Звездный лабиринт – 2 - Мзареулов Константин - Страница 59

Они долго спорили и наконец согласились, что упавшее из глубин мироздания тело — будь то метеорит или комета — раскалилось за счет трения об воздух и взорвалось над тайгой, словно бомба. Обрушившись вертикально вниз, ударная волна обломала ветки, но оставила стоять стволы деревьев. На удалении от эпицентра напор взрывных газов действовал наклонно, а потому повалил лес вершинами вовне.

Однако дела обстояли не так просто. От Южного и Чеко в сторону Подкаменной Тунгуски и Ванавары тянулись две широкие — в десяток верст каждая — просеки, где деревья были повалены верхушками на юго-восток. Можно было бы понять, что метеорит промчался здесь по очень пологой траектории, двигаясь на малой высоте, и его огромная раскаленная масса гнала впереди себя вихрь урагана, ломающего лес. Но в таком случае стволы падали бы в направлении полета, то есть верхушками на северо-запад, но никак не наоборот! И почему таких просек оказалось две?

Так и не придумав объяснений, они двинулись вдоль восточного рукава таежного вывала. Картина разрушений ужасала — невероятная сила не просто выворачивала с корнем огромные сосны, ели и кедры — вдобавок сама земля вдоль просеки казалась обожженной, хотя ясно было, что не пожар здесь бушевал.

Древесина не выгорела, а лишь покрылась обугленной коркой, причем шесть минувших лет не смогли залечить этих ожогов.

В середине дня 23 июня они устроили привал на высоком берегу таежной речки Хушмо, вдоль которой тянулась эта полоса лесного безобразия. Асатиани прогулялся по окрестностям и подстрелил двух гусей. Наевшись до отвала, компания пришла в расслабленное состояние. Аберштадт и Ржанович завалились спать, замотав лица влажными полотенцами, чтобы хоть как-то спастись от мошкары. Ротмистр, прихватив дробовик, снова отправился в тайгу, а ссыльные готовили рыболовную снасть.

Внезапно за рекой послышался грохот. Отложив удочку, Иосиф бросил взгляд в ту сторону и увидел облако зеленоватого дыма, клубящееся за ближней сопкой.

Потом показался странный предмет, который медленно поднимался, опираясь на гудящий столб огня. По форме аппарат напоминал цилиндр, имевший закругленный верх и конические наросты в нижней части. Движение тускло-серебристого снаряда становилось все стремительнее, и вскоре он скрылся высоко в небе.

— Что это было?

Обернувшись, Коба обнаружил, что рядом с ним стоят, нервно поправляя пенсне, оба ученых. Чуть позже прибежал запыхавшийся Асатиани. Ротмистр закричал еще издали:

— Видели? Кто-то выпустил ракету большого калибра!

С его мнением пришлось согласиться. Забыв об отдыхе, все быстро оседлали лошадей, перебрались на тот берег и поскакали в обход сопки. Они пересекли каменистую равнину, поросшую редким кустарником, и обнаружили дымящийся круг выгоревшей почвы. Конрад Иванович вдруг проговорил:

— Надо немедленно уезжать. Здесь нам делать нечего.

К непередаваемому изумлению Иосифа, остальные хором сказали то же самое. Растерянно оглядевшись, Коба увидел в полусотне шагов двух людей чудовищного обличья. Оба были очень высокого роста, имели бурую кожу, ненормально широкий рот, маленькие носы и уши.

Но самое страшное впечатление производил единственный глаз — с блюдце размером, словно составленный из крохотных бусинок, желтого и зеленого цвета. Иосиф крепче сжал свое единственное оружие — плетку, посетовал о конфискованном при аресте верном маузере и решительно шагнул в сторону незнакомцев, крикнув:

— Профессор, Вахтанг, смотрите… Кто они?

Участники экспедиции посмотрели в сторону, куда он указывал. Их взгляды равнодушно скользнули по странным существам, а затем обратились на взволнованного большевика.

— О ком вы говорите? — с недоумением в голосе осведомился Аберштадт.

— Там никого нет, — поддакнул Асатиани. — Только трава и камни. Джугашвили, мы уезжаем. Ты тоже не задерживайся.

Четверо разом повернули лошадей и направились к лагерю. Иосиф остался на месте. Два монстра подошли к нему на десяток шагов, и в голове человека раздался холодный голос:

— Как странно, на него не действует гипноз.

— Кто вы? — спросил Коба.

Гонты объяснили, кто они и откуда. Потрясенный, он слушал сжатое повествование о перелете через бездну, разделявшую звезды, о враждебном народе, о гибели космических кораблей в небе над Подкаменной Тунгуской. Эти могущественные существа оказались в жалком положении, почти утратив надежду вернуться на родину. Где-то здесь, в отрогах горного хребта, они оборудовали убежище, в котором надеялись дождаться спасателей.

— Я видел, как взлетает ракета, — сказал Иосиф. — Неужели такой маленький кораблик сумеет долететь до вашей звезды?

— Нет, это была наша легкая шлюпка ближнего радиуса. Она поднимется над атмосферой и будет посылать радиосигналы.

Имевший представление об астрономических расстояниях большевик Джугашвили прикинул, сколько времени будут мчаться электромагнитные волны — речь явно шла о десятилетиях.

— А когда придет помощь?

Гонты дружно приподняли ладони, — вероятно, подобный жест соответствовал принятому среди людей пожиманию плечами.

— Придется ждать, — сказал иноземец. Другой космический человек добавил, что они построили подземное убежище с особыми устройствами для долгого сна.

— Мы будем спать годами, и на это время наши организмы почти перестанут стариться… Прощайте, нам пора возвращаться. Мы не хотим причинять вам вреда, но просим никому не рассказывать о нашем присутствии на этой планете.

— Подождите, — взмолился Иосиф. — Расскажите что-нибудь о вашем мире. Как вы живете, зачем прилетали…

Втайне он надеялся, что инопланетяне ответят: мол, летели помогать российским социал-демократам свергнуть проклятое самодержавие. Увы, гонтов совершенно не волновали тревоги изучаемой планеты, а цели экспедиции ограничивались наблюдением за примитивной культурой полудикой планеты.

Между делом кто-то из пришельцев посетовал, что база на острове, оставленная первым звездолетом, не оснащена аппаратурой межзвездной связи. И вообще, дескать, остров расположен вблизи оживленных морских путей — прятаться там было бы рискованно.

Потом гонты настойчиво рекомендовали человеку уйти. Вернувшись к костру, Иосиф не слишком удивился, когда выяснил, что никто из его спутников не помнит ни старта ракеты, ни встречи с пришельцами. По приказу профессора члены экспедиции свернули лагерь и навьючили груз на лошадей. Конрад Иванович заявил, что работа завершена и пора возвращаться.

На обратном пути у Чугуева разыгрался застарелый туберкулез, так что о побеге пришлось забыть. Оказавшись в цивилизованных краях, они узнали про сараевское убийство, австрийский ультиматум сербам и начало мобилизации. Сдав ссыльных полицейскому приставу, Аберштадт отправился вниз по реке, надеясь сесть на поезд в Красноярске.

… Закончив вспоминать те события, Сталин надолго замолчал и выпил целую бутылку газированной воды, словно у него пересохло во рту. Потом уже без подробностей рассказал, как после Февральской революции, вернувшись в Петроград, он пытался найти участников той экспедиции.

Как выяснилось, Аберштадт напрасно спешил в столицу — студенты и коллеги устроили ему обструкцию по причине немецкой фамилии. Профессора разбил инсульт, и Конрад Иванович скончался осенью четырнадцатого. Ротмистр Асатиани провел на фронте всю империалистическую, а затем, когда Грузия провозгласила суверенитет, уехал в Тифлис, где сделал карьеру, став генералом национальной армии. Он погиб во время скоротечной армяно-грузинской войны, командуя авангардом, прорывавшим пограничные укрепления на железнодорожном перегоне Марнеули — Айрум. Следы доцента Ржановича и механика-моториста Петрова были бесследно смыты водоворотами Гражданской войны. А жизнь полкового комиссара Чугуева оборвалась в разгар сражений на Царицынском фронте.

— Вот и все, — печально резюмировал Сталин. — Когда в государстве стало поменьше проблем, мы создали комиссию Дзержинского. А в конце двадцатых отправили на Тунгуску экспедиции Кулика и Кринова. Дальнейшее вам известно.