Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией] - Нагорный Алексей Петрович - Страница 39

— Маша… — пытался он ее остановить. — Перестань!

Она заплакала. Коля привлек ее к себе и погладил по голове, словно маленького ребенка.

— Ты же знаешь, как я… В общем, к тебе отношусь. Прости меня, я сказал, не подумав.

Маша вытерла слезы.

— Я тоже… Забудем это, хорошо? — Она помолчала и добавила: — Слушай. В тот вечер Кутьков пришел к Жичигину требовать свои деньги, а Жичигин не отдал. Они… убили его. Перерыли всю квартиру, ничего не нашли. Они мне сказали: и тебя убьем, если не отдашь деньги.

— А ты… на самом деле знала, где они? — напряженным голосом спросил Коля.

— У тебя даже голос сел, — сказала Маша грустно. — Не надо, Коля, а то я снова начну о тебе плохо думать. Пойми: я не знаю, как мне поступить.

— Ты все-таки скажи мне: эти деньги существуют?

Коля как ни старался, волнения скрыть не сумел.

— Идем, — Маша взяла его за руку.

…В гостиной Жичигиных она подошла к аквариуму:

— Под песком — второе дно. В нем тайник, — Маша вздохнула и села на диван. — Чего же ты ждешь?

Коля недоверчиво посмотрел на нее и пошел за ведром.

Когда выносил тридцатое по счету, вытер потный лоб, спросил:

— А ты, часом, не подшутила надо мной?

— Аквариум пятидесятиведерный. Носи, не сомневайся, Фома неверующий.

Обнажилось дно. Коля вынул нож, расковырял замазку. В тайнике лежал тщательно упакованный в клеенку пакет, а в нем — тугие пачки долларовых и фунтовых купюр.

— Из автомобиля Госбанка… Теперь все понятно… Кутьков часть денег Отдал на хранение Жичигину. Они, понимаешь, были сообщниками еще с дореволюционного времени… — Коля внимательно посмотрел на Машу, с недоумением спросил: — А ты-то откуда знаешь… про это?

— Мне сказал Жичигин, — Машу бил озноб.

— Интересно, — протянул Коля. — За что это он тебе такое доверие оказал?

— Он объяснился мне в любви и показал этот тайник, — сказала она равнодушно.

— За любовь — такую кучу денег?! — искренне изумился Коля. — Должно быть, твой Жичигин изрядный дурак!

— Любопытна я знать, а что такой человек, как ты, способен отдать за любовь? — насмешливо спросила Маша.

— Я? — Коля смутился, понял, что сморозил глупость. — Я в том смысле говорил, что любовь за деньги не купишь.

— Ошибаешься, дорогой… — холодно сказала Маша. — Купить можно все. В том числе и любовь продажных женщин. У тебя больше нет вопросов?

— Есть, — Коля нахмурился. — Ты думала, кому отдать деньги: нам или им?

Маша надменно улыбнулась:

— Ошибаешься. Как раз об этом я совсем не думала. Это для меня было решено. Ни вам, ни им.

— А кому же? — спросил он удивленно.

— Себе, — сказала Маша. — Что же ты молчишь?

— По-моему, тебе все равно, что я скажу. Тебе на мое мнение наплевать, — с досадой произнес Коля.

— Угадал, — сказала она холодно. — Деньги, наконец, у тебя. Ты блестяще добился своего. Теперь ты герой и можешь возвращаться в свой МУР. Наверное, там теперь все будут мурлыкать от восторга, — неловко скаламбурила Маша.

Коля положил пакет на стол, направился к дверям.

— Не понимаю, — вслед ему сказала Маша. — Что с тобой, Коля?

Коля остановился на пороге:

— Может, я до чего и не дошел — у меня образование против вашего — что у вас силы против моей. Но одно я понял: вы без этой дряни, — он кивнул в сторону пакета, — сроду не жили и впредь без нее жизни вам нет. — Коля хлопнул дверью и ушел.

Несколько мгновений Маша ошеломленно разглядывала пакет, а потом бросилась догонять Колю. «Что же я наделала! Что же я наделала», — тупо повторяла она, прыгая по лестнице через две ступеньки. Выскочила на улицу. Коля уже был далека, у поворота к бульвару.

— Коля! — закричала Маша. — Коля!!

Он повернулся, пошел ей навстречу.

— Прости меня, Коля! Прости!

— Ладно. Чего там, — улыбнулся он. — А я уж думал — все. Разошлись мы с тобой, как в море корабли.

— Не знаю, как ты, а я после этого никогда тебя не оставлю. Идем домой.

…Утром она согрела чай, принесла кусок хлеба. Долго смотрела, как он ест, потом сказала:

— Когда моя старшая сестра вышла замуж, муж увез ее в свадебное путешествие, в Италию. Они венчались в Исаакиевском соборе, а на свадьбе было полтысячи гостей. А я — как уличная девка.

— Глупая ты, — Коля притянул Машу к себе и стиснул так, что она вскрикнула. — Ты моя жена. А насчет путешествия и свадьбы не шибко огорчайся. Белых разобьем, кончится голод, холод. Устроим и мы себе свадьбу, друзей позовем. И в путешествие поедем.

— А венчаться ты, конечно, не пойдешь? — с упреком спросила она.

— А венчаться — нет, — твердо сказал Коля. — Это отрыжка старого быта, и нам с тобой не к лицу.

— Начальству своему все, конечно, доложишь?

— А как же? — удивился Коля. — Трепанов мне старший товарищ и брат, как я могу от него скрыть? Да и зачем?

— А он возьмет и запретит тебе на дворянке жениться.

— Запретит? — Коля почесал в затылке. — Не-е. Если бы он был дурак, дубина стоеросовая, — он запретил бы. А Трепанов — умней умного. Да если я тебя люблю, кто мне может запретить?

— Ну, наконец-то, — счастливо рассмеялась Маша. — А я уж думала: во веки веков не дождаться от тебя этих слов.

— Каких? — Коля непонимающе посмотрел на нее.

— Этих самых, — сказала Маша. — «Люблю тебя».

Трепанов долго рассматривал деньги:

— Это, конечно, хорошо, что она так поступила. Я тобой, браток, очень даже доволен. — Он внезапно взъерошил Коле волосы и засмеялся: — А ты востёр! Ох, востёр! Какую девку подцепил. Хвалю. И рад за тебя, браток. Любовь, — она, понимаешь, всегда любовь. Революции там, войны, смерть и разрушение, а все равно люди любят друг друга. И это, скажу тебе прямо, очень хорошо! Это по-нашему, по-большевистски! Мир переделываем. Для чего? Для любви! Для счастья! Ну вот, речь я произнес, извини.

Собрали совещание. Все поздравляли Колю с удачным завершением операции, а он сидел в углу и отмалчивался. Никифоров сказал:

— Эта казна для Кутькова — дороже жизни. Он за ней придет, а мы его — цап-царап!

— Приде-ет… — протянул Афиноген. — Долго ждать придется.

— Зачем долго, — спокойно возразил Никифоров. — Распространим среди урок слух, что Мария нашла деньги. Я посмотрю, как Кутьков на это не клюнет. И подоплека истинная: Жичигин потому Марии деньги отдал, что он ее… как это! Страстно любил!