прислал письмо, два бы словечка черкнул!

        Где там! Верю с трудом, но ходит молва, что и словом

        Только чернишь ты меня, падшего злобно клеймишь.

        Что, безумный, творишь? А вдруг отвернется Фортуна?

30   Сам ты себя лишил права на слезы друзей!

        Непостоянство свое скрывать не хочет богиня;

        Глянь — на вертящийся круг встала нетвердой ногой.

        Легкая, словно листок, она ненадежна, как ветер,

        Равен, бесчестный, с ней легкостью ты лишь один.

35   Все, что людям дано, как на тонкой подвешено нити:

        Случай нежданный, глядишь, мощную силу сломил.

        Кто на земле не слыхал о богатствах и роскоши Креза?

        Но, как подачку, жизнь принял он в дар от врага.

        Тот, кто в страхе держал под всесильной рукой Сиракузы,

40   Низким кормясь ремеслом, впроголодь, сверженный, жил.

        Кто Великого был сильней?[610] Но голосом тихим

        Помощи, робкий беглец, он у клиента просил.

        Муж, пред которым вчера склонялись, покорствуя, земли,

        В тесном жилье бедняка нищим из нищих стоял.

45   Славный триумфом двойным — над кимврами и над Югуртой —

        Тот, в чье консульство Рим праздновал столько побед,

        Марий лежал в грязи, укрывая в болотной осоке

        Мужу такому никак не подобавший позор.[611]

        Все начинанья людей — игрушка божественной власти;

50   Час течет — но от нас скрыто, чем кончится он.

        Если бы кто мне сказал: «Жить ты будешь на водах Эвксина,

        Вечно страшась, что гет ранит стрелою тебя», —

        «Что ты! Испей, — ответил бы я, — очистительных соков,

        Сколько их могут родить всей Антикиры луга!»[612]

55   Все же я здесь и, хотя б остерегся стрел ядовитых,

        Пущенных смертной рукой, — стрел божества не уйти,

        Ты же в страхе живи и радостью не похваляйся:

        Только сказал — и она вмиг обернулась бедой.

VII. Весталису

        Присланный ныне к нам, на берег Эвксина, Весталис,

        Здесь, под Полярной звездой, римский закон утвердить,

        Сам ты узнал, каков этот край, где меня поселили,

        И справедливость моих жалоб везде подтвердишь.

5     Юный внук альпийских царей![613] Если ты мой свидетель,

        Веру скорей обретет наша неложная речь.

        Видел и ты, как в лед застывает Понт на морозе,

        Как без кувшина вино форму кувшина хранит.

        Видел, как груженый воз с воловьей упряжкой по Истру —

10   Посуху стрежнем реки гонит отважный язиг.

        Знаешь и то: в кривом острие здесь яд посылают,

        Чтобы, вонзаясь, стрела смертью грозила вдвойне.

        (Только об этой беде ты издали знай: самолично

        Не довелось бы тебе с нею спознаться в бою!)

15   «Первый метатель копья манипула первого»[614] — этим

        Званьем недавно тебя воинский труд увенчал.

        И означает оно немалый почет — но достойна

        Трижды славнейших наград ратная доблесть твоя.

20   Помнит Дунай, как сильной рукой ты в пурпур недавно

        Воды окрасил его, с гетскою кровью смешав.

        Помнит мятежный Эгис, как его усмирил ты — и ложен

        Был тот дерзкий расчет на неприступность горы:

        За облака вознесен, не так в оружии город

        Видел надежный оплот, как в положенье своем.

25   Дерзкий враг отобрал Эгис у царя ситонийцев

        И, отобрав, держал взятое в цепких руках;

        Но по реке на судах пришел Вителлий[615] и грозно

        Против гетских сил выстроил свой легион.

        И у тебя, достойнейший внук благородного Донна,

30   Жажда зажглась в груди ринуться в сечу мужей.

        Издалека приметный для глаз сверканьем доспехов,

        Не пожелал ты скрыть храбрость свою хоть на миг;

        Шел напролом, одолев и булат, и гордую кручу,

        Шел сквозь частый град падавших с выси камней.

35   И не явились тебе помехой дротиков стаи,

        Черные тучи стрел с ядом змеи в остриях.

        В шлеме тростинки торчат, многоцветными перьями вея,

        Негде в разбитый щит новой вонзиться стреле.

        Он и от прежних тебя не укрыл. Но с думой о славе

40   Боль пламенеющих ран ты не хотел замечать.

        Так, мы помним, Аякс против Гектора бешено бился,[616]

        Факелоносцев разил — и отстоял корабли!

        Грудь на грудь пошли. Скрестили мечи в рукопашной.

        Время железу решить яростной битвы исход.

45   Что ты в бою тогда совершил, о всем не поведать,

        Скольких убил врагов, как и кого одолел:

        Ты бы считал и не счел те груды порубленных гетов,

        Всех, кого попирал в битве победной стопой.

        Младшие брали пример со старшего: в сечу кидались,

50   Много приняли ран, подвигов много свершив.