9 подвигов Сена Аесли. Подвиги 1-4 - Мытько Игорь Евгеньевич - Страница 38

Но тут в ход событий вмешался непредвиденный фактор в лице мисс Сьюзан. Она на протестующие вопли внимание обратила. МакКанарейкл разразилась гневной тирадой воспитательного характера, продолжавшейся три с половиной минуты (как только ей дыхания хватило!) и закончилась на высокой, можно сказать, пронзительной ноте, которую издала общеминистерская сирена.

– Нет, это уже ни в какие ворота не лезет! – огорчился отец Браунинг. – Я им тут что, мальчик? Я им тут что, погулять вышел?

Немного успокоившись, он разъяснил, что ни в какие ворота им теперь из Министерства не вылезти, поскольку включен фиолетовый сигнал тревоги[121]. Метафора про гуляющего мальчика означала, что Браунинга о дополнительных мерах безопасности никто не предупредил[122].

Сыщик подошел к висевшей на стене схеме этажа и о чем-то с ней переговорил. Потом пошептался с планом эвакуации при Всемирном потопе и повел остатки экскурсии по извилистому коридору. Спустя минуту он отпер какую-то дверь (предварительно с ней побеседовав) и впустил МакКанарейкл с детьми в большую овальную комнату, заполненную приборами, экранами, пультами и темными зеркалами.

– Самое безопасное место, – сказал он. – Центр наблюдения за зданием Министерства. Сейчас здесь никого нет, всех бросили на охрану кабинета премьера. Сидеть тихо, наружу не выходить, ничего не трогать… впрочем, что это я, здесь же мисс Сьюзан. Решайте проблему. Оставляю вам секретную папку с материалами дела, все равно ничего секретного в ней уже нет. Через час я вас заберу.

«Зачем я это сделал? – мрачно думал Браунинг, быстро шагая к кабинету премьер-министра. – Ну ведь никак не могли Гаттер, Пейджер и Аесли поучаствовать в преступлении, сидя в вольере с ухогорлоносами. Одно утешает – профессор МакКанарейкл с ними. Если что, она им такое устроит!».

Пастор остановился. В последней мысли чего-то не хватало. «Она им такое устроит… Она там такое устроит!» Браунинг представил, что может устроить разъяренная профессор МакКанарейкл в помещении, напичканном тонкой магической аппаратурой, и понял, что идея запереть в кабинете премьера двадцать вооруженных ментодеров куда менее опрометчивая.

Сомнения сыщика разрешил дребезжащий голос именных часов:

– Опаздывай сколько хочешь, но на меня потом не сваливай!

Браунинг снова прибавил шагу.

А тем временем профессор МакКанарейкл, в полном соответствии с опасениями пастора, угрожающе приблизилась к пульту наблюдения, глянула в одно из черных зеркал, ахнула и принялась рыться в сумочке.

Мерги, Порри и Амели расселись за столом и начали увлеченно решать задачу Браунинга. Делали они это шумно, бестолково и очень весело, совершенно не смущаясь тем фактом, что в материалах дела оказался только малосодержательный листочек с предсказанием.

Сену нестерпимо хотелось присоединиться к друзьям и поучаствовать в бессмысленных попытках решить неразрешимую проблему. Мальчик держался изо всех сил. Разум, логика и железная воля Аесли брали верх, но сам Аесли скатывался вниз – в черную депрессию.

Мисс Сью засунула руку в ридикюль по локоть.

– Сен, а ты почему не участвуешь? – спросила Амели. – Это ведь логическая задача.

– Я даже пытаться не буду, – сказал Аесли. – Это задача без решения.

– И что ты предлагаешь? – поинтересовалась Мергиона.

– Можно доказать, что у этой задачи нет решения.

– Зачем? – спросил Порри.

– Вот и я о том же, – уныло сказал Аесли. – Ничего другого с вероятностью в сто процентов сделать нельзя. Иначе говоря, чему бывать, того не миновать.

МакКанарейкл скрылась в сумочке уже по пояс.

– Как не миновать? А как же свобода воли? – возмутился Порри. – Если все предопределено, то какой смысл вообще что-то делать?

– А если не предопределено, – подхватила Мерги, – то как предсказателям удается хоть что-то правильно предсказывать?

– А если что-то предсказано, – развила тему Амели, – неужели это произойдет в любом случае?

Все посмотрели на сумочку, из глубины которой доносились сдержанные проклятья мисс Сьюзан. Диспут внезапно приобрел академический характер. Нужна помощь старших.

Словно почувствовав это, профессор МакКанарейкл вынырнула из ридикюля с кружевным платочком, смахнула им крошечную порчу со щеки и включилась в беседу.

– Сен прав. Сама я это не очень понимаю, но вам объяснить могу[123].

Заклинанием Канцелярус-принадлежнус мисс Сьюзан создала большой лист ватмана и горстку фломастеров.

– Предположим, что это Сен Аесли, – сказала она и изобразила на краю листа зеленую загогулину.

– Почему я? – удивился Сен.

– А кто? – удивилась мисс Сью. На это возразить было нечего.

Отец Браунинг и все в сборе

– Что вы там делаете, Браунинг?

Отец Браунинг быстро спрятал руки за спину. Говорить Тотктонаде о клее «Момент» или нет? Вроде как надо, непосредственный начальник… Но, с другой стороны, один из подозреваемых.

«Скажу, – решил сыщик, – и посмотрю, как изменится выражение его лица. Вдруг он сам себя выдаст?»

И, внимательно глядя на министра, рассказал о затее с приклеиванием подозреваемых.

– Это вы у вашей Мергионы Пейджер нахватались? – спросил Тотктонада, выражению лица которого мог позавидовать кирпич на столе Тетраля Квадрита.

«Не он, – подумал Браунинг. – Или он, но себя не выдал. Какое сложное дело».

Браунинг закончил намазывание стульев клеем (не пропустив даже стул премьер-министра), и к точке совершения преступления начали прибывать потенциальные преступники.

Первым появился Бальбо Рюкзачини. Великий непризнанный писатель по призванию и пресс-секретарь с хорошим окладом по совместительству был спокоен и грустен. Спокоен потому, что сага «Девяносто девять подвигов безумного Сона Охпосле» обещала стать величайшим литературным триумфом и прославить этого самого Суна на века. А грустен потому, что львиная доля славы, как всегда, достанется герою, а не его создателю[124].

– Добрый день, Броунинг, здравствуйте, Тольковата, – тихо произнес Бальбо, сел за столик ведущего и уставился в лежащие перед ним листочки.

– Что это? – сказал он через минуту.

– Это ваш текст… – Браунинг увидел лицо литератора и быстро добавил. – Не в том смысле, что вы его писали, а в том, что вам его читать.

– Почему мир так жесток?

– Э-э-э…

– Не трудитесь, Браузеринг, – горько сказал писатель. – Это риторический вопрос[125].

Следующим вкатился Ромуальд с тряпкой и бросился протирать стол Квадрита. Браунинг чуть было не изумился, но вовремя разглядел, что стол уже очень чистый, а тряпка, напротив, чрезвычайно грязная.

Добившись некоторого равновесия между столом и тряпкой, домовой соорудил из нее повязку на лбу и хитро прищурился, отчего стал похож на борца сумо, которого в детстве плохо кормили. Высмотрел что-то в углу, пробормотал «Ну, я там, у стеночки притулюсь» и исчез в закоулках премьерского кабинета.

– После вас… – донеслось от двери. – Нет, только после вас… Прошу вас, не стесняйтесь… Нет, это вы не стесняйтесь… Да разве я стесняюсь… А стоило бы…

Трое кандидатов в премьеры – Дик Гаттер, Брэд Пейджер и Грег Аесли – пришли одновременно. В результате в дверях случилась заминка. Никто не хотел входить первым, поскольку поворачиваться перед сражением спиной к противнику считалось плохой приметой еще со времен древних магических войн.

После короткого вежливого препирательства Дик Гаттер заклинанием Пришла-беда-расширяй-ворота расширил дверной проем, и министры вошли в кабинет плечом к плечу.

Последним к месту преступления прибыл Тетраль Квадрит. Премьер-министр энергичным жестом оставил двух тело– и трех душехранителей в коридоре и, широко улыбаясь, оглядел присутствующих.