Золото моих чувств. Примирение (СИ) - "Melara-sama" - Страница 31

- Мадам Лайбе, я прошу Вас просто выслушать меня.

Она царственно кивнула.

– Я работаю здесь только четыре дня, и за это время я увидел достаточно, чтобы утверждать, что избиение имеет место быть. Старый учитель Себастьяна не смог поговорить с Вами…

Она перебила меня.

- Я и мой муж не стали слушать этого сумасшедшего человека.

Я внимательно посмотрел на нее, но она сделала вид, что не заметила моего взгляда, и продолжала:

– Мой сын благовоспитанный молодой человек, он не мог ввязаться ни в какие криминальные истории, и уж тем более быть повинен в драке. Это абсурд.

- Мадам, я же не сказал, что Себастьян повинен в драке и что он участвует в драках, а сказал, что его избивают.

Она прищурилась и резко повернулась к сыну.

- Ты же говорил, что упал. Ты же знаешь, что ложь - это грех!

Я успел перехватить ее руку.

- Это тоже грех, мадам. И я еще не закончил.

Она вырвала руку и села на место.

- Я уже услышала достаточно. Я скажу мужу, он займется воспитанием ребенка.

Только этого мне и не хватало.

- Мадам, я хочу, чтобы Вы услышали меня…

- Я Вас прекрасно слышу, мсье.

- Нет, вы меня не слышите. Я начал этот разговор не для того, чтобы Вы занялись воспитанием ребенка, я хочу, чтобы вы обратились к врачу и проверили состояние мальчика. Ведь прошлый год и начало этого Себастьян регулярно подвергался избиению.

- Есть же школьный врач, пусть он займется этим.

Я повернулся к мальчику, он сидел и смотрел вперед в одну точку, только губы подрагивали. Я понимал, что меня не слышат, что говорить со мной по какой-то причине не желают. И наказание Себастьяна будет не такое, как у Калеба. Другое. Но не менее страшное, чем избиение собственной матерью.

- Мадемуазель Рошетт не в состоянии обеспечить нормальный осмотр, я, как классный руководитель, прошу Вас, мадам, отвести ребенка к врачу.

- Что это изменит? Его все равно будут избивать, а это значит, что он заслужил.

- Вы что такое говорите? Как Вы можете такое говорить? – Я слез со стола и навис над ней, в ее темных глазах на доли секунды появился испуг.

– Как вы можете так… Вам что, все равно? Когда он приходит домой весь в ссадинах и синяках, Вам все равно? – Я был так зол. Что это такое?! Те, кто так хочет детей, не могут их иметь, а те, кому дети даются, просто пренебрегают своими обязанностями!

- Мне не все равно, но на все воля Всевышнего! – Воскликнула она.

- Я не буду с вами спорить по этому вопросу. – Вмиг успокоился я. – Я хочу, чтобы Вы выполнили родительский долг и просто сходили к семейному врачу. Если нет, то позволили мне сходить с Себастьяном на прием. Это будет честно и не нарушит Ваш уклад жизни.

- Хорошо, я дам Вам адрес. – Она открыла сумочку и достала визитку, протянула мне. – Я, если честно, мсье, так и не поняла, для чего Вы настаивали на приходе.

- Я просто хотел поговорить о Вашем сыне, мадам. О ситуации, неприемлемой для мальчика, и я бы хотел, чтобы Вы были в курсе того, что происходит, и Себастьяну не пришлось бы лгать Вам о своих ранах.

- Теперь я в курсе, и даже не знаю, что за наказание ждет моего сына за ложь. – Она встала и уже хотела выйти, но я не мог так поступить с мальчиком, который доверился мне.

- Я думаю, что наказывать нужно, прежде всего, себя, мадам.

- Что? – Удивленно повернулась она ко мне.

- Вы считаете, что правы, я могу сказать, что это не так. Нужно давать выбор мальчику, он уже достаточно взрослый для выбора.

- Это уже не Ваше дело, как учителя.

- Да, но мое дело благополучие детей в моем классе. И если я вижу, что происходящее выходит за рамки, я обязан предупредить родителей. А они уже в своем праве вмешиваться в ситуацию. Бывший преподаватель Себастьяна обратился к Вам и Вашему мужу с просьбой о переводе мальчика в другую школу, почему Вы этого не сделали?

- Я и мой муж посчитали, что он слишком преувеличивает. – Она повернулась и посмотрела на меня внимательно. - Думаете, я не знаю, как это бывает? Не поделили что-то и подрались, вот и все. На все воля Божья.

- Зачем прикрываться этим, мадам Лайбе?

- Я ничем не прикрываюсь. Я говорю, что так и есть, если вы не считаетесь со словом Божьим, это Ваш грех, не марайте моего сына.

Я улыбнулся.

- Хорошо, каждый из нас остался при своем мнении. Я прошу прощения, что вызвал Вас и отвлек от столь высоких материй.

Она кивнула и вышла за дверь.

Я расхохотался.

- Джон?

- Прости, олененок, но твоя мама - это просто нечто… - Я успокоился и повернулся к нему. – Я думал, будет проще. Они же у тебя фанаты просто.

- Да, так и есть. – Парень слабо улыбнулся.

- Что за наказание тебя ждет? – С тревогой спросил я.

- Служба. Утренняя. – Печально проговорил он. – Ничего особенного.

- Прости, изначально я хотел настоять на твоем переводе, я же еще не знал о проблеме Калеба. Думал, он просто издевается над тобой, а оказалось, что все намного глубже. И сейчас я понял, что у тебя проблема посерьезней, чем у него, хотя его проблему мы решили. А вот что делать с тобой, олененок…

- Ничего, я просто вырасту и уеду. Меня слово Божье как-то не вдохновляет. – Он улыбнулся. – Я же говорил, что это бесполезно все, она не услышит. Странно, что карточку дала.

- Возможно, не все потеряно?

- Нет, мсье, они и тогда, год назад, не стали слушать и сейчас тоже. Им все кажется, что они правильно живут и что мир вне нашего дома грязный. – Он вздохнул и медленно приблизился ко мне, прижался.

Я обнял его.

– Я так устал от этого, Джон. Постоянные молитвы перед едой, на ночь, утром, перед тем, как выйти на улицу… постоянно. Я устал немного от этого, устал постоянно быть правильным… и когда понял, что отличаюсь, и влюбился в мальчика, был так счастлив. Бунт. Это такое счастье, пусть его никто не видит и не знает о нем, но он внутри и меня это спасало. Пусть было больно, потому что любовь не взаимная, но я любил, а это самое главное. Люблю. – Совсем тихо добавил он. – Они не замечают, что я совершенно другой, что я только притворяюсь таким, как они. Лгу.

- Себастьян, нужно жить так, как ты хочешь, и иметь свои цели, а не жить мечтами других. Я вот теперь и не знаю, как тебе помочь.