Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией] - Нагорный Алексей Петрович - Страница 36

— Одного ты убил, Коля, — сказал Никифоров. — В лоб угадал.

— Да ладно, — Коля махнул рукой и повернулся к Маше: Можно я провожу вас?

— Нет, — Маша фыркнула и пулей вылетела в дверь.

Утром в разных частях города нашли двенадцать убитых милиционеров. Воробьев был в их числе. Страшная символика этого преступления была понятна всем, но вопреки надеждам Кутькова и Плавского эта их акция не только не устрашила жителей, а, наоборот, вызвала всеобщую ненависть к бандитам. Уже к обеду в городские отделения милиции невооруженные граждане доставили десятки преступников. Многие из них были зверски избиты… Уголовный розыск вынужден был направить на улицы города свои патрули — для предотвращения расправы и самосудов…

Убитых хоронили на третий день. Улицы были заполнены огромными толпами людей. Проводить в последний путь героев-милиционеров вышла вся Москва. Гремел похоронный марш, над морем голов плыли гробы. Они прочертили улицы, словно красный пунктир. Шли красноармейцы, милиционеры, рабочие. Многие плакали. Какая-то старушка сказала:

— У нас парнишку зарезали, так его друзья-товарищи с завода на урок стеной поднялись! И правильно! А то по улицам и ходить стало невозможно!

Коля и Афиноген тоже шли в процессии. Коля равнодушно скользил глазами по лицам провожавших и вдруг увидел, как к мрачному типу в бекеше и офицерской фуражке без кокарды подошел чекист в кожаной куртке, с маузером через плечо. Коля остановился. В этой на первый взгляд ничем не примечательной уличной встрече не было ничего особенного, и Коля стоял и спрашивал себя: зачем он, собственно, остановился? И вдруг Афиноген сказал:

— Этому из ЧК надо помочь. По-моему, он хочет задержать бандита.

— Точно… — Коля сразу же вспомнил: человека в бекеше он видел в ресторане! А потом бандит был среди тех, кто преследовал его и Машу.

Протиснувшись сквозь толпу, Коля и Афиноген перешли на другую сторону. Бандита уже не было, а чекист стоял и, сняв фуражку, наблюдал за процессией.

— Мы из МУРа, товарищ, — Афиноген предъявил служебное удостоверение. — Кто этот человек, с которым вы только что говорили? Вы его знаете?

Чекист внимательно посмотрел на ребят:

— Нет, не знаю. А задавать подобные вопросы сотруднику Чрезвычайной комиссии нетактично. Поняли? Вот мое удостоверение.

— Плавский Борис Емельянович является сотрудником Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, — прочитал Коля вслух.

— Извините, — Афиноген отошел.

Коля помедлил, сверля Плавского взглядом, потом повернулся, чтобы уйти.

— Что так смотришь? — вслед спросил Плавский. — Не понравился?

— Угадал, — кивнул Коля. — Сотруднику ЧК не о чем разговаривать с бандитом!

— Мозги у тебя еще сырые, — лениво сказал Плавский. — Ты что же думаешь? Можно бороться с преступностью и не общаться с преступниками? Заходи ко мне на Лубянку, мы поспорим. Желаю… — Плавский юркнул в толпу и исчез. А Коля и Афиноген вернулись в МУР. Если бы только они могли знать, кого выпустили!..

Трепанов, выслушав их доклад, нахмурился и долго молчал. Потом сказал:

— Плохо, братки. Очень плохо.

— Вы, товарищ начальник, всегда за упокой! — обиделся Афиноген.

— Я тоже не понимаю, что мы такого сделали? — пожал плечами Коля.

— Вы упустили двух матерых волков, — сказал Трепанов, снимая трубку телефона. — Коммутатор ВЧК… Двадцать два — пятнадцать. Титыч? Трепанов здесь… Чего? Ну, извини, это ты, браток, на курорте. А мы, брат, — что надо. Вопрос имею, Плавский Борис на Лубянке работает? Нет? А ты не темнишь? Ну, извини. Будь. — Трепанов повесил трубку и посмотрел на ребят.

Коля все понял, но на всякий случай спросил:

— С кем это вы говорили?

— С начальником кадров ВЧК. Эх, браточки вы мои… Вам этот липовый Плавский лапшу на уши повесил, а вы и рады, работнички…

— Ну, попадется он мне! — Коля ударил кулаком по столу. — Я из того бандита не знаю что сделаю!

— Ждать, покуда он попадется, мы не имеем права, — сухо сказал Трепанов. — Мы обязаны искать их всех. И найти. Во что бы то ни стало найти, братки… А поэтому — так: хотя подставлять им теперь девушку крайне опасно, другого выхода у нас нет. И я скажу честно: идем мы на этот риск сознательно, понимаем, что пуля в любую минуту может настичь каждого из нас. Это дает нам право просить Машу не оставаться в стороне. И просить будешь ты, Коля. Уж извини, браток.

Маша выслушала Колины доводы молча. И так же молча собралась и уже одетая остановилась у дверей.

— Никак не пойму, — сказал Коля. — Сознательно вы теперь нам помогаете или какие другие причины есть?

— Другие! — отрезала Маша. — Мне почему-то казалось, что многословие — привилегия женщин.

Коля обиделся и до самого ресторана шел молча…

Узнав Марию, официант осклабился и завертел салфеткой, как пропеллером. Подвел гостей к столику, усадил и приготовился записывать заказ.

— Значит, так, — сказал официант многозначительно. — Имеем только для вас соль фрит, сивэ, вилеруа, правда, из убоя, свежих нет-с… Вино, само собой. Для барышни лично могу предложить «Мумм кордон вэр».

— Дай нам, милый, самовар и ситного полфунта, — сказал Коля.

— Как-с? — не понял официант. Он выглядел так, словно подавился вилкой. — Что же вы, мамзель, с таким быдлом вращаетесь? При вашей наружности…

— Ты, ласковый, побереги собственную, — улыбнулся Коля и согнул массивную вилку. Разогнул, подал официанту и сказал: — Голодные мы, поторопись.

— Момент-с, — официант умчался.

— Разговаривать нам с вами надо, — сказал Коля. — Я вижу, что не хочется, а надо.

— Поговорим, — кивнула она. — Зачем вы ищете Кутькова?

— Так он же людей убивает! — удивился Коля.

— А деньги, которые он награбил, — они вас разве не интересуют?

— Деньги, это не главное, — сказал Коля. Тон, которым разговаривала Мария, был яено агрессивный. — Но, конечно, мы обязаны найти и деньги тоже, чтобы вернуть их пострадавшим, — продолжал он.

— А эти пострадавшие — купцы, дворяне и прочая, так сказать, мерзость, — звенящим голосом сказала Маша. — И как же быть? По вашему одухотворенному лицу я вижу, что правды вы мне все равно не скажете. Ну, так я ее вам скажу! Найдете вы деньги Кутькова и поделите их между собой! По карманам рассуете! Сапоги хромовые купите, продажных женщин наймете! И упьетесь водкой! Вот и вся правда вашей революции…