Золото императора династии Цзинь (СИ) - Гусев Анатолий Алексеевич - Страница 49

- В своей среде, среди своих, - сказал Домбровский, - мы все честные, господин Крабель. Покрайней мере, мы к этому стремимся.

- Но не всегда получаеться – сказал Крабель, думая о своём.

- Правда ваша, господин Крабель – согласился Домбровский.

- Я просто хотел бы уточнить позиции вашей партии, господин Домбровский. Так сказать - ваше кредо.

- Ах, позиции! По позиции – мы за демократию. За всеобщее справедливое распределение дохода! Мы не против крупной буржуазии и уж тем более не против мелкой! Против буржуазии социал-демократы и примкнувший к ним Бунд! – Домбровский покосился на Левицкого. – Они за мировую революцию!

- Как всё запутано! Социал-демократы за революцию, социалисты-революционеры за демократию.

- Причём наша партия – эсеры, считает, что перейти к социализму можно не насильственным путём. Мы, эсеры-максималисты, считаем, что социалистическая революция должна быть. Мы за революцию в России.

- Да вы что! – удивился Левицкий. – А как же понимать террор?

- А террором мы подталкиваем царское правительство к демократии. Если Россия перейдёт к социализму без революции, значить так тому и быть. Мы не будем настаивать на революции. Мы за смену строя, а как он произойдёт, через революцию или террор подталкнёт к смене строя, нам не принципиально.

- Запугивание, это очень оригинальный метод смены строя – сказал Крабель. – Боюсь, что насилием мало, что можно сделать. Вы и меня будете запугивать, что бы я помог вам?

- И всё-таки хотите обидеть, господин Крабель! Мы вас нижайше просим только подсказать нам, где нам искать Софью Андреевну. А дальше мы сами справимся. Что же касается ваших неприятностей на берегу Амурского залива … Да, у меня есть кое-какие связи в преступном мире. Поспрашиваю. Может что-то удастся вернуть или как-то по-другому компенсировать ваши издержки. Хотя бы частично.

- Это деловой подход, господин Домбровский. Это мне нравиться. Но мои издержки близки к потерям.

- Но вы же не последний хрен без соли доедаете?- возразил Домбровский. - Я же пообещал побеспокоиться о вас. Что можно будет вернуть – вернём.

- Хотелось бы процентов пятьдесят.

- Я ничего не могу обещать!

- И всё-таки!

- Я постараюсь сделать всё от меня зависящее!

- Этого достаточно. Ваше слово коммерсанта, надеюсь, твёрдо?

- Конечно.

- Я ведь тоже за справедливое распределение дохода. А получается, что одни работали, старались и им ничего не досталось. Согласитесь – это не справедливо.

- Полностью с вами согласен, Павел Иванович.

- Вот и чудненько. А что касается вашей сестры, Семён Андреевич, то я постараюсь помочь. Потереблю свои связи. Может быть что-то и узнаю. Давайте встретимся завтра в это же время здесь же. Очень надеюсь, что с вашей сестрой хорошо обращаются и за сутки с ней ничего экстравагантного не произойдёт.

- Будем иметь надежду – сказал Левицкий. – Но хотелось бы как-то ускорить.

- Всё, что в моих силах сделать – сделаю – заверил его Крабель.

На этом и расстались.

Выйдя на улицу, Левицкий сказал:

- Вот скотина! Ещё сутки ждать!

- Ему надо подготовиться, Семён. Он знает кто, но не знает где. Манз же не просто так к нему приходил. И ему надо подумать, просчитать, как лучше всё это провернуть. Но то, что согласился помочь – это уже хорошо.

- И ты ему отдашь половину?

- Какую половину?

- Половину добычи, что вы взяли на берегу Амурского залива.

- Мы ничего не брали.

- Лапшу на уши, своим ребятам? Вам не стыдно, Георгий? Какие имеются тайны между своими? Всё и так понятно. Но я не имею ничего такого к вам. Экспроприация экспроприаторов! Я понимаю. Это всё для общего дела. Для пользы революции.

- Общее не общее, а с Крабелем шутки плохи. Отвечать-то мне. Он тоже обо всём догадался. Отдам – со вздохом сказал Домбровский и добавил – Тем более что деньги всё равно фальшивые. Как говориться: «От греха подальше».

С той стороны улицы к ним спешил Шинкаренко.

ГЛАВА 28. ПРОМЫШЛЕННИКИ ИДУТ ПО СЛЕДУ.

Промышленники шли уверенным быстрым шагом. Они быстро добрались до места встречи Мазура и хунхузов. Сорок человек и одна лошадь протоптали довольно таки широкую тропу. И промышленники двинулись по ней, как по дороге – помятая трава, сломанные ветки указывали им путь. Через какое-то время они обратили внимание, что след возвращается и, судя по всему, хунхузы двинулись в другую, противоположенную сторону. Он вывел промышленников к месту, где Мазур переправлялся через реку. Дальше след шёл в горы. Пройдя по нему вперёд и вверх, Мазур остановился.

- Однако ливень будет - сказал он.

И с ним согласились. Решили, здесь остановится и делать укрытие от дождя – шалаш, а по местному - балаган.

Горелого и Бешенного послали налегке вперёд по следу.

Остальные занялись постройкой балагана. Работали споро, как будто всё жизнь были в одной артели. Нарубили жердей, сделали настил, стены, крышу, покрыли всё это плотным толстым слоем веток с листвой, чтобы никакой ливень не был им страшен. Только отстроились, разместились, появились первые тяжёлые капли надвигающегося ненастья, а с ними и Горелый с Бешенным.

Начался дождь, переходящий в ливень.

Решили перекусить. Нарезали чёрный хлеб большими ломтями, щедро навалили на них тушёнки. Запивали дождевой водой, для этого они просто выставляли алюминиевые кружки наружу, и они быстро наполнялись водой.

- Ну, что? – спросил Мазур у Горелого.

- Через гребень перевали. Хунхузы по следу геологов шли. Потом разделились. Геологи, наверное, к старой фанзе ушли, а хунхузы на другую сторону реки. Не хотят, видно, что бы их геологи заметили.

- Я так и думал – сказал Мансур, - что узкоглазые рядом идут, как бы охраняют геологов.

- Не «как бы», а сторожат! – сказал Литвин. - Они знают, какая добыча их ждёт. Но почему-то не трогают твоих геологов, чего-то ждут.

- Ждут – сказал Горелый, - когда геологи до определённого места дойдут. Там их манзы и схапают! И золотишко к рукам приберут.

- Где место? – спросил Бешенный.

- Кабы знать! – сказал Грибан.

- Зачем нам знать? – спросил Мазур, не к кому не обращаясь. – Нам раньше надо его перехватить.

- Перехватишь, тут – мрачно сказал Литвин, - как навалятся на тебя узкоглазые …

- Не дрейфь, дядя – сказал весело Грибан, - пробьёмся!

- Пробьётся, он! Лишь бы потом не пожалели, что меня не послушались.

- Не пожалеем – уверил Мазур.

- Что ты как баба прямо – сказал Бешенный, - всё ноешь и ноешь!

- Да что с вами говорить! – обиделся Литвин. – Жадность – она губит! А жить хочется – как ни когда!

- Э! Что такое жизнь? – сказал Бешенный.

- Тебе, может, и не надо, а мне пригодиться – огрызнулся Литвин.

- Если мы сперва геологов разденем, - сказал Горелый, - то у нас подвижности не будет. Манёвру, так сказать. Надо сначала манз обезвредить.

- Чего у нас не будет? – полюбопытствовал Федька Грибан.

- Манёвру. На военном языке – не будет свободы передвижения.

- Ты нас, Горелый, учёными словами не засыпай – сказал Мазур. – «Манёвру». Что делать будем? Ливень все следы смоет.

- Да спокуха, - сказал Грибан, - чего ты прям, Ваня, как не родной? Знаем, где они – найдём! Чай, таёжники, а не манзы какие-то там!

- Ну, найдём, - сказал Литвин, - а потом, что?

- Будем кружить, и бить по одному. Нападут – разбежимся в разные стороны. Потом опять соберёмся.

- Геологи услышат.

- Да хрен с ними! Пусть слышат. Куда они от нас денутся. Будем за ними присматривать. Да что с тобой, Литвин? Ты пугливый какой-то стал. Я тебя совсем не узнаю.

Литвин что-то проворчал не разборчивое, а Федька Грибан пояснил:

- Медведь его зимой заломал. Еле живой к Сахалину приполз. Только вот недавно оклемался. Медведя-то мы нашли, убили, а потом пропили и шкуру и мясо на Сахалинском приюте. А вот Литвин какой-то не такой стал.